– Конечно.
– Вот там мы и встретились. Случайно, разумеется, но от этого не легче. Эдуард Александрович пригласил меня на танец. Я, естественно, отказала ему, но он не успокоился.
– Погодите-ка, Ольга Сергеевна. Эдуард Александрович… знакомое какое-то имя-отчество. Это не Шахновский случайно? Глава «Шах-Медиа», самой крупной рекламной компании в Питере. Богатый, влиятельный человек.
– Вы что, с ним знакомы?
– Иногда приходится сталкиваться по работе. К тому же, он приятель моего отца.
– Понимаете, Виталий Павлович, я его, видимо, здорово разозлила. Он звонил, угрожал. Сказал, что испортит мне жизнь и карьеру. Сегодня утром выхожу из подъезда, а там он со своей охраной на двух машинах. Всё ухмыляются, а мне-то реально страшно. Сама не знаю, как так получилось, что я взяла и сказала Эдуарду Александровичу, что с вами встречаюсь. Он даже успокоился как-то. А что, если он узнает, что я его обманула? Может, мне всё-таки в полицию обратиться?
– Не думаю, но выход, по-моему, есть.
– Серьёзно? А какой? – в ее глазах вспыхнула надежда, и Ольга даже улыбнулась.
– Мы действительно сделаем вид, что встречаемся. Почему бы и нет?
– Вы что, тоже клеитесь ко мне? – на лице девушки проскользнула тень презрения.
– Нет, Ольга Сергеевна. Вам не стоит беспокоиться. Мы всего лишь притворимся, что между нами близкие отношения. На деле же всё останется по-прежнему.
– Спасибо вам огромное, Виталий Павлович. Надеюсь, что это сработает.
Вит поднялся. Ему по-прежнему не спалось. Ночь шла на убыль, но чудесные мгновения, проведённые вместе с Ольгой, не рассеются, как ночная мгла. Они останутся в сердце и в памяти навечно. Тот спектакль, который они разыграли перед сильным мира сего, стал прекрасным началом любви. Внезапной, страстной, всепоглощающей. Кто бы мог подумать, что игра обернётся очаровательной сказкой, волшебством. Притворяясь парой, они одурачили всех вокруг. Проводя вместе долгие часы в разговорах и прогулках, молодые люди получали искреннее удовольствие от общества друг друга. Неприятная и опасная ситуация обернулась интересными незабываемыми встречами. Первый поцелуй казался естественным, и Вит совсем забыл, что всё должно было быть фиктивным. Ольга – чувственная, нежная и одновременно порывистая. Такая прекрасная и неожиданно родная, единственная для него. Молодой человек и сам не заметил, как безумно влюбился, и чувство, нахлынувшее на него, затмило собою весь окружающий мир. Всё, что представлялось важным когда-то, вдруг отошло на задний план, а его мысли и ощущения вращались лишь вокруг Вселенной по имени Ольга. Её светлый и тёплый взгляд манил, притягивал. Голос ласкал, опьяняя слух одному ему доступными интонациями. Вкус мягких губ, податливых, нежных и соблазнительных, заставлял забывать обо всём. Дикая жажда обладать этой женщиной пробуждала в молодом человеке звериную, почти первобытную силу. Дрожь пробежала по венам Виталия, и он больше не сдерживал себя. Бережно, как невиданную драгоценность, поднял на руки Ольгу и отнёс на кровать. Пристально глядя на неё, скинул с себя рубашку и джинсы, словно освобождаясь от пут, сковывающих его. Сердце подпрыгивало в груди, колотилось безумной радостью, предвкушая сладостное наслаждение. Коснувшись лица чудесной женщины, Вит провёл ладонью по изгибам её стройного тела. Принялся покрывать поцелуями. Жадными, пылкими, обжигающими своей ненасытностью. Кожа Ольги, покрасневшая от страстных ласк, была шелковистой и упругой на ощупь. Её пальцы с силой впивались в спину мужчины, беря его в плен навсегда. Покоряя безоговорочно.
Бессонная ночь подошла к концу. Громко звонит будильник, безжалостно разгоняя мысли о прошлом. Новый день зовёт за собой, и Вит безропотно выполняет обычный утренний ритуал. Сначала душ, затем кофе. Строгий костюм сидит как влитой, в офисе полно людей. Всё как всегда, без малейшей надежды на возвращение в незабываемый мир любви и неповторимого счастья.
– Виталий Павлович, к вам посетитель, – улыбчивая секретарша нарушает тишину кабинета.
– Пусть войдёт.
– Привет-привет, – Эдуард Александрович жмёт Виталию руку. Тот непроизвольно вытирает её о пиджак. Натянуто улыбается. Предлагает присесть.
