Она рассказывала о начале восхождения к власти Геллерта Грин-де-Вальда, тогда только исключенного из Дурмстранга и приехавшего к двоюродной бабушке Батильде. Там он и познакомился с только-только осиротевшим Дамблдором и они, по словам Риты, крепко сдружились. И собирались отменить международный Статут о секретности, начав управлять маглами… Я почувствовала, как глаза у меня расширяются и лезут на лоб. Это здорово напоминало идеи Беллатрисы теперь, а отчасти и идеи Димитра. Правда, планы того шли дальше, по ним править всеми-всеми-всеми, и волшебниками, и ифритами, и валькириями и вообще всеми должны были он и его приспешники…

Разрыв дружбы между Геллертом и Альбусом, согласно Рите, произошел после смерти Арианы, Грин-де-Вальд в срочном порядке сбежал и они больше не виделись… Аберфорт обвинил Дамблдора в том, что Ариана погибла по его вине и они подрались прямо у гроба девушки. Я испытала отвращение. Я была на немногих похоронах, но каждые из них тяжелым воспоминанием остались на душе. А тут – драка у мертвого тела родной сестры…

«И как всё-таки умерла таинственная Ариана? Пострадала случайно в ходе некоего Тёмного ритуала? Узнала нечто такое, чего ей знать не полагалось, о планах захвата власти, которые строили двое друзей? Неужто Ариана Дамблдор оказалась первой жертвой, погибшей „ради общего блага“?»

Так заканчивалась глава. Я почувствовала себя неуверенно, как маленькая потерявшаяся девочка. Может, Рем и тетя Молли не так уж и неправы, считая меня ребенком? И папа тоже…

Я верила в Дамблдора, даже несмотря на все, с чем мы столкнулись, считала его добрым и мудрым человеком, уважала. И то, что я только что прочла, меня здорово подкосило… Я потеряла доверие к еще одному человеку. Анна, наставница Оливия, папа, Анжелика, Римус, а теперь вот Дамблдор… Тех, в кого я все еще верила, оставалось с каждой новой находкой все меньше. Пожалуй, я начинала верить только себе, Гарри, Герми и Северусу. Даже Влад, будучи помощником Анны, несмотря на то, что ни в чем уличен не был, потерял мое безоговорочное доверие. Даже мама…

«Сколько еще можно терять?!» - хотелось мне крикнуть в тусклое зимнее небо. Но я понимала, что мне никто не ответит… И от этого ощущение одиночества лишь усиливалось…

Я переглянулась с Герми и мы немного подождали, когда дочитает Гарри. Наконец он поднял голову с таким выражением лица, что я вздрогнула, а Гермиона отобрала у него книгу и закрыла. Гарри молча покачал головой и шумно выдохнул.

- Гарри! — Гермиона словно подслушала наши, по крайней мере мои, мысли. — Кэт, что я тебе скажу. Конечно, это не очень приятное чтение…

- Да уж, не то слово.

- Это ведь пишет Скитер!

- Ты ведь прочла его письмо к Грин-де-Вальду? – спросил Гарри.

- Да, прочла. — Она запнулась. — Наверное, это хуже всего. Батильда считала, что у них были одни только разговоры, но «Ради общего блага» — это был лозунг Грин-де-Вальда, которым он оправдывал все свои зверства. Говорят, даже над входом в Нурменгард была надпись: «Ради общего блага». С другой стороны, даже Скитер признаёт, что они были знакомы не больше нескольких месяцев, причём оба тогда были совсем молодые и…

- Молоды?! – вскипел кузен. - Им было столько, сколько нам сейчас! Мы рискуем жизнью, он в нашем возрасте обнимался с другом и строил планы захвата власти!

- Он изменился, Гарри! Просто изменился, и всё! Может, в семнадцать он и верил в эту ерунду, но вся остальная его жизнь была посвящена борьбе против Тёмных искусств!

- Подумай сама, чего он от меня всё время требовал, Гермиона! Поверь, я знаю, что делаю, поверь, хоть я тебе не доверяю! Ни разу он не сказал всей правды! - Голос Гарри сорвался и он замолчал.

- Он любил тебя, — прошептала Гермиона. — Любил, я знаю.

Гарри уронил руки.

- Не знаю, Гермиона, кого он любил, только не меня.

Гарри подобрал упавшую в снег волшебную палочку Гермионы и снова сел у входа в палатку.

- Спасибо за чай. Я додежурю свою смену, а ты иди в тепло. И ты тоже, Кэт! – зло прошипел он. Гермиона подобрала книгу и ушла в палатку, погладив его по пути по затылку. Гарри закрыл глаза и сел у входа, я села рядом.

- Даже не думай, что я отсюда уйду, - покачала я головой. Гарри устало посмотрел на меня, пожал плечами и молча уставился в пространство, уйдя в себя. Я достала из сумки мамин блокнот и принялась его листать, не касаясь изображений, хотя и заметила, что там осталась парочка рисунков, которые я не посмотрела… Сколько еще тайн оставалось за образами тех, кого я любила и кому доверяла? Я не знала ответа на этот вопрос и сомневалась, что хочу его знать…

Третье лицо

Оливия Говьер дописала письмо, запечатала конверт и чуть пошевелила пальцами правой руки. Желтоватая бумага с зеленой печатью исчезла в воздухе. Валькирия медленно поднялась из-за стола и прошла к небольшому застекленному шкафчику в глубине комнаты. Бумаги, бумаги и бумаги… Их в ее кабинете были настоящие груды, хотя едва ли и половина из них имела большую значимость для сложившейся ситуации. Почти все они были просмотрены и визированы Советом или лично Оливией, новые аккуратной стопочкой лежали на столе. Донесения из множества Министерств, стран и школ магии, жалобы, письма… На самом деле деятельность валькирий сопровождалась огромным бюрократическим хаосом уже достаточно давно, ведь многие страны, в которых существовали валькирии, заявляли о том, что «этих дамочек» будут контролировать. Вот и контролировали, заваливая Федерацию сотнями сов каждую неделю. Однако многие страны не только не контролировали валькирий, но и прислушивались к ним. В том числе огромный вес в своих странах имели валькирии Франции, Британии, Штатов, Румынии… Чехии, хотя Оливия в своей собственной «порученной стране» была последний раз лет пять назад без сопровождения Совета. Там в основном хлопотала ее преемница, Марта, милая женщина сорока пяти лет. Очень многие валькирии брали себе учениц, по желанию, конечно, и готовили их к тому, чтобы стать валькириями. Когда-то и сама Оливия была такой же ученицей. Валькириями чаще всего становились осознанно, по желанию, приходя к этому сами. Ведь это требовало определенного отказа от обычной жизни. Но при том те десятки валькирий за столетие, что сталкивались с Негласным Правилом, нарушали его, или не целуя никого, или целуя выбор, реже искренне любимого человека. Саму Оливию такое миновало, более того, она так и не применила Поцелуй. Как-то не случилось…

Однако то письмо, что она отправила сейчас, было крайне важным. И ответ на него Оливия прочтет в любое время суток и в любом месте. Она долго следила за сестрами и долго присматривалась к уликам и доказательствам. Но подтверждение было найдено, только в Совете было две валькирии-предательницы. Одна была скорее информатором, но вот вторая… Ядвига изначально не понравилась ни Оливии, ни Гертруде, но ее примерная работа в течении десяти лет вывела ее в списки тех, кого могли пригласить в Совет. И когда погибла японская валькирия полтора года назад, Ядвига откликнулась на вызов первой. В итоге семью голосами из девяти и решением Анны Ядвига Новак стала валькирией Совета Десяти. Мерседес спустя пару месяцев пригласили на место исключенной из совета валькирии из Австралии. Саму Оливию на долгие годы исключила из Совета Анна, и вернулась она вместо валькирии из Прибалтики (она присматривала за тремя странами, что тоже было возможно для Федерации), когда та нарушила приказ Анны. Но все эти годы Оливия и Экала находились в теплых отношениях и Оливия была посвящена в планы Тезлы более, чем кто-либо еще. Снятие с должности было так же договоренностью… Да и причина – пустячной.

Оливия направилась к выходу в Изумрудный коридор, как вдруг снаружи донесся тихий вскрик Найи, ее помощницы из числа тех женщин, что служили во Дворце Сов и помогали валькириям… Женщина замерла, схватившись за маховик. Одно слово и вскоре крошечный лучик света, похожий на монетку, скользнул под дверь и устремился по коридорам дворца, никем не замеченный. Светлая тяжелая дверь распахнулась и глазам Оливии предстала валькирия в белой как снег мантии, с собранными в хвост волосами. Ядвига почтительно поклонилась.