-- Привет, капитан, давно не виделись! -- послышалось из окна, и тут же раздался выстрел, потом ещё один. Человек на балконе пошатнулся, попятился назад, затем развернулся и кинулся прочь, но пробежав всего несколько метров со всего размаха врезался в толстую трубу, упал, тут же поднялся, и закрывая ладонью лицо успел спрятаться за систему труб, которая шла рядом с кирпичной выемкой. Истошный смех Рябы донёсся до капитана, когда тот уже был в безопасности.

-- Ахаха, кэп, расслабься, это уже карма! Вот вам как бы лично говорит судьба -- не лезьте, но нет же, вы настойчивы! Ну что ж, будьте готовы к тому, что...

Капитан не дал договорить, и быстро вынырнув из-за труб произвёл несколько прицельных выстрелов по высунувшемуся из окна человеку. Человек дёрнулся и исчез в окне.

-- Ааарррммм!.. -- стонал парень, повалившись на пол и держась за руку. Ряба катался по полу, глубоко дышал, но с каждым разом замолкал всё сильнее, и превозмогая боль, поднялся сначала на четвереньки, затем на ноги.

-- Отомстил-таки... -- процедил он, держась за руку. Ряба нагнулся, поднял валявшийся рядом пистолет и спрятал его в карман. Затем разорвав свитер, подошёл к Дубраве.

-- Перевязывай, давай, быстрее...

Трясущимися руками доцент обмотал вокруг предплечья кусок ткани и сделал узел.

-- Не насквозь, черкануло, но сильно. -- сказал он.

-- Спасибо, доцент. -- трясущимся голосом ответил Ряба и пошатываясь, приподнялся с колен. -- Что с вами, бледный вы какой-то?

-- Сердце... плохо.

-- Всем плохо, Юрий Витальевич, кому сейчас легко. Но вы давайте, прилягте на той кушетке в предбаннике.

Дубрава заковылял в направлении дивана-кушетки, который находился в узкой комнатообразной нише, огороженной наполовину от основного зала стеной, вероятно, изначально представляющий из себя хозяйственную подсобку.

-- Маша, давай за ним, успокаивай его, нечего тут ныть. -- скомандовал Евгений, указав пистолетом на уползающего в подсобку Дубраву.

Девушка кое-как встала, и проскакала вдоль по залу с завязанными конечностями в указанную сторону.

 Когда заложники оказались в комнатке, Ряба выдохнул, подошёл к фотоаппарату, а затем снова к ноутбуку.

Он посмотрел на часы.

-- 11:05. Время пришло.

Ряба нажал на кнопку и фотоаппарат щелкнул, сделав первый снимок красно-жёлтого пятнистого месива на огромном экране. Снимок высветился на мониторе ноутбука и тут же исчез, свернувшись в нижнюю часть экрана. Евгений подошёл к компьютеру и развернул доселе свёрнутую программу. Интерфейс программы запестрил графиками, диаграммами, и мигающими шкалами.

-- Ну что тут показывают мои боевые гистограммки?.. -- пробормотал про себя парень, склонившись над монитором. -- Ага, следующий снимок в 11:11.

Горчаков вышел с лестничного пролёта и завернул в тёмный коридорчик, который быстро закончился тупиком с почти такими же двустворчатыми дверями с полупрозрачным, сетчатым стеклом. Подойдя к ним на цыпочках, Анатолий дотронулся до одной из них и внимательно осмотрел -- дверь оказалась закрыта на ключ, но было ясно, что они не представляют серьёзного препятствия, и легко выбиваясь плечом. Затаившись как мышь, Анатолий внимательно обошёл их взглядом, быстро обнаружив в матово-жёлтом вставочном стекле маленькую потёртость. Этой потёртости оказалось вполне достаточно, чтобы наблюдать за происходящим в зале, точнее, только в части зала, которая являлась сквозным коридором, один конец которого уходил вглубь с несколькими кабинетами и главным входом, заблокированным шваброй, а на противоположном его конце за тоненькой дверью сейчас затаился майор ФСБ. Основной же массив помещения находился по левую сторону от майора и был скрыт от его взгляда выступами продольных стен, лишь частично прикрывающие зал от сквозного коридора. Горчаков прильнул глазом к потёртости, внимательно осматривая внутреннюю часть помещения, как вдруг висевшая на поясе рация издала громкий сигнал. Горчаков чертыхнулся про себя, мигом отключил звук, и отползая обратно к лестнице, поднёс устройство к уху.

-- Толя... -- раздался хриплый прерывистый голос капитана. -- он стрелял.

-- Я слышал. -- шёпотом сказал Горчаков.

-- Он, по всей видимости, ранен, я блокирован за трубами, за кирпичной нишей. Мне не выйти. Либо быстро бежать и успеть залезть в окно, а это не просто, оно высоко, но тогда сразу палить, либо, если он высунется первым, у меня не будет шансов...

-- Понятно. Так, соблюдай спокойствие, я уже здесь. Будем думать, отбой.

Горчаков снял наушник и опустился по стене на корточки, сжимая пистолет. Запрокинув голову на стену, он закрыл глаза и сжал зубы. В эту секунду, он уже не различал отдельных мыслей и чувств, всё стало сливаться в единый поток, который теперь жил своей жизнью и проносился сквозь его голову, сжимая пространство и замедляя время. Секунды тикали у виска, и каждая из них буквально вгрызалась в майора, требуя незамедлительно действовать.

Горчаков усилием воли заставил себя подняться и снова подойти маленькому пятнышку в стекле. Он слышал шуршание и шаги, доносящиеся из зала, но стена по левую сторону скрывала от него объект звуков. Неожиданно, шуршание и стоны донеслись откуда-то из середины сквозного коридора.

-- Что ещё за шум? -- послышался голос Рябы.

Горчаков видел, как молодой человек вышел из-за угла стены с левой стороны, и прошёл в середину правой стены продольного коридора.

-- Что случилось? -- нервно спросил Ряба откуда-то из глубины стены.

-- Воды бы ему! -- сказал женский голос, доносящийся оттуда же.

Евгений вышел, и скоро вернулся обратно с пластиковой бутылкой, Горчаков, увидав было Рябу на расстоянии прямого выстрела мигом потянулся к пистолету, но тут же осёкся, подавив импульсивный порыв действовать.

"Подсобка в стене..." -- метнулось в голове Горчакова -- "отсюда совсем незаметна, значит, заложники там".

Анатолий снова отошёл назад, присел и заново оценил обстановку: теперь стало ясно, что заложников и Рябу разделяет как минимум кирпичная стена, и они находятся не в поле его прямой видимости, а между центром зала, который загорожен от майора выпирающей стеной слева и проходом в подсобку справа, идёт коридор, который полностью простреливается Горчаковым, во всех смыслах. Соединив эти факты, из всех возможных вариантов действий Анатолий увидел только один.

Он медленно отполз ещё дальше, надел наушник и шёпотом произнёс:

-- Гриша, приём.

-- Горчаков.

-- В общем, так, вариантов немного. Ты должен быть готов. Готов взять окно штурмом, а точнее, рванутся к нему, быстро залезть, пострелять, но не в нашего пациента, а лучше в потолок, и успеть удрать обратно за трубы, если того потребуют обстоятельства.

-- Чего ещё? У него же заложники?!

-- Всё продумано, делай, что говорю.

-- Что ты удумал?..

-- Отрезать его от них.

-- Твою же мать, Толя... -- было слышно, как Алексеенко глубоко вздохнул. -- Когда?

-- Я дам команду, отбой.

Евгений Ряба, держась за окровавленные лохмотья ткани на руке посмотрел на часы, подошёл к фотоаппарату и сделал очередной снимок. Затем он вернулся к монитору ноутбука и снова поглядел на ряд уже изменивших свои параметры гистограмм.

"Так. Следующий в 11:13. Ага, уже сейчас".

Ряба снова поднёс руку к фотокамере, дождался точного времени и произвёл снимок, затем вернулся к ноутбуку и снова посмотрел на монитор, внимательно отметив новые цифры -- 11:19.

Капитан Алексеенко сидел на корточках рядом с пучком вентиляционных труб и вытирал рукой кровь с лица -- рассечённый лоб продолжал кровоточить и уже начинал сильно ломить, разливаясь по всей голове тяжелой, ноющей болью. Григорий оторвал из кармана кусок ткани, протерев им ладони и рукоятку пистолета. Лежащая рядом рация завибрировала, и Алексеенко прислонил её к уху.