Кирилл Генрикович, часто оставаясь доволен работой своих «тайных» специалистов, не скупился ни на оплату, ни на похвалу. Иногда он собирал всех тех, кто с ним работали в свободное время, в каком-либо общественном месте, и устраивал что-то вроде «закрытого корпоратива» В такие моменты профессор не скупился на благодарственные речи, не преминув подчёркивать важность своей работы для человечества, и соответственно, важность работы всех тех, кто помогал его работе выполняться несмотря на рамки закона.

Лев учился понимать смысл, выраженный между строк, ему казалось, что при том образе трудовой жизни, что он вёл, этот навык был чрезвычайно важным. Его попытки заговорить с Кириллом Генриковичем более откровенно, не оборачивались успехом, доктор всегда находил необходимое пространство для манёвра и уклонялся от темы, обсуждать которую он не хотел.

И хотя именно Михаил был «первым игроком» в команде «теневых специалистов», Кирилл Генрикович понимал, что всегда есть такие игроки, без которых игра не заладится. Вскоре профессор уже не мог не замечать тот вклад, который Лев вносит в общее дело. Михаил, следовало отдать ему должное, всегда открыто докладывал профессору о отдельных успехах своих людей.

Так, когда Льву удалось оспорить решение таможенного органа о временном аресте части прибывшего груза, Михаил честно объяснил Кириллу Генриковичу, что этот успех принадлежал лично Льву, так как тот применил свой собственный метод, свои связи и свои таланты. Затем, когда в отношении исследовательского центра и Кирилла Генриковича была составлена петиция от общественной организации «за сохранение христианских ценностей», требовавшая профильное министерство наложить запрет на развитие «нейросинтеза», как метода хирургического вмешательства, своей сутью противоречащего основам православия, профессор опасался, что как минимум постановление о временной приостановке деятельности будет выписано. Этого можно было ожидать от прокуратуры, имевшей на тот момент негласное предписание «сверху» о том, что все требования самых маргинализированных слоёв общества не должны оставаться без должного внимания в предвыборный период. Однако именно Лев сумел обжаловать постановление, путём сбора ответной, коллективной петиции от граждан, убеждённых в необходимости развития нейросинтеза. Для этого ему пришлось сперва выискать на самых различных научных и псевдо-научных форумах самых ярых атеистов, затем найти каждого в живую и обрисовать ситуацию под таким углом, чтобы человек непременно поставил свою подпись в петиции. Таким образом, Лев предоставил ответную петицию, которая была подписана хоть и несколько меньшим количеством человек, но зато люди, подписавшиеся под ней, относились к самым различным социальным группам, и многих из них объединяло профессиональная занятость в социально-полезной сфере деятельности. Такая аргументация оказалась убедительной, чтобы постановление о временной приостановке деятельности было отменено.

Кирилл Генрикович не был одним из таких людей, которые могли позволить себе оставлять незамеченными эффективные усилия своих работников. Отметив Льва, как наиболее способного сотрудника, Кирилл Генрикович вызвал его на личную беседу. Мужчина уже полагал, что таинственный профессор был готов ввести его в гораздо более деликатные дела, нежели те, за которые отвечал Михаил, но вопреки своим ожиданиям, он получил от профессора неоднозначное по своей специфики задание. Льву предстояло подготовить необходимый пакет документов для регистрационной палаты и затем перевести право собственности на загородный дом Кирилла Генриковича от самого профессора, его первому помощнику, Максимилиану. Льву предстояло решить, в какой форме можно было бы осуществить эту процедуру наиболее быстро и без лишнего внимания. Сам Кирилл Генрикович ошибочно полагал, что наличие в гражданском законодательстве такой формы как «дарственная», решало его проблему.

– Дарственная заключается между дарителем и одариваемым, – размышлял Кирилл Генрикович, делясь своими мыслями с Львом лично – при этом она не требует от одариваемого никаких встречных действий, ему не нужно даже письменно удостоверять своё согласие принять дар.

Лев деловито покачивал головой, изображая, что он очень внимательно внимал словам профессора и взвешивал каждое из них, как если бы они несли в себе чрезмерную смысловую нагрузку.

– Я правильно понимаю, – продолжал профессор – что если одариваемый не выразил своё несогласие принять дар, то дарение считается состоявшемся?

Лев улыбнулся в ответ, складывая руки перед собой, настраивая тем самым собеседника на содержательную беседу.

– Далеко не всё так просто обстоит с дарением. – спокойно ответил Лев – Прежде всего, когда в качестве предмета дарения выступает объект недвижимости, то и дарственная по этому объекту подлежит государственной регистрации, а вот это уже невозможно без участия одариваемого. Но даже не это обстоятельство самое проблематичное. Всякое дарение, при котором одно лицо передаёт другому в дар особо-ценный объект, и при этом между этими лицами нет родственной связи, воспринимается надзорными органами как нечто весьма подозрительное. Как правило, органы видят здесь либо схемы ухода от налогов, либо попытку отмыть средства, полученные от незаконной деятельности. В любом случае, дарение дорогой загородной недвижимости привлекает большое внимание контролирующих органов.

– Ну а какой ещё вариант у нас может быть? – спросил Кирилл Генрикович, выражая свою заинтересованность и готовность выслушать предложения собеседника.

– Если бы я мог предположить, что у вас имеются средства, в количестве соответствующие хотя бы приблизительной рыночной стоимости аналогичного имущества, то можно было бы провести это как стандартную куплю-продажу. Разумеется, на вашей стороне появится обязательство по уплате налога, но это уже неизбежная транзакционная издержка, зато такая процедура совершенно безопасна и не вызывает подозрений.

– То есть я буду должен ещё и налог уплатить, который будет весьма приличным исходя даже из средней рыночной стоимости. – задумался Кирилл Генрикович.

– Мне видится разумным вот что. – выдержав необходимую в таких делах паузу, проговорил Лев – Так как Максимилиан в данном отношении выступает явным бенефициаром, то мы могли бы предложить ему принять тяжесть налогового бремени на себя.

Кирилл Генрикович улыбнулся и тут же отмахнулся от этой идеи.

– Понимаешь, для меня важно, чтобы всю эту процедуру можно было бы провернуть вообще без его участия.

Лев очень сильно удивился.

– Но извините, – парировал он, слегка изменившимся тоном – даже при дарении, как я вам объяснил, его присутствие будет необходимо.

– И без него что, никак нельзя? – уточнил профессор.

Лев не переставал удивляться. Он впервые наблюдал ситуацию, в которой речь шла о практически безвозмездной передачи дорогостоящего имущества, а получатель не мог себя заставить даже просто поприсутствовать в момент перерегистрации прав собственности.

Профессор, очевидно, заметил это замешательство на лице мужчины и поспешил с объяснениями.

– Максимилиан не подозревает о этом моём жесте щедрости, и я хочу. Чтобы так оно и оставалось. Я понятно выразился.

Лев ничего не ответил, но медленно кивнул, позволив профессору лишний раз убедиться, что он имел дело с профессионалом.

– А если мы сделаем следующим образом. – предложил Кирилл Генрикович не в меру долго молчавшему юристу – Ты подготовишь необходимые для купли-продажи документы, я предоставлю тебе всё, что нужно. Затем, когда всё будет готово, я выпишу тебе доверенность на право представлять мою волю перед регистрационным органом. Спустя несколько дней Максимилиан свяжется с тобой и вы исполните сделку, и пройдёте процедуру регистрации прав собственности без меня. Так возможно?

Лев последовательно оценил все предложенные этапы. Самую малость предстояло подкорректировать, но в целом, это могло сработать.

– Знаете, – отозвался юрист – ваш план вполне может сработать.