«До завтра».
Он знает, что ответом ему будет молчание, но еще некоторое время смотрит на экран, а потом засыпает в счастливой иллюзии, что завтра Питер Пэн и Киллиан Джонс непременно увидятся.
Хьюстонский рейс приземлился по расписанию — во время короткого перерыва между съемками дублей Колин успел зайти на онлайн-табло Ванкуверского аэропорта. И судя по времени, Сара должна была уже забрать Роба. Странно, что никто из них до сих пор ему не позвонил. Хотя это как раз объяснимо: нет смысла звонить во время съемок — невозможно угадать, когда будет перерыв. Но можно же прислать хотя бы смску? Такое тотальное «молчание» напрягало, и чтобы отделаться от появившегося нехорошего предчувствия, Колин сам набрал: сначала Робу, который быстро сбросил его вызов, а потом и вовсе отключил телефон; потом Саре — занято, занято и занято. Никто из них так и не перезванивает, и Колин почти запарывает следующий дубль, потому что ему хочется все бросить и рвануть домой, чтобы убедиться, что…
«Все в порядке. Он дома».
Сообщение от Сары Брикс успокаивает, но Колину все равно хочется сбежать со съемочной площадки, но теперь — потому что… он дома.
«Спасибо. Я твой должник».
«Брось все время вгонять себя в долги. Хотя от чашки кофе в твоей компании я не откажусь. Тебя забрать после съемок?»
«Не нужно. Я на машине».
«Хорошо. Завтра у вас дневные съемки. У обоих. Не проспите».
Беспокойство его отпускает, а вот блуждающая улыбка на его лице начинает беспокоить коллег по съемкам, включая членов съемочной группы и даже режиссера сцены, которую они снимают.
— Колин, ты что, сорвал джекпот? — съемка дубля прерывается именно из-за того, что выражение лица Киллиана Джонса не соответствует настроению происходящего в кадре. — Что за тихая радость?.. Сосредоточься. Вы, вообще-то, все в опасности.
И Колин сосредотачивается на съемочном процессе, чтобы не задерживать ни коллег, ни в первую очередь себя, потому что… Он дома.
Рабочий процесс закончился почти вовремя, и режиссер настоятельно попросил весь каст нигде не зависать, потому что у них у всех завтра дневные съемки эпизодов последней серии этого сезона перед длительным зимним перерывом. И если коллеги были рады последним съемочным дням и предстоящим каникулам, то Колин думал лишь о том, что перерыв в съемках разлучит его с Робби на несколько месяцев. Никто не отменял жизненных реалий: ему все же нужно слетать в Дублин к семье и увидеть, наконец, сына; а у Роба на декабрь намечены съемки в фильме, контракт на который он подписал еще до сериала… да и учеба опять-таки, родители, друзья. Впервые Колин ощутил то, о чем Робби ему беспрестанно твердил: есть реальная жизнь, о которой они должны помнить. А еще о том, что они — это временно… Радовало только то, что отец Роба подписал оба контракта, а значит, их «временно» продлится. И Колину хотелось бы, чтобы Робби был рядом как можно дольше, но сейчас у них оставалась какая-то неделя. В лучшем случае — две… Обо всем этом Колин думал, пока ехал домой. А еще о том, что телефон Робби был по-прежнему выключен. Это настораживало, как и то, что в окнах квартиры не горел свет. Беспокойство почему-то снова вернулось.
Simply Red — Your eyes
Колин, не зная, чего ему ожидать, повернул ключ в замке, толкнул дверь и с замиранием сердца шагнул в полумрак квартиры, освещаемой только огнями ночного города. Темный силуэт он заметил сразу — Роб неподвижно сидел спиной к двери в углу дивана, пристроив голову на сложенные на спинке дивана руки. Он никак не отреагировал на звук захлопнувшейся двери, и Колину показалось, что Робби просто-напросто спал. Он не стал включать свет, осторожно подошел к дивану со стороны спинки и присел, заглядывая в лицо своего мальчика. Роб не спал. Его неподвижный взгляд был устремлен в окно, и Колину даже показалось, что темные глаза как-то странно блестят… Или это отражение мерцания ночного освещения Ванкувера?
— Привет, — Колин провел рукой по волосам своего мальчика, убирая порядком отросшую челку с глаз. — Что-то случилось?
— Нет, — Робби качнул головой.
— Тогда почему сидишь в темноте?
— Может, мне нравится темнота… — Роб вздохнул, оторвал свой взгляд от созерцания ночного Ванкувера и посмотрел Колину в глаза. — У нас есть что выпить?
— В холодильнике была бутылка вина, — Колин был несколько озадачен такой просьбой.
— А что-то покрепче? — Роб улыбнулся уголком губ, но Колина насторожила тоска в его глазах.
— Виски. Ирландский. Настоящий. Привез, когда последний раз летал домой.
— Да… — Робби поелозил подбородком по сложенным рукам, соглашаясь с предложением Колина. — Виски будет в самый раз.
— Ты пугаешь меня, — Колин встал на колени напротив Роба, сложил, в точности как он, руки на спинку дивана и уперся в них подбородком. Между их лицами — всего несколько дюймов. Они неотрывно смотрят в глаза друг друга, их дыхания смешиваются и невесомо касаются губ. — Что случилось?
— Ничего, — тихо, с придыханием, щекочущим губы. — Просто это последняя… съемочная неделя.
— И тебя это расстраивает? — на самом деле это обстоятельство расстраивало и Колина ОʼДонохью.
— Немного… — немигающий взгляд… и снова это невесомое касание чужого дыхания — легким мазком по губам, от которого начинает сладко ныть в груди, рождая невыносимое желание сократить между ними это еле ощутимое расстояние.
— Это всего лишь пара месяцев, и мы снова будем вместе. Сара сказала мне про контракты, — темный взгляд все такой же немигающий, глаза в глаза. — И потом… Мы можем не улетать домой сразу после субботней вечеринки, а задержаться после съемок на недельку… Можем уехать куда-нибудь отдохнуть на пару дней… Только ты и я… — Колин знает, что Роб в понедельник должен быть на учебе в своей Британской школе, и что у него через две недели начнутся съемки в другом проекте, но ведь всегда можно что-то придумать. — Можем сократить свои каникулы и вернуться раньше… — шепотом в приоткрытые губы. — А хочешь, я прилечу к тебе в Хьюстон или… — Колин готов на что угодно, лишь бы оживить этот немигающий взгляд. — Где там будут твои съемки? Я могу прилететь туда…
Роб вдруг быстро подается вперед и накрывает его рот своими высушенными их общим дыханием губами, прерывая не только поток слов, но и путая связанность мыслей своим поцелуем, в котором чувствуется горечь отчаянья. Такая порывистость пугает Колина куда больше, чем немигающий взгляд, и он торопливо отвечает на поцелуй и отстраняется, чтобы посмотреть в глаза своего мальчика, заглянуть в его душу и попытаться прочесть причины этого отчаянья. Но глаза Роба вдруг оживают, и он часто-часто моргает, потом судорожно втягивает в себя воздух и быстро отворачивается.
— Налей мне виски… — тихо, но отчетливо, и чуть заметная дрожь в голосе.
Колин тяжело вздохнул — он знает, что спрашивать о чем-то бесполезно, если Робби захочет, то сам все расскажет. Ему просто нужно дать время. А может, дело и вовсе не в них? Может, у Роба что-то случилось дома или в школе неприятности? Может… Но что-то Колину подсказывало, что дело именно в них и в их предстоящей разлуке. Потому что она вдруг стала осязаемой — холодная горечь на кончике языка, которую, возможно, перебьет обжигающе горький виски или нейтрализует на время… Ему тоже необходимо выпить, пока «холодная горечь» не отравила его. Колин поднялся с колен, замер, уперевшись руками на спинку дивана, намереваясь сказать Робу что-нибудь ободряюще-жизнерадостное, но вместо этого быстро прижался губами к вихрастой макушке застывшего парня, прошел в зону кухни и щелкнул выключателем. Он словно на автомате приготовил две порции виски: полстакана льда, виски — ровно столько, чтобы прозрачные кубики покрылись янтарной жидкостью. Колин вернулся в гостиную зону и протянул один стакан Робу, который сидел, казалось, с безучастным видом, уткнувшись неподвижным взглядом в пол. Он так и не поднял головы, принимая от Колина свою порцию алкоголя. Задумчиво качнул стакан, наблюдая, как кубики льда заскользили по кругу, сделал приличный глоток, поморщился и, откинув голову на спинку дивана, уставился в потолок все тем же отсутствующим взглядом. Колин изредка поглядывал на Роба, который после каждого глотка «зависал», раздумывая над чем-то. Они молча пили виски, делая перерыв между большими глотками, будто это и правда было их лекарством, нейтрализующим яд, который, казалось, проник со сгустившимся воздухом и в легкие. И действительно, с каждым глотком дышать становилось все легче. А может, все дело было в освещении, залившим мягком светом кухню и часть гостиной и разогнавшим не только полумрак, но и напряженность, повисшую между ними.