– Слышал о твоей невесте. Вот пришёл выразить соболезнование. Отец твой переживает за тебя. Места себе не находит. А я волнуюсь за старого друга. Решил сам убедиться, что ты в порядке.
– Напрасно время потратили, я в норме.
– Ну и правильно. В жизни всякое бывает. Не стоит так уж убиваться из-за женщины. Её, безусловно, жалко, но ты молод, хорош собой. У тебя ещё столько невест будет.
Эдуард Александрович ухмыляется, а Виту хочется врезать ему по сытой роже, потом ещё и ещё раз. Он понимает, что делать этого нельзя, отчего желание лишь усиливается.
– Пока шёл к твоему кабинету, – как ни в чём не бывало продолжил Эдуард Александрович, – приметил красотку одну. Сидит рядом с блондинкой. Не знаешь, как её имя?
– Нет, – сухо ответил Виталий.
– Зря, но ничего, сам узнаю. Ты давай, не куксись здесь. Цветник у тебя в отделе что надо. Не пойму, что ты теряешься?
– Спасибо, что навестили, – вставая из-за стола, Вит дал понять, что визит окончен.
– Да не за что. Сын моего друга и мне не чужой. Ну да ладно, кажется, и правда, мне пора. Дела, сам понимаешь.
Густая, липкая злоба горячей волной поднимается прямо к сердцу. Нестерпимо жжёт в груди, но Виталий сдерживается, пытается взять себя в руки. Нужно выйти на воздух. Избавиться поскорее от присутствия мерзкого типа, верящего в свою вседозволенность. К чёрту работу! К чёрту всё! Боль утраты ещё сильнее сжимает сердце, серая пелена в глазах. Бессонные ночи лишили покоя, расшатали нервы. Но вот, наконец, и солнечный свет. Он освещает улицы, согревает теплом, проникает в душу. Необычное умиротворение вдруг опускается на Виталия, и лёгкая безмятежность наполняет всё его тело. Он прислоняется к стене и медленно сползает по ней на землю. Звуки огромного города становятся всё тише и тише, а потом исчезают совсем. Рядом толпятся люди, хотят помочь. Необъятное синее небо над головой. Оно зовёт, манит ввысь, и Вит улыбается, как во сне, и, растворяясь в воздухе, летит далеко-далеко.
Глава 3
Шёл тысяча двести шестнадцатый год от Рождества Христова. На троне Англии восседал король Генрих III, ребёнок девяти лет отроду. Мой отец мало говорил о политике. Он всё больше пропадал на охоте или в полях. В замке его почти не видели, но, в силу вспыльчивости характера Генри, не очень-то об этом переживали. Когда же он всё-таки появлялся, все выстраивались по струнке, ожидая указаний. Меня он словно вовсе не замечал, что, в общем-то, было вполне объяснимо. Моё «сумасшествие» после падения с лошади нарушило все планы семьи. Несостоявшаяся свадьба повлекла за собой вражду соседей-феодалов и, кто знает, возможно, вероятное нападение с их стороны. Мать, столкнувшись со мной, отводила взгляд в сторону и украдкой утирала глаза. В остальном же жизнь в замке шла своим чередом, ничем не нарушая привычное течение событий. Первое время люди относились ко мне насторожённо, вероятно, ожидая неадекватного поведения. Но, видя, что веду я себя совершенно пристойно по отношению к окружающим, беспокоиться перестали. А вскоре и вовсе прекратили обращать на меня внимание. Это давало свободу, о которой можно было только мечтать. Отныне дальнейшая судьба находилась в моих руках, что меня абсолютно устраивало. Я вставала рано и, наскоро умывшись, спускалась на кухню. Делая вид, что не замечаю работников, бродила по помещению как потерянная. Таинственно улыбалась и несла всякую ахинею. Отношение ко мне, как к умалишённой, нужно было поддерживать, с чем я довольно неплохо справлялась. Повара с сочувствием качали головой, а их подмастерья усиленно крестились и старались не поднимать на меня глаза. Дальше я клала в небольшую корзину ломоть хлеба с сыром (мой обычный рацион) или иногда кусок мяса и уходила на целый день в лес. Только там я снова становилась самой собой и могла обдумывать своё незавидное положение. Чудо перевоплощения в чужое тело не давало мне покоя. Блуждая меж деревьев, я пыталась осмыслить произошедшее, но логического объяснения не находила. Мир, в который меня переместили против воли и желания, оказался не менее реальным, чем тот, в котором я жила раньше. Разумеется, приходилось мириться с обстоятельствами, но эта мрачная тайна давила на меня страшным грузом. Замок казался холодным и угрюмым.