Мальчик рассказывал, как однажды проследил за Феликсом, когда тот направился, в сторону Пещеры Забвения, конечно же, чтобы навестить Киллиана. В тот день он был поражен тем, что Капитан вышел из пещеры, пусть и опираясь на руку Феликса. Капитан Джонс щурился от яркого солнечного света, а, заметив в океане «Веселого Роджера», перебросился с Феликсом парой слов и улыбнулся. Хеллион тогда так обрадовался, что Капитан наконец-то пришел в себя, что хотел уже выскочить из своего укрытия, но случилось то, чего никто не ожидал.
— Он сделал только пару шагов, Питер, — в глазах мальчика был неподдельный ужас, словно он снова переживал тот момент, — как рухнул замертво… И Феликс, и Призрак растерялись, пытались привести его в чувство, но ничего не получалось. Может, если бы Феликс занес Киллиана в пещеру сразу, то такого бы не было… Он уходит, Питер… Но я верю, что ты поможешь ему, — Хеллион поджал губы и посмотрел на Пэна.
— Ты как шкатулка полная сюрпризов. Сидни еще рассказала, что ты имитатор. Вот только зачем были все эти фокусы с моим порталом? — Пэн укоризненно покачал головой, глядя в глаза этого вдруг ставшего не по годам взрослым мальчика.
— Я хотел, чтобы они подумали, что я сбежал из Неверлэнда. Вернулся к старым забавам. А на самом деле, я сымитировал Феликса и спрятался в этой пещере. Сидни не смогла бы меня почувствовать под защитой твоей магии и решила бы, что я, скорее всего, попал в какой-нибудь Темный мир, а так как защитный амулет был у нее, то, конечно, я вляпался в неприятности, из которых меня нужно спасать. Сид бы наверняка попросила Феликса сопровождать ее в этот Темный мир — он много чего знает о таких местах… рассказывал как-то. Вот только уйти без твоего дозволения никто не может, но я понял, как смогу с тобой связаться. И знал, что ты поймешь меня. Что вернешься в Неверлэнд незамедлительно… И я рассчитывал, что перед тем, как ты разрешишь им уйти, Феликс все тебе расскажет о Киллиане, потому что он был единственным, кто ухаживал за ним… От волков-то проку мало, — Хеллион закусил губу и пожал плечами. — А зная ответственность Феликса, он бы передал Капитана только с рук на руки, и вы бы обязательно пришли сюда… Ну, и нашли бы и меня тоже.
— Ты все продумал, да? — Питер был поражен такой смекалистости мальчишки.
— Ну, раз ты здесь, значит, мой план удался? — Хеллион хитро прищурился и снова смешно сморщил нос.
— Можно и так сказать… — Питер решил пока не говорить мальчику, что его гениальная задумка пошла совсем не по плану.
— А где все остальные, кстати? — Хеллион осторожно вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть, что происходит перед входом в пещеру.
— Хеллион! — строгий голос Сидни заставил Хелли втянуть голову в плечи.
— О, легка на помине… — мальчик наклонился к Питеру. — Она очень злится?
— Думаю, она рада, что с тобой все в порядке, но тебе придется кое-что объяснить сестре, — Пэн выразительно посмотрел на мальчика, который уже поднялся на ноги. — И попроси, чтобы никто не входил… Я сам выйду.
Kutless — What Faith Can Do
Пэн дожидается, когда Хеллион выйдет из пещеры, оставив его с Киллианом наедине. Глаза уже настолько привыкли к полумраку, что Питер без труда может рассмотреть каждую черточку любимого лица. Оно чужое, неживое, словно восковая маска, поэтому он все еще не может поверить в то, что это его Киллиан, с потерей которого он уже успел свыкнуться. Ему кажется, что он уснул в своем сне, и перешел на следующий уровень своего подсознания. Сон во сне… Питер осторожно касается щеки Киллиана, ощущая кончиками пальцев колкость порядком отросшей щетины, еле касаясь, проводит подушечкой большого пальца по бледным, обескровленным прохладным губам. Он бережно берет в свои руки правую ладонь Киллиана — бледные пальцы кажутся хрупкими, и от них веет безжизненной прохладой, как от мрамора, словно Киллиан был застывшей статуей или скорее фарфоровой хрупкой статуэткой, которая от любого неосторожного движения может пойти трещинами и развалиться на кусочки. И Питер осторожно подносит руку Киллиана к своим губам, чтобы хоть немного согреть ее своим дыханием. Он сжимает его ладонь обеими руками, дышит на его холодные пальцы, целует их и прижимается щекой к ладони.
Он все время повторяет:
— Киллиан… — пока не начинает ощущать горечь на кончике языка от произносимого имени, пока оно, в конце концов, не застревает в горле тугим комом, и Питер начинает давиться слезами.
Киллиан никак не реагирует ни на его прикосновения, ни на собственное имя, и Питер думает, что… опоздал. Он откидывает в сторону плащ, которым был укрыт Киллиан — в глаза ему сразу бросается обрубок левой руки, «заживленный» магией, а на рукаве и полах плаща все еще заметны следы крови. Питер не чувствует ее сладковато-тошнотворного запаха, потому что магия нейтрализует как запах смерти, так и крови тоже. Но видеть все, что напоминает о той роковой ночи, о совершенной фатальной ошибке, ему невыносимо больно. До слез. Он закусывает губу и прикладывается ухом к груди Киллиана, пытаясь расслышать биение сердца, но в груди тихо, и у Питера самого замирает сердце.
— Нет, Киллиан, нет… Так не должно быть… Пожалуйста, Киллиан… — он шепчет, повторяя как молитву, как заклинание: — Нет, Киллиан, пожалуйста… — и когда сердце Киллиана отзывается на его просьбу еле уловимым ударом, Питер вскидывает голову и, нависая над Капитаном, вглядывается в его бледное лицо.
Слезы, застилающие глаза, мешают, размывая очертания любимого лица, и Питер зажмуривается и смахивает влагу со своих щек. Несколько капель все же попадают на лицо Киллиана — его бровь чуть дергается, а на переносице пролегает еле заметная складка. Может, Питеру это только кажется, но он прижимается к этой недовольной складке губами… Снова и снова. Он обхватывает ладонями лицо Киллиана и торопливо целует везде — лоб, щека, уголок губ, заострившийся подбородок, плотно сжатые губы. Ему хочется вдохнуть в Киллиана жизнь. Он отчаянно прижимается к его губам, и чувствует, как они, чуть дрогнув, приоткрываются.
И он шепчет в приоткрытый рот, взывая к чужому подсознанию:
— Я здесь, Киллиан… Я знаю, что ты слышишь меня… Вернись, Киллиан. Вернись… Пожалуйста…
Он обхватывает тело Киллиана руками, подтягивает и прижимает к себе. Он обнимает его, прижимает голову к своему плечу и гладит его волосы, укачивает в своих объятьях, как ребенка, прижимается щекой к его щеке и шепчет на ухо:
— Киллиан… Киллиан… Киллиан…
И когда слышит совсем тихое, еле уловимое, словно шелест листьев на ветру:
— Питер… — замирает на мгновение, а потом выдыхает:
— Да… — он боится пошевелиться, чтобы не разрушить иллюзию, но ощущает легкое неровное дыхание на своей шее и понимает, что это вовсе не иллюзия. Питер осторожно поворачивает голову и сталкивается с замутненным взглядом, от которого сердце перескакивает из груди в горло и колотится так, что кажется — еще чуть-чуть и выскочит. — Киллиан… — от его слабой улыбки чертовски больно. — Прости меня, прости, — Питер выдыхает свою просьбу в приоткрытые губы и целует их. — Держись, ладно? Я вытащу тебя. Мне только надо немного подумать.
— Не надо… Ничего не выйдет… — у Киллиана снова сбивается дыхание и становится поверхностным. — Я умер для этой реальности еще тогда… Я на самом деле очень хотел умереть, а он выполняет мою последнюю просьбу…
— Кто? — Питер мечется взглядом по лицу Киллиана, силясь понять, о чем он говорит.
— Он играет по правилам… Просьба высказана, подсознание заблокировано…
— Я думал, что лишил тебя подсознания, когда… — Питер передергивает плечами, когда вспоминает роковой момент, — …отрубил тебе левую ладонь.
— Я пират, Питер, — Киллиан качает головой. — Неужели ты думал, что я храню самое ценное в легкодоступном месте? Но теперь оно почти недоступно и мне. Иногда мне удается ухватиться за него, но оно все время ускользает… Я знаю, что он все равно доведет свое дело до конца…
— Господи… — Питер вдруг понимает, о ком говорит Киллиан — Неверлэнд. И в то же время… — Нет! Этого не может быть… Он привел меня к тебе. Он все время давал мне подсказки, чтобы я нашел тебя. Так зачем ему твоя смерть?
