— Госпожа, вы желали видеть меня?

— Пусть этим вечером в гареме праздник устроят, — проговорила светловолосая султанша, разглядывая своё ожерелье, сверкающее на шее, в ручное зеркальце. — Хочу, чтобы, наконец, в этом дворце радость и веселье поселились.

— Госпожа, я перечить вам не смею, но подобные решения принимает Михримах Султан, — проговорил Сюмбюль-ага. — Если вы желаете устроить празднество, то просите её разрешения.

— Делай, что я велела! — процедила Нурбахар Султан, отложив зеркальце в сторону и высокомерно взглянув на агу. — Если будет нужно, я перед султаншей отвечу.

Топкапы. Покои Валиде Султан.

Войдя в величественные покои, Сюмбюль-ага застал в них лишь Хюмашах Султан, сидящую на тахте у окна с печальным видом.

— Султанша, Михримах Султан нет в покоях?

— Она отправилась в Мраморный павильон, — ответила та, повернувшись к нему. — Что случилось? Быть может, я могу чем-то помочь?

— Дело в том, что Нурбахар Султан велела устроить празднество в гареме, но для этого нужно спросить разрешения его управляющей, то есть Михримах Султан.

— Я даю разрешение, — со спокойной властностью проговорила Хюмашах Султан. — А с валиде я поговорю.

Топкапы. Покои Сейхан Султан.

Темноволосая госпожа в спокойствии трапезничала за столиком, то и дело поглядывая с улыбкой на сыновей, сидящих рядом, когда взволнованная Зейнар-хатун явилась в покои.

— Госпожа, — поклонилась она. — Я из гарема. Принесла вам кое-какие новости.

Сейхан Султан бросила на служанку заинтересованный взгляд зелёных глаз.

— Нурбахар Султан велела устроить праздник в гареме! Ей это позволили.

— Праздник? — изумилась султанша, перестав есть. — В честь чего, интересно?

— Особого повода нет, — дернула плечами Зейнар-хатун. — Видимо, решила показать, что обладает властью подобное устраивать, пусть и с разрешения Михримах Султан.

— Это нам на руку, Зейнар, — довольно ухмыльнулась Сейхан Султан. — Михримах Султан, разумеется, на этом празднике будет присутствовать, как и Фахрие-калфа и Сюмбюль-ага, её свита. Покои султанши будут свободны. Вот и лазейка для того, чтобы письмо подложить.

— Вы правы. Я сделаю это, как только выдастся возможность.

— Пусть подготовят хамам, Зейнар. На празднике я хочу затмить всех султанш.

Вечер.

Дворец Хюма Шах Султан.

Сидя в холле дворца и наклонившись к горящей свече, Шах Султан читала книгу без особого интереса, порой пропуская целые абзацы. Темнота наступающей ночи опустилась на дворец, и он погрузился во мрак, который она терпеть не могла. Фериде-калфа, запыхавшаяся, вошла в холл, держа в руках пузырек с темно-красной жидкостью.

— Султанша.

— Что-то ты долго, Фериде, — бросила на неё раздражённый взгляд та, отложив книгу. — Ты принесла отвар? Он должен помочь родить мне здорового ребёнка по словам лекарши.

— Принесла, — кивнула Фериде-калфа. — В Топкапы переполох, госпожа. Празднество устраивается.

— В честь чего? — заинтересовалась та.

— Неизвестно, госпожа. Кажется, в честь Нурбахар Султан.

— Тебя не просили передать мне приглашение?

— Нет, госпожа.

Шах Султан загадочно улыбнулась.

— Значит, обойдемся без него. Помоги мне собраться, Фериде. И вели готовить карету.

Топкапы. Покои Валиде Султан.

— Хюмашах! — раздавался недовольный голос Михримах Султан, которая смотрела на дочь недовольным взглядом. — Я столько раз просила не вмешиваться в мои дела.

— Что предосудительного в том, что я разрешила от вашего имени устроить праздник? — оправдывалась Хюмашах Султан, стоя напротив матери и спиной к горящему камину. — Пусть наложницы порадуются, а султанши, наконец, на время позабудут о своих интригах. Нам всем нужно отвлечься, валиде.

— Пусть будет так… — выдохнула Михримах Султан. — Но всё равно мне эта идея не нравится. Вчера был бунт, а сегодня праздник?

Гарем.

Весёлая музыка раздавалась в гареме, наложницы танцевали под неё, выстроившись в середине зала. Слуги разносили подносы с угощениями, слышался смех и, наконец, мрачная атмосфера покинула эти стены хотя бы этим вечером.

Нурбахар Султан улыбалась, лицо которой было скрыто вуалью, изящно прикрывавшей её красивое лицо. Она наслаждалась музыкой и радовалась тому, что этим вечером всё так легко удается. Но улыбка медленно угасла на её лице, когда она заметила Сейхан Султан, горделиво входящую в гарем в сопровождении Зейнар-хатун.

Она превзошла саму себя, облачённая в пепельно-коричневое платье с вызывающе открытыми плечами и спиной. Платье удерживалось тяжёлым, золотым ожерельем, к которому оно было пришито, а на тонкой талии госпожи изящно вились золотые листья, создавая вычурный необычный пояс. Темные густые волосы были распущены. Ухмыльнувшись изумлённым взглядам, Сейхан Султан огляделась в гареме, где с её приходом музыка затихла.

Сюмбюль-ага, стоящий у дверей вместе с Фахрие-калфой, склонился, как и все присутствующие, кроме напрягшейся Нурбахар Султан, и громко провозгласил:

— Внимание! Сейхан Султан Хазретлери!

Нурбахар Султан, восседающая за столиком, к которому приближалась Сейхан Султан, недовольно нахмурилась. Сама она была одета в закрытого кроя, насыщенно синее платье. На её шее сверкало тяжелое золотое ожерелье, а в светлых волосах высилась диадема, к которой была прикреплена та самая тёмно-синяя вуаль, прикрывающая её лицо. Самодовольно пройдя по гарему, Сейхан Султан опустилась за столик напротив неё.

— Тебя на празднество не приглашали, — раздался недовольный голос Нурбахар Султан.

— Мне не нужно приглашение, — хмыкнула Сейхан Султан, одарив ту едким взглядом. — Я вольна приходить на это веселье по своему желанию.

— Не боишься, что за такое платье тебя всех благ лишат? — оглядев голые плечи девушки, съязвила Нурбахар Султан. — Михримах Султан этого не одобрит. А наш повелитель особенно.

— Мне одобрение Михримах Султан, в отличие от тебя, не нужно. А повелитель меня ценит и знает мой особый вкус на платья и украшения.

Позади послышались приближающиеся шаги. Михримах Султан в роскошном сине-коричневом платье шла по направлению к гарему, гордо вздернув подбородок.

— Внимание! — вскрикнул Сюмбюль-ага, едва султанша вошла в гарем. — Михримах Султан Хазретлери!

Сейхан Султан и Нурбахар Султан, озлобленно переглянувшись, поднялись и склонились в поклоне.

Михримах Султан степенно прошла по гарему, направляясь к столику, а за ней следовала её дочь Хюмашах Султан. Сев во главе стола, Михримах Султан бросила напряженный взгляд на голые плечи Сейхан Султан. Та ответила ей дерзким взглядом, неприкрытый должным уважением.

Хюмашах Султан села рядом с матерью. Она нахмурилась, взглянув на одеяние Сейхан Султан, а после равнодушно отвернулась в сторону, прислушавшись к вновь заигравшей музыке.

— Сейхан, я понимаю, что ты прибыла из развратной Генуи, где, видимо принято, чтобы женщина расхаживала полуобнаженной…

— Я нахожусь в гареме моего султана, где мужчин-то, перед которыми мне стоит прикрываться, нет, — та резко перебила заговорившую Михримах Султан и удостоилась её возмущённого взора. — Султанша, — добавила она вынужденно, а после отвернулась к танцующим наложницам.

Михримах Султан в недовольстве поджала губы и повернулась в сторону другой фаворитки.

— Как ты, Нурбахар?

— Благодарю, султанша, — вздрогнув, неискренне улыбнулась та, будто опомнившись от своих невеселых мыслей. — Я в порядке.

После Нурбахар Султан, обернувшись через плечо, бросила взгляд на свою служанку Ясмин-хатун и та, кивнув, тут же покинула гарем. Михримах Султан это заметила и настороженно переглянулась с дочерью.

Топкапы. Покои Сейхан Султан.

Ясмин-хатун подошла к дверям покоев Сейхан Султан, около которых стояли две девушки, повернувшиеся к ней с напряжёнными взглядами.

— Ступайте на кухню, девушки. Это срочно. Там не справляются. Так много блюд на увеселение приготовили. Меня просили передать вам это.