– Да, Шай, – мужчина появляется рядом с нами.
– Падение. Болезненное. Жёсткое. Острое. Хочу смерть.
– Ты уверена?
Резко поворачиваю голову к Бейлей, бегающему глазами по моему лицу.
– Более чем. Десять минут. Полное падение, – чётко произношу и направляюсь в комнату, где располагается стол и уже остывший кофе.
Допиваю горький напиток залпом и облизываю губы. Невероятно. Такого не должно быть. Но я видела это своими глазами.
– Необходимо сообщить тем, кто пролетел. Остальные пусть ждут, – не поворачиваясь, говорю я.
– Хорошо, Шай, – отзывается Али.
Сажусь за стол, терпеливо ожидая материал. Мне многое не нравится в этом «мотыльке». Есть даже то, что не готова принять. Серость. Сырость. Слабость. Три «С», которые порой очень значимы. А также непрофессионализм. Его познания моей жизни. Но данный аспект никак не может отразиться на результате. Его внешность посредственная, без изюминки, когда он летает свободно. А если ему предоставить клетку, то бьётся из последних сил, и это довольно интересно.
– Всё, остались только пятеро, плюс свободный «мотылёк», – сообщая, Али садится рядом.
– Прекрасно.
– Ты же уже знаешь, кто прошёл, – усмехается он.
– Верно.
– И для чего это?
– Для результата, – наливаю себе прохладной воды в бокал и делаю глоток.
– Пойдёшь со мной в пятницу на открытие ресторана? – Спрашивает мужчина.
– Ты же уже знаешь мой ответ, – усмехаюсь.
– Это отказ. Брось, Шай, просто сходим на вечеринку, расслабимся, может быть, выпьем…
– Али, утомил. Позови всех, у меня время ограничено, – перебивая его, наклоняюсь к столу и раскрываю папки.
Этот шум меня раздражает. Обсуждения свободного полёта «мотылька»…да и, вообще, никакой собранности, непредвзятости. Ничего, только трёп. Пока все располагаются по местам, оборудование для видеосъёмки передвигают к нам, тушат свет и направляют лучи в центр, подготавливают всё для записи, бессмысленно смотрю на фотографии. Время приближается, и внутри всё начинает пробуждаться. Запрещено. Рано.
– Мы готовы, – сообщает Бейлей, возвращаясь в зал с уже одетым «мотыльком» и помощницей.
– Начинаем, – киваю, ожидая, пока все рассядутся, и наступит идеальная тишина.
– Сцена первая. Дубль первый, – хлопушка даёт старт.
Продолжаю смотреть на фотографии, пока свои слова произносит девушка.
– Я не могу, понимаешь? Должен это сделать. Не ради тебя. Не ради себя. А ради будущего, – его голос посылает сильную вибрацию к столу и дотрагивается до разума, который складывает картинку.
– Ты думаешь, они будут счастливы узнать, что ты уехал? Скрылся? Нет! Если ты поступаешь именно так, то я прощаюсь с тобой.
– Стой! Подожди!
– Нет… тебе я не нужна, ты лжёшь. Бежишь от настоящего, прячешься, нет…
– Пойми ты, если не сделаю этого, то подвергну тебя опасности. Забудь меня, а я буду помнить. Каждый день. Каждую минуту. Секунду. Вернусь, обещаю, и всё будет хорошо. Вернусь к тебе…
– Нет! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты же желаешь бороться!
Крик девушки стихает, поднимаю голову, чтобы подняться и быстро подойти к камере. Секунда, кадр приближается.
– Я борюсь за нас, как умею. И отдам всё, чтобы тебя никто не тронул, – мужские губы дрожат, пока он шепчет слова.
Мгновение, и я жду… давай… сделай это. Давай же ты. Потемневший взгляд, из уголка правого глаза показывается кристально чистая слеза. Издаю облегчённый вздох, пока капля медленно катится по щеке и теряется в щетине. Последний взгляд, полный отчаяния и безграничной любви, и щёлкает хлопушка.
Позади меня раздаются аплодисменты женщин, резко оборачиваюсь, и они тут же прекращаются. Свет включается, Бейлей велит «мотыльку» выйти и ждать. Смотрю, как мужчина уходит. Останавливается около двери и, поворачивая голову, точно попадает на мой взгляд. Улыбается. Не победно. Устало и гордо. Отвожу глаза и подхожу к столу, пока дверь закрывается.
– Ура. Мы закончили…
– У вас семь минут для решения. Я поднимусь в офис, и когда вернусь, хочу услышать вердикт, – сухо произношу и подхватываю сумочку.
– А ты не будешь голосовать? – Удивляется Али.
– Нет. Я только наблюдаю, – бросаю, направляясь к выходу, чтобы перейти в другое здание.
Мне не нужно в офис. Мне требуется подумать. Понять, что произошло. И почему я не увидела этого сразу. Ненависть. Она вела им. И он не мог контролировать себя, жажда упустить шанс и знания, они рвали его. На части. В клочья. Не умеет он летать. И теперь же не от меня зависит его судьба. У меня нет таких полномочий. Сама запретила себе. Ограничила. Нельзя.
Всё же, дохожу до офиса и в тишине прохожу по коридору. По привычке проверяю кабинет босса, затем свой. Провожу пальцем, ощущая пыль. Кривлюсь и останавливаюсь. Слеза. Она была. Без дополнительных ухищрений, которые используются в фильмах и сериалах. Но если хочешь получить качество, то «мотылёк» должен прочувствовать до конца роль. А я дала самую тяжёлую, драматичную, смертельную. У нас есть несколько свободных сценариев, используемых при просмотрах. Их тщательно готовят и обычно дают что-то лёгкое. Сейчас же действовала интуитивно. И не должна была.
Кручу шеей и выхожу из офиса, пора закончить и домой. Виски уже катастрофично тянет. Должна успеть.
– Какие результаты? – Спрашивая, вхожу в комнату, где происходят дебаты. Никогда не бывает спокойно, они кричат, доказывают что-то, ругаются, даже переходят на личности. Именно от этого ушла, и чтобы дать себе несколько минут тишины.
– Они решить не могут, – усмехаясь, сообщает Бейлей.
– В чём проблема? – Оглядываю каждого.
– Вот эти у нас единогласно. Но вот эти, нет. Мы готовы отказать им, если не придём к общему мнению, – Али указывает на две папки.
Подхожу к столу и распахиваю их.
– Шай, реши ты. Потому что они не могут, а я голоден и спать хочу, – просит Бейлей. Не могу. Запрещено. Не по правилам. Будет сбой. Очередной. Не должна.
Но рука сама тянется к одной из папок и выдвигает её.
– До завтра, – разворачиваюсь и быстрым шагом выхожу из помещения. Столько раз говорила себе, что не имею на это права. Моя работа иная. Только наблюдать. Не касаться. Близко. Горячо.
– Шай, – до разума доносится приглушённый голос. Не останавливаясь, иду дальше по коридору.
– Шай, всего минута твоего времени, – перекрывает мне путь. Поднимаю голову и стискиваю зубы.
– На тебя и так затрачено слишком много, – резко отвечая, обхожу «мотылька» и открываю дверь, отказываясь на улице.
– Шай! Да минута мне нужна! – Перед моими глазами мужчина перепрыгивает через перила и приземляется прямо передо мной.
– Что ты хочешь? – Сильнее сжимаю ручку сумки.
– Извиниться за своё поведение. За то, что наговорил и, вообще, вёл себя, как последний подонок. Меня не должны волновать причины, почему ты выбрала такую жизнь. Это не моё дело, а я влез. И это я говорю не потому, что сейчас здесь, а потому что это был не я. Мною вела зависть, страх потерять себя и невозможность найти место. Я… дерьмо, у меня всё вылетело из головы, – тяжело вздыхает, запуская руку в волосы.
– Ты потратил пятьдесят три секунды. Лети, мотылёк, – качая головой, обхожу его.
– Рейден, моё имя Рейден. И ты видела меня голым, после такого как минимум должна запомнить, как меня зовут, – летит в спину.
– Меня не интересует твоё тело, мотылёк, или же то, чем не наградила тебя природа. Я оценивала и взвешивала, что ты можешь принести. Меня волнует только прибыль, – говорю, направляясь к машине.
– А я вряд ли её принесу. Знаю, что место не получу, но хотел поблагодарить хотя бы за возможность и за то, что не ненавидишь меня после всего, – уже громче отвечает он.
Открываю дверцу и кладу сумочку на пассажирское сиденье.
– Запомни, мотылёк, я на работе. И у меня нет здесь личного мнения. Оно никогда не пересекается с профессиональным взглядом и анализом прибыли, оценкой потенциала и свободного кислорода, чтобы взмахнуть крыльями, – сухо произношу, смотря на фигуру, медленно направляющуюся ко мне.
