Мой перелет был чудовищно, просто ужасно долог. Над Британией, потом над Английским Каналом, и лишь на территории уже континента я позволила себе наконец трансгрессировать в здание Федерации. Летела я лишь с небольшими передышками и ничего не ела больше двух суток. Долго летела над родным островом, несколько раз меняя траекторию. А после отдыха меня ждал еще более страшный перелет – через пролив. Рассчитывать же я могла исключительно на свои физические способности в облике совы. Магией, оставаясь в пределах Англии, я не хотела пользоваться и не могла трансгрессировать – в другую страну, такая трансгрессия уж точно стала бы известна Белле и ее дружкам. А «Молнии» у меня больше не было. Да и нога с того побега Гарри из дома почему-то так и не прошла…
Но вот я достигла другого берега, над территорией Франции. Взмолилась, чтобы на меня не начали охоту после трансгрессии на чужой земле (хотя я знала, что там порядки не такие, но мало ли), и перенеслась, наконец, в Афины.
Дворец «Несущих жизнь» находился не очень далеко от города. Для людей это были просто жалкие руины когда-то здесь стоявшего дома. При приближении на них, маглов, нападала страшная скука, клонило в сон и они спешили уйти. Обычная, в общем-то, конспирация представителей волшебного мира. На самом же деле это было великолепное пятиэтажное белоснежное здание из мрамора, стекла, хрусталя… Хрустальным был купол небольшой оранжереи, которая примыкала к самому дворцу. Здание имело в себе почти тысячу помещений, было очень длинным и довольно широким. Четыре входа, по одному с каждой стороны, были украшены (ну и закрыты, естественно) массивными дубовыми дверями, сплошь изукрашенными золотом, сиявшим в лучах Солнца, если таковое на них попадало. Первый этаж по всему периметру окружала крытая терраса с колоннами в античном стиле. Широкие окна пропускали много света… Стены тоже были украшены – на них были фигурки мифологических либо волшебных существ. Мраморные, белоснежные, образующий прекраснейший рельеф. В оранжерее были собраны редкие растения со всего мира – для каждого создавались самые благоприятные условия. И даже были вольеры для особо уж редких животных. И это помимо богатой библиотеки, занимавшей половину первого этажа, помимо всевозможных комнат для тренировки, развития своих умений и способностей…
Дворец Валькирий был, безусловно, самым великолепным зданием из всех, что я только видела в своей жизни. Как снаружи, так и внутри… Там были широкие лестницы и проходы с блестящими золотым покрытием перилами, там были шикарно обставленные комнаты. Разных эпох, разных культур, разных стран – каждая спальня либо кабинет был устроен по определенной тематике… А еще там были небольшие статуи богов, богинь, героев и портретные галереи. Папа, когда мы здесь побывали, остался в глубоком шоке от окружающего его великолепия и обилия кругом света и особой атмосферы добра и всепрощения…
Но сейчас, подходя по мраморным ступенькам к дверям востока (ну если точнее – восточной стороны), я мало замечала красоту этого места – я была поглощена тревогами, сомнениями, переживаниями. Около двери я, остановившись, склонилась в поклоне, как того требовала традиция. Меня немного коробило то, как я сейчас выглядела – поверх синих джинс и черного топа на мне было белое платье, то самое свадебное, достигавшее колена. Подол его был оторван вручную, потому это были самые настоящие рваные лохмотья. Еще когда я первый раз сделала перерыв, я оборвала подол, чтобы не мешал, выбросила и двинулась дальше. Я хотела побыстрее отлететь подальше от дома, чтобы уж точно не нашли. Хотя долго еще кружила над родной страной – на случай если меня пытаются найти – сбить след. А потом я не обращалась обратно и как-то подзабыла о своем внешнем виде. Волосы тоже были непромыты и даже все еще завиты. От многочисленных заколок болела голова, да и вид мой был, безусловно, не самым лучшим.
Двери, однако же, распахнулись передо мной. Я поднялась по ступенькам, нерешительно помялась у входа и перешагнула порог. И почти сразу же едва не столкнулась с одной из живущих здесь волшебниц, которые помогают валькириям. Они молодые, веселые и неплохие лекари. Эта была на вид лет двадцати пяти, с белокурыми вьющимися волосами и глазами цвета чистого безоблачного неба. Одета она была в такое же небесно-голубое платье, заканчивавшееся повыше колена.
- Ну и выглядишь же ты, нежданная гостья! – звонким голосом произнесла девушка, с улыбкой оглядывая меня.
- Я долго добиралась сюда… - отозвалась я, поправляя висевшую на плече сумку.
- А позволь-ка спросить, зачем тебе путь во Дворец Сов? Защиты ищешь? Врата не каждого пропустят…
- Я валькирия, - объяснила я. Взгляд из насмешливого мгновенно стал расположенным ко мне, добрым и доверчивым. В знак доказательства я показала маховик, но та даже не взглянула.
- В таком случае, ты Кэтрин Реддл, из Британии, - произнесла “фея”.
- Как ты узнала?! – я была слегка поражена. Я не думала, что я так уж известна. И тем более она же меня сначала не узнала.
- Ты самая юная из Жизнь несущих, старше тебя есть на целых десять лет, и это вторая по юности. Испанка. Тебе ведь двадцать?
- Недавно исполнилось…
- Что ж. Я провожу тебя к Великой Валькирии, пойдем, - она протянула мне руку. Я нерешительно прикоснулась к ее теплой мягкой ладони. “Фея” звонко рассмеялась: - Я тебя не трону. Сейчас пройдем к Великой и потом сможешь отдохнуть и привести себя в порядок. Знаешь ли, мы о тебе наслышаны, ты ведь Избранная Диадемой… - я недоуменно на нее посмотрела. Я слышала что-то такое, но за всеми этими проблемами и бедами уже и забыла. – И прошла через День Пяти Ягнят. Валькирии могут тобой гордиться, а тебе всего двадцать лет, далеко пойдешь! – за время ее речи мы по широкой мраморной лестнице с позолоченными перилами поднялись на третий этаж и теперь шли по широкому, светлому коридору. Его украшали темно-зеленые шторы на окнах, статуи богинь, хрустальные люстры освещали в темное время суток. Валькирии нередко пользуются магловской техникой, у нас нет предубеждений против этого. На полу, тоже зеленом, но чуть светлее штор, лежали изумрудные ковры. Мягкие, красивые, создававшие впечатление уюта. На стенах были картины с лесными пейзажами и множество растений, живых, кругом. Я догадалась, что иду по так называемому «Изумрудному коридору», потому что все кругом было изумрудно-зеленым или зеленым, но с другими оттенками. Этот коридор предварял кабинет Великой Валькирии Совета Десяти. Дверей по бокам не было, единственной дверью здесь была огромная светло-коричневая дверь с золотыми ручками, которая ждала нас в конце коридора. За ней находился кабинет… Мы дошли до двери и остановились. “Фея” коснулась ручки, что-то прошептала и замок, который закрывал вход, сам собой отворился. Мы переступили порог… Этот кабинет был поистине огромен. Он был выполнен в белом, черном и каком-то серебристом цветах. Шторы на окнах были такими легкими, воздушными, что создавали ощущение полета, легкости, невесомости. Белоснежные полы казались просто облаком под ногами, такой же потолок делал пространство на взгляд просто огромным. А мебель – стол с множеством стульев, книжные шкафы и полки, многочисленные маленькие шкафчики и мягкие диван и несколько кресел – были черными. Что как-то оттеняло общую белизну и сияние этого места. Серебристой казалась люстра и некоторые вставки в мебели. А за столом восседала пожилая волшебница в золотистой мантии, с седыми волосами, достигавшими, пожалуй, ее поясницы. На шее поверх мантии красовался довольно большой маховик, волосы были перевязаны зеленой лентой. В этом окружении белизны и света женщина казалась солнышком в своей золотой мантии. Это и была нынешняя главная валькирия, самая старая, самая мудрая… Ибо Экала – уже не валькирия. Это немного другая суть.
- Здравствуйте, - я склонилась в поклоне, отдавая дань уважения той, к кому явилась с визитом.
- Кэтрин Реддл, - улыбнулась мне женщина. Голос ее был тихим, но четким и очень мягким, словно шелковым, приятным, он успокаивал, дарил ощущение комфорта и уверенности. Уникальный и очень приятный голос. – Я ждала тебя. Найя, ты пока свободна, я позову тебя, когда мы с Кэтрин поговорим. Пока подумай, куда устроить нашу гостью, пожалуйста, - “фея” поклонилась. В глазах девушки читалось просто неизмеримое уважение к Великой. Как, наверное, и в моих собственных.
