Заметив стоящего у дверей супруга с улыбкой на лице, Шах трепетно улыбнулась ему в ответ и поспешила сократить расстояние между ними.

— Султанша, — поклонился Мехмед-паша. — Добро пожаловать.

— Мехмед, — прошептала она, обнимая его за шею одной рукой, а второй удерживая Айше. — Наконец, закончился этот поход…

— Это Айше Султан? — мягко спросил Мехмед, взглянув на маленькую девочку в руках жены. — Какая красавица.

Другие дети, до этого толпящиеся за спиной матери, после улыбки Мехмеда-паши, обращенной к ним, несмело приблизились к отцу, от которого уже успели отвыкнуть.

Гази и Муса, старшие дети, уже стеснялись проявлять любовь к родителям, а тем более, к отцу, поэтому лишь поцеловали почтенно его руку.

Мехмет, названный в честь султана, все же обнял отца, как и Гевхерхан с трехгодовалой Хюррем.

Хюма Шах, наблюдая за супругом и детьми, облегченно и счастливо выдохнула, распрощавшись, наконец, с одиночеством и тоской.

Дворец Хюмашах.

Волнительно входя в главный холл дворца, русоволосая Хюмашах огляделась в поисках мужа.

Встретившