— Собирайся.
— Куда?
— Я купил билеты на мюзикл. Такси подъедет через час.
— Когда ты успел? Ты не входил из дома.
— Интернет существует не только для чтения бредовых новостей и всяких сплетен.
— Я бы с большим удовольствием сходил на рок-концерт. Что хоть за мюзикл?
— «Город Ангелов».
— Забавное название.
— Я тоже так подумал.
— Но вот только мюзиклы я как-то не очень люблю…
— Жить в Нью-Йорке и ни разу не посмотреть мюзикл на Бродвее — это культурное преступление.
— И я готов прямо сейчас понести наказание за это преступление.
— Наказание? Какое?
— Любое.
— Даже так? Наказание отложим на вечер. А сейчас… Живо собирайся!
Рано или поздно Питер бы пришел за ним, потому что так получилось, что душа Киллиана теперь принадлежала ему. И Питер хотел бы, чтобы этот момент случился как можно позже, но через мерное любопытство Киллиана показалось гильдии Посредников слишком опасным, да и сам Питер захандрил. И на чрезвычайном совете гильдия после долгих споров поставила Питеру условие: или он забирает Киллиана в свое Чистилище навечно, или Питера вернут в Мир людей, поселив его Душу в тело новорожденного ребенка, и Киллиан не сможет его узнать. И в этот раз никаких исключений из правил быть не может. Единственное, что может сделать гильдия, так это выдать Питеру печать Ангела Смерти для Киллиана Джонса. Обо всем этом Киллиан слушает, затаив дыхание, потому что боится разрушить свою иллюзию, потому что не верит, что снова видит своего мальчика, с которым готов уйти куда угодно, чтобы быть всегда рядом. И он абсолютно уверен в своем желании.
— Ты еще долго будешь сидеть на окне?
— Здесь красиво… Ночной город похож на Рождественскую ель в разноцветных огнях.
— Будешь сидеть пока опять замерзнешь?
— Ты же меня согреешь?
— Что за дурацкая манера — греть об меня свои ледяные руки и ноги?
— А еще губы… Скажи, что тебе не нравится.
— Нравится. И я уже хочу согреть твои губы.
— Какой нетерпеливый. Сейчас иду.
— Нам завтра рано вставать.
— Зачем?
— Ты хотел пройтись по магазинам перед отъездом.
— Спасибо, что напомнил. Сейчас… Еще минуточку.
— Я соскучился. Иди ко мне.
Питер вздыхает, спрыгивает с подоконника и забирается на кровать к Киллиану. Он усаживается перед ним, проводит прохладными пальцами по его щеке, а потом прикладывает левую ладонь к его груди ровно туда, где бешено колотится сердце. Киллиан чувствует, как грудь обжигает холодом, а сердце на мгновение замирает. Питер убирает руку, на груди Киллиана на мгновение проявляется печать Ангела Смерти и тут же исчезает. Питер поднимает голову и долго смотрит Киллиану в глаза, и тот понимает, что должен что-то сказать, но лишь молча кивает. Одновременно с его согласием у Питера разворачиваются за спиной крылья — черное и белое. Питер наклоняется к Киллиану и, задержавшись на мгновение, целует его прямо в губы. Долго. Мучительно долго. Словно высасывает душу. Киллиану не хватает воздуха, но он не отрывается от желанных губ. В груди покалывает, когда сердце начинает биться о ребра, а потом неожиданно взрывается, растекаясь в груди чем-то обжигающе горячим и, отстукивая рваный ритм, в конце концов, затихает. И Киллиан чувствует, как что-то эфемерное, но ощутимое, тонкой струйкой перетекает из его рта в рот Питера. И в тот момент, когда его связь с эфемерностью обрывается, Питер закрывает их своими крыльями, и они оба падают в пустоту.
— Сэм! Сэм МакКуин!.. Питер!
— Ну, что ты раскричался? Я и первый раз прекрасно тебя слышал.
— Я подумал, что ты опять не слышишь своего настоящего имени.
— Я просто немного отвык от этого имени, Киллиан.
— Нам пора. У нас мало времени, а еще нужно успеть сдать машину. Ты все собрал?
— Подарки для Потеряшек и Феликса? Конечно.
— Фотографии на стене над кроватью?
— Снял.
— Точно? Или как в прошлый раз?
— Зато они знают о нас.
— Они узнали о нас и в этот раз, как только мы приехали.
— Так ты сообщил им?
— Позвонил, пока ты отмокал в ванной.
— Так значит…
— Они видели нас. В парке, на катке.
— Гильдии это не понравится.
— Мы столько раз уже нарушали правила…
— Это точно. Но тогда…
— Никаких тогда. Они видели не Ангелов Смерти, а обычных людей. Мы же люди?
— Пока да.
— Так что — правила не нарушены.
— А вы хитрец, Капитан Крюк!
— Не хитрее вас, Питер Пэн — любимец гильдии Проводников Душ.
Питер и правда был любимцем, и именно поэтому гильдия закрывала глаза на все его постоянные нарушения правил. И именно поэтому помимо печати Ангела Смерти для своего Киллиана он получил еще и бонус для них двоих — каждый год на две недели становиться людьми. А значит: снова ощущать вкус еды и вина, чувствовать запахи, температуру, прикосновения, друг друга. Снова становиться уязвимыми и эмоциональными. Видимыми для окружающих. И каждый год под Рождество они возвращались в квартиру Киллиана, в которой, собственно, все и началось, и которую его кузина так и не продала. Они брали машину напрокат, наряжали елку, ходили по магазинам, готовили еду, пили вино и вкуснейший в Нью-Йорке кофе, много гуляли, дурачились, фотографировались, целовались, занимались любовью… Были самыми обыкновенными людьми. Они не поставили гильдию в известность, что были людьми не только в свои Рождественские каникулы, но и в другое отпускное время тоже. Словно получили еще одно исключение из правил… Сэм не успел в своей короткой жизни много чего, и Киллиан составил список желаний своего мальчика. И каждый отпуск они вычеркивали один из пунктов. В этом году у них запланированы сноуборд в Аспене и погружение с аквалангами на Большом Барьерном Рифе. Но отпуск нужно заслужить. Теперь, когда в Чистилище Питера было два Ангела Смерти, и обязанностей стало в несколько раз больше. Поэтому если услышите от какого-то ребенка, которому довелось находиться в какой-либо детской больнице Нью-Йорка, Нью-Джерси, Бостона и Вашингтона, историю про Питера Пэна или Капитана Крюка — не удивляйтесь. Вероятно, они действительно видели их. Скорее всего — по отдельности. Возможно, вместе.
— Как же не хочется возвращаться…
— В следующем году накануне Рождества мы приедем снова.
Вы все еще не верите, что ангелы существуют? Они существуют независимо от вашей веры. И иногда спускаются с небес, чтобы снова стать людьми.
