– Точно! – засмеялся дедушка, Мы все тогда чернилами залили и сами перемазались, как поросята. Врезали нам! До сих пор помню! Это ж, по-моему, в это время у нас печная труба лопнула? Вот мама переживала: «Ни к добру, ни к добру».

– Хо! Труба! Да то я под печкой сидел, хохотал. Вот она и лопнула.

– Постой-постой, Домовух, может, тогда мне объяснишь, как это отец по трубе пролетел сверху донизу, да не убился?

– Да что там объяснять. Отец у тебя хороший мужик был. Труба, когда лопнула, он один полез ее перекладывать. Но одному несподручно, оступился, да в дымоход провалился. Он у нас широкий. Так вот можно сказать от самой крыши и летел. Когда батя твой оступился, то я его маленько поддерживал, чтобы не зашибся. Но он тоже молодец, не растерялся. Руками-ногами за стенки цеплялся. Кирпич ему под руку я и подсунул. Он за него ухватился, чуток повисел, да вывернул. За тем кирпичом мешочек был заложен с монетами золотыми. Твой отец упал на меня, я его внизу ловил. Все бока мне помял. Тяжелый был чертяка. Так вот, сидит он внизу, рот раскрыл от удивления, весь в саже, а сверху по нему монеты золотые: стук-стук, хлоп-хлоп! – засмеялся Домовух.

– У меня до сих пор одна сохранилась, – сказал дедушка.

– Знаю. Когда тебя дома нет, люблю с ней поиграть. Ты уж, дед, не серчай, что без твоего разрешения. Еще люблю альбом с фотографиями смотреть. Я ведь с вами сфотографировался однажды, с тобой и Семкой.

– Не помню такого снимка, – удивился дедушка.

– Э-э-э, не помнишь, – хитро взглянул Домовух, – Альбом доставай, покажу.

Дедушка принес альбом и подал Домовуху. Тот сразу раскрыл на нужной странице.

– Гляди, – сказал он

На фотографии, действительно, в обнимку стояли дедушка, в то время еще Ванюшка, и дедушкин приятель Семен Семенович, по тем временам Семка. Между ними было какое-то мутное пятно. Дедушка стал вглядываться, пятно начало расплываться, расплываться…

– Минуточку, – вдруг сказал Домовух и, вылетев из халата, исчез.

Альбом, секунду повисев в воздухе, тяжело упал на диван.

– Ой, – от неожиданности ойкнул дедушка и неуверенно потрогал халат.

Рукав халата мягко опустился на дедушкину руку, тот вздрогнул:

– Это… я с халатом… разговаривал?!

На ватных ногах он побрел на кухню: на столе стояли две чашки!

– Что же это со мной?– воскликнул дедушка и подошел к зеркалу, в котором отражалась часть комнаты с диваном.

Халат лежал точно так же, как его оставили. Дедушка посмотрел на свое отражение:

– И борода растрепанная! – в ужасе прошептал он и попытался пригладить рукой отражение бороды в зеркале.

– Я освободился, – раздался голос.

Дедушка обернулся и увидел Домовуха, сидящего на диване.

– Уф, – облегченно выдохнул дедушка, Что ж ты так пугаешь? Хотя бы предупредил.

– Извини, это из-за соседки. Чайник поставила, а сама заснула. Вижу, вода уже выкипела, скоро носик от чайника отвалится, а она все спит. Разбудил. Не люблю, когда с вещами так обращаются. Ну что, разглядел?

– Нет еще.

– Ну, смотри, смотри.

Дедушка вновь взял альбом. На месте мутного пятна все четче и четче вырисовывался Домовух.

– Вот это да! – у дедушки даже дух захватило, – Хорош, хорош, – любовался дедушка Домовухом, – Вид у тебя боевой!

– Совсем меня захвалил, – смутился Домовух, Давай лучше альбом смотреть, да вспоминать, что было.

До поздней ночи они сидели. Уже во всех окнах погасли огни, уже спал весь город, а дедушка и Домовух все говорили и говорили.

                        ГЛАВА VII

Мы получили посылку с апельсинами, и я прочла троице письмо от дедушки. Какой же подняли они трам-тарарам от радости! Они пищали, хлюпали, визжали и даже чихали! А я, честно говоря, задумалась: «Как же их везти и при этом не растерять?»

– Как мы поедем?

Домовушка хитро взглянул на меня:

– В тапочках! Без них я никуда!

– Ого! – закричал Водянушка, – Здорово!

И подбросил вверх апельсин. Апельсин сверкнул оранжевым боком и упал мне на голову. От неожиданности я выронила письмо, рухнув на стул, с ошарашенным выражением лица.

– Хулиган! – возмутилась Газовушка, – Одни только глупости на уме!

Она подлетела и принялась дуть на меня. Запахло свежесть и ландышами.

– Спасибо, Газовушечка, но что это было?

Газовушка сердито стрельнула глазами на Водянушку и ничего не ответила. А тот от огорчения растекся лужицей на полу и всхлипывал так, что лужица вздрагивала:

– Наташенька, миленькая, я думал это мячик…

– Что мячик?

– Это круглое, оранжевое, я не хоте-е-ел…

– Водянушка, но это апельсин.

Любопытство взяло вверх, и из лужи появился Водянушка, правда, с виноватой мордашкой:

– А что такое апельсин?

– Это фрукт, его едят. Он вкусный.

– Ну и бестолковый ты, Водянушка. Он ведь пахнет солнышком, – мечтательно сказала Газовушка, А твои мячики то пластмассой, то резиной пахнут, фу! – брезгливо сморщилась она.

С деловым видом к нам подтопал Домовушка, катя перед собой апельсин.

– Если Наташа говорит, что это едят, то это надо съесть или хотя бы попробовать, – серьезно заметил он.

– Безусловно! Ведь вы даже не знаете, что это такое.

– Ты на меня не сердишься? – спросил Водянушка, заглядывая мне в глаза.

– Нет, конечно.

– Тогда давай есть апельсин! – радостно подпрыгнул Водянушка.

– Давай, – поддержал его Домовушка и откусил такой огромный кусок кожуры апельсина, что я испугалась: сейчас подавится! Домовушка прожевал его и разочарованно произнес:

– Не очень-то вкусно.

– Домовушка, почему ты все время торопишься? Апельсины чистить надо.

Я показала, как это делается, и мы вчетвером начистили целую гору. Когда все было готово, мы устроили апельсиновый пир. Брызги летели в разные стороны! Все было залито апельсиновым соком! Троица так чавкала, фыркала и повизгивала от блаженства, что мне казалось, будто это повизгивание слышно во всем доме.

Тут и раздался звонок в дверь.

– Кто это? – вырвалось у меня.

– Твоя соседка Мария Ивановна, – как бы, между прочим, сказал Домовушка, – Она видела, как ты дедушкину посылку несла. А сейчас стояла под дверью подслушивала. Мы ведь себя не очень тихо ведем.

– Домовушка, как ты можешь так говорить о человеке, – возмутилась я.

Но тут снова раздался настойчивый звонок в дверь.

– Иди, открывай, ничего не бойся, – сказал Домовушка.

– Я и не боюсь, – проворчала я и пошла открывать.

На пороге, действительно, стояла Мария Ивановна.

– Здравствуй, Наташечка, – пропела она, – Я сегодня видела, ты посылку получила. Дай, думаю, зайду. Посмотрю, как ты живешь. Посылка от дедушки? – спросила она и, не дожидаясь ответа, отодвинув меня с дороги, прошла прямо в кухню.

– Какие чудесные апельсины, – запела она снова, – Вот что значит, дедушка любит свою внучку. Не успел уехать, уже посылку прислал. Какие замечательные апельсины.

Тут она наступила в апельсиновую лужу.

– Ой, Наташенька, что это у тебя такой беспорядок? Нельзя же так!

Я попробовала что-то сказать в ответ, но она меня не слушала:

– Я, конечно, угощусь, спасибо, спасибо, – продолжала она, взяв два последних апельсина. – А ты, Наташенька, собачку завела? Слышу, иногда, кто-то у тебя попискивает, топает.

– Не, не завела, – растерялась я, – Нет у меня никакой…

Но тут из-под стола выскочила болонка и с ужасным тявканьем кинулась на Марию Ивановну.

– Ай, – закричала та, – Она меня укусит! Убери собаку!

– Это не моя собака, – пролепетала я и кинулась ее ловить. Мария Ивановна, не смотря на возраст и полноту, неожиданно быстро просеменила к двери и выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью.