— Мне нравится, — Роб соскочил с кровати и раздернул шторы, позволяя солнечному свету разрушить спасительную иллюзию полумрака комнаты, но так и не повернулся к матери, делая вид, что любуется облаками осеннего хьюстонского неба.
— Тогда жду тебя на кухне, выпьем кофе и решим, что именно будем делать, — Стефани вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Роб дождался щелчка дверного замка и развернулся, ненадолго зависнув взглядом на закрытую дверь, не понимая — что ощущает… Какое-то тревожное чувство засело в груди, не желая его покидать. Он бросил взгляд на часы, лежащие на тумбочке — час дня без каких-то пятнадцати минут. Да уж, еще одно длительное пребывание в Неверлэнде, открывшее ему наконец-то на многое глаза. Хотя что именно он нового узнал? Только лишь подтвердились его сомнения и догадки. Вот только Феликс… Обо всем этом Робби размышлял, когда словно на каком-то автомате принимал душ, вернее, просто стоял под струями теплой воды. Мысли снова возвращались к сцене на утесе, когда он понял, почему портал, который должен был привести его к Киллиану, не открылся. Что-то смущало Робби и в поведении волков, и в словах Призрака, и в тревожном взгляде Феликса, но он никак не мог понять — что именно? Роб выбрался из душевой кабины и, оперевшись на раковину и глядя в запотевшее зеркало, вспомнил, как выбросил браслеты, которые позволяли ему переходить в любой момент в его другую реальность, и теперь он мог только наблюдать глазами Тени за жизнью своего Неверлэнда. Робби закрыл глаза, пытаясь связаться с черным волком, но все было безрезультатно — его последняя связь с Неверлэндом была снова утрачена или что-то мешало его контакту с Тенью.
Роб вздохнул, провел ладонью по запотевшему зеркалу и на мгновение завис, разглядывая медальон на своей груди — кругляшок из черненого серебра усыпанный белыми камнями, образующими раскручивающуюся спираль вокруг крупного темно-синего камня. Правда, в этой реальности медальон не выглядел как дорогая вещь, а больше походил на простенькую бижутерию. Питер Пэн забыл про него, когда яростно срывал браслеты со своих запястий, и теперь этот медальон был единственным напоминанием Робби о его другой реальности. Он прикоснулся к темному камню в центре и почему-то подумал о Киллиане… Странно было ожидать, что магический артефакт из другого мира сработает в этой реальности, но когда камень отозвался теплом, Роб провел пальцем по спирали, словно пытался открыть портал. Конечно, никакой портал не открылся, но он вдруг отчетливо увидел в зеркале стоящего за своей спиной Колина ОʼДонохью. Робби смотрел в темные глаза Колина и не понимал… Почему, думая о Киллиане, он видит Колина? Что это — галлюцинация, какой-то знак или предупреждение? Робби наблюдал, как у зеркального Колина постепенно теплел взгляд, становясь оттенка спокойного океана, и думал о том, как бы ему хотелось, чтобы медальон открывал переходные порталы в этой реальности… Ему даже на мгновение показалось, что зеркало и стало таким переходным порталом, но стоило лишь прикоснуться к зеркальной поверхности, как видение моментально исчезло, а у Робби появилось желание немедленно вернуться в Ванкувер, от которого он тут же отмахнулся — что он скажет родителям? Роб еще какое-то время всматривался в зеркальную поверхность, а потом решительно кивнув самому себе, вышел из ванной. Натягивая свежую футболку, он зацепился за цепочку медальона и хотел, было, его снять, но почему-то передумал и спрятал его под одеждой. Может быть, потому что хотел, чтобы вещица напоминала ему о потерянной другой реальности? Может потому, что видел в этом медальоне какую-то связь с Колином? А может, этот артефакт из другого мира сможет как-то защитить его от влияния Неверлэнда с его маниакальным желанием вернуть своего Хранителя, не гнушаясь никакими способами? И Робби для себя решил, что медальон — это его защитный амулет, вот только от тревоги, поселившейся в сердце, защититься так и не удалось.
Роб зависшим взглядом смотрел, как мама разливала по чашкам кофе. Она что-то ему говорила, но он не слышал ее, потому что мысленно находился то в своем гостиничном номере, то на краю утеса в Неверлэнде, то в капитанской каюте «Веселого Роджера»…
— Робби, сынок, что с тобой? — Стефани потрясла сына за руку, заставляя его сосредоточить взгляд на себе. — Ты сам не свой, с тех пор как вернулся домой… Я тебе уже полчаса рассказываю о том, что у нас гостила тетя Грейс. А буквально позавчера я встретила твоего школьного куратора, он сказал, что у тебя почти нет «хвостов», удивлялся, что ты, несмотря на съемки, успеваешь выполнять школьную программу, правда, миссис Арден все еще ждет от тебя эссе на французском языке…
— Ненавижу французский, — Роб усмехнулся и отвернулся к окну, выходящему на задний двор, где суетился отец, разжигая огонь в барбекю.
— И все же эссе надо сдать… — Стефани внимательно смотрела на сына, и ей определенно не нравился его застывший взгляд. — У тебя сейчас такой вид, как будто надвигается какая-то катастрофа, о которой ты знаешь, но не говоришь.
«Твои реальности спутаются, и последствия могут быть катастрофическими» — в голове Робби Кэя ярким предупреждением вспыхивает фраза, сказанная Призраком в другой реальности, в которой уже случилась катастрофа. И почему-то вместе с этой фразой появляется ощущение, что Неверлэнд, расправившись с Киллианом Джонсом, обязательно доберется и до Колина ОʼДонохью. И гнетущее его чувство тревоги связано именно с надвигающейся катастрофой. Робби знает — насколько жесток может быть его Неверлэнд.
Plan Three — All For Nothing
— Прости, мам, — Роб подрывается с места и выскакивает из кухни, оставляя Стефани в растерянности.
Он, перескакивая через ступеньки, взлетает вверх по лестнице и, ворвавшись в свою комнату, бросается к телефону, экран которого неожиданно загорается, а характерный звук сообщает о полученном сообщении, и Роб откуда-то знает от кого оно.
«Просто напиши мне, что у тебя все хорошо. И пожелай мне удачного полета».
Робби долго смотрит в экран телефона, потому что его что-то настораживает в этом сообщении от Колина. Он снова и снова перечитывает — «пожелай мне удачного полета» — и вдруг понимает, что…
«Я не хочу, чтобы ты улетал в Дублин».
Робби торопливо набирает сообщение, которое немедленно отправляет Колину. Минуты кажутся вечностью, пока он ждет ответ.
«Я могу прилететь к тебе в Хьюстон».
Губы непроизвольно растягиваются в улыбке, и все же…
«Я не хочу, чтобы ты летел в Хьюстон».
Робби очень надеется, что Колин поймет его, но «молчание» затягивается и это немного нервирует.
«Это что, игра такая?»
Роб даже почувствовал, как его левая бровь взметнулась вверх от удивления. Игра? Хотя…
«Возможно».
«Игра в желания?»
«Можно и так сказать».
«И чего ты хочешь?»
Он сдерживается, чтобы не написать, чего действительно хочет, потому что сейчас важнее другое.
«Хочу, чтобы ты сегодня вообще не садился ни в какой самолет».
В ответ на свое желание, Роб получает одно за другим сразу три сообщения, которые больше смахивают на ультиматум.
«Тогда тебе придется вернуться в Ванкувер». «Как можно быстрее». «Сегодня».
Робби усмехается и думает о том, что ему все же следовало бы улететь обратно еще в пятницу, но сейчас…
«Я не могу».
В этот раз экран телефона моментально вспыхивает вопросом:
«Не можешь или не хочешь?»
Роб даже теряется от такого вопроса. Неужели Колин не понимает, что…
«Не могу. Что я скажу родителям, почему срочно возвращаюсь?»
Родители точно не поймут его внезапного отъезда…
«То есть, дело только в родителях?»
…как, впрочем, и друзья. И еще это эссе на французском, которое нужно сдать…
«Не только».
Колин должен его понять…
«Прости, но тогда мне нечего делать в Ванкувере».
Полученное сообщение обрушивается лавиной отчаянья.
«Нет! Ты не сможешь сегодня улететь». «Ты должен…»
Робби не успевает набрать второе сообщение, потому что полученный ответ вводит его в ступор:
