День святого Валентина

Дорогой Люк, я кое-что придумала. Если ты это читаешь, значит, мы отмечаем День святого Валентина не вместе. Я отложу письма, написанные по особым случаям, и постараюсь, чтобы ты получил их вовремя.

В День всех влюбленных мы с тобой не напрягаемся и не делаем друг для друга ничего особенного. Впрочем, не совсем так. Сегодня я стырила у детей из рюкзаков пару свечей и грызу леденцы, добытые оттуда же. Жаль, что Уилл сладостей домой больше не приносит. В восьмом классе уже не обмениваются «валентинками». Печалька… Так вот и дождешься, что самой себе придется леденцы покупать.

Если я сегодня не валяюсь на диване, поедая леденцы, ты, наверное, по мне скучаешь. Я вот буду скучать, это точно. Захотелось напомнить тебе историю нашего знакомства. Да, я старая сентиментальная вешалка. Может, что-то и совру, но я запомнила тот день именно так. Моя жизнь навсегда изменилась.

Мы переехали в дом номер 815 по Винтер-лейн за три дня до моего четырнадцатилетия. Было жарко, но после Миссисипи духота Мичигана мне не особо досаждала. Скорее, я удивилась. Все жители прибрежного Галфпорта до колик хохотали, узнав, что южане решили переехать на север. Я была уверена, что, выйдя из машины, ступлю на снег, несмотря на то, что мы приехали в августе. Но вместо снега я увидела тебя: тринадцатилетнего, светловолосого, мокрого от пота. Когда я вылезла из машины, ты уставился на меня, как будто я инопланетянка.

– Привет, ты из соседнего дома? – крикнул мой папа.

Он не слишком любил церемонии, правда? Не ответив, ты умчался в соседний дом – 813-й по улице Винтер-лейн. Когда хлопнула дверь, я уже не жалела о друзьях, океане и вечном лете, которые променяла на «собачий холод» Мичигана.

– Натти, иди помогай! – махнула мне мама. Грузчики начали таскать мебель и коробки в горчично-желтый двухэтажный дом в колониальном стиле.

– Мам, можно я сбегаю посмотрю, что там на заднем дворе? – Бен не мог усидеть на месте. Если б его оставили в машине еще хоть на минуточку, он бы взорвался.

– Давай, Бенни. Обедаем в шесть! Только не изгваздайся!

Все ясно, Бенни отправили играть, а меня запрягли, как обычно. Все-таки моя мама руководствовалась старомодными принципами при воспитании детей разных полов.

Ну и духота была в доме! Кондиционер мы не привезли. Бьюсь об заклад, после всех разговоров о холоде родители сочли, что он нам не понадобится. До сих пор помню, как меня обдало жаром, когда я вошла – будто в духовку заглянула. Мне велели открыть и вымыть все окна, а их было семнадцать, ни больше, ни меньше. Мама порылась в ящике с чистящими средствами, нашла одно для окон и всучила мне моток бумажных полотенец.

– Ветер восточный, так что сперва вымой окна, которые выходят на улицу, – сказала она.

Пока я их мыла, размышляла о всяком-разном – чем еще заняться? Думала о новой школе, о том, будем ли мы учиться в одном классе, станем ли вместе ездить на школьном автобусе, подружимся ли… За час я вымыла и распахнула все окна с фасада, и в доме стало градусов на десять прохладнее.

Время тянулось бесконечно, и мои волосы насквозь пропитались по́том. И тут я добралась до окон во двор. Вы с Беном носились вокруг старого сарая, который мама планировала снести. Я мыла окна, оставляя их открытыми, и прислушивалась к вашему невнятному бормотанию.

Я шпионила за вами часа полтора, пока не пришла мама с ведром теплой воды и средством для мебели – надо было вымыть шкафы. Я занималась этим до самого ужина.

Брат пригласил тебя поесть с нами; вы оба выпачкались с головы до ног. Не знаю, во что вы там играли целых три часа, но я обрадовалась, что Бен не забыл о хороших манерах.

За ужином я изо всех сил пыталась на тебя не смотреть. Получалось плохо. Ты так улыбался, что хотелось улыбаться в ответ, а еще смахнуть с носа песчинки веснушек. Потом я узнала, что ты их терпеть не можешь, но мне они сразу запали в душу.

Ужин был незамысловатый – пицца на заказ и несколько бутылок колы. Я всегда требовала на ужин зелень или овощи, однако перед тобой не хотелось капризничать, так что я молча жевала пиццу.

Ты рассказывал о своей семье, что папа в сезон рыбачит на озерах, а мама работает в магазине. Ты не признался, что твой отец – самозабвенный алкоголик, а мать изо всех сил пытается это скрыть. Но я заметила печаль в твоих глазах. Именно из-за нее – даже не из-за улыбки – мне захотелось узнать тебя получше. Когда папа попросил меня сходить вместе с тобой к твоей маме за запасным ключом от нашего дома, сердце у меня чуть не выпрыгнуло из груди. Папочка и не подозревал, что выйдет из этой просьбы.

Мы шли по шуршащей траве, рядом медленно кружили светлячки. Стоял теплый душный вечер, почти как в родном Миссисипи.

– Никогда не видела светлячков, – прошептала я.

– Серьезно, что ли? – Твои первые слова, обращенные прямо ко мне.

– В Миссисипи полно комаров. Знал бы ты, какие они злющие! Все постоянно спреем брызгают, он убивает комаров, но папа говорит, что и светлячков тоже.

– Зато у нас светлячков просто куча. Когда я был поменьше, мы ловили их и запихивали в банки, а потом накрывали крышками, только дырки для воздуха в них прокалывали. А банки ставили рядом с кроватью, как фонари.

– Ничего себе! – Не знала, что у меня акцент, но тут сама его услышала, сравнив свой говор с твоими гладкими интонациями.

Мы дошли до твоего дома, ты приподнял дверной коврик и достал ключ. Внутри было темно, и у меня засосало под ложечкой – тоскливое чувство, которое находит при возвращении в пустой дом.

– И что, они прямо светятся, такие фонари?

– Светятся.

Ты открыл дверь и скрылся внутри, оставив меня на пороге. Я ждала и ждала, даже испугалась, не забыл ли ты, что я снаружи. А потом ты вышел с ключом в руке. На его серебристых гранях отражалась луна. Ты вложил ключ мне в руку.

– Вообще я больше не ловлю светлячков.

– Почему? Это же весело.

(Знаешь, у Мэй и у Клейтона такой же вздернутый нос, как у тебя.)

– Не очень. Когда просыпаешься, они уже мертвые. Жалко их. – И ты исчез в темном доме.

Вот и всё. Я влюбилась. Понятно, что наши отношения развивались со временем. Год спустя ты уехал, но я все никак не могла забыть мальчика, который перестал ловить светлячков.

Я люблю тебя. С Днем святого Валентина. Спасибо, что потом опять меня нашел.

Твоя Натти (ха-ха)

«И откуда она все помнит?» – удивился Люк, утирая глаза. Он давно уже сполз на колени, облокотившись о кровать – поза почти молитвенная. Странно. Люк не молился с детства. Мольбы к Господу он возносил, с головой забравшись под одеяло, чтобы укрыться от криков, доносившихся снизу, – мама с отцом ругались. Господь не услышал тогда, не слышит и теперь.

В спальню ворвалась Мэй. Она уже собралась в школу – красный джемпер, под ним водолазка. Спутанные волосы разметались по плечам.

– С Днем святого Валентина, папочка!

Она запрыгнула ему на спину и обняла за шею.

– Тебя тоже, солнышко! – Люк повернулся и подхватил ее на руки, как принцессу. – Приготовила «валентинки»?

– Да, мне Джесси помогла. Очень классные получились. Она в Интернете посмотрела, как их делать.

– Надеюсь, мне тоже одна достанется?

– А как же! – Мэй подскочила на ноги. – Ой, подожди, я совсем забыла…

Она достала из кармана большую розовую расческу с резинками, обмотанными вокруг ручки.

– Заплетешь мне косички?

У Люка во рту пересохло. Он сто раз видел, как это делала Натали, и даже сам однажды попытался, однако ничего не вышло – пальцы слишком неуклюжие. Но разве можно расстраивать дочку в такой день?

– Садись. – С первой попытки зубцы расчески зацепились за узелок в волосах. Мэй вскрикнула. – Ой, прости, пожалуйста. Может, не стоит?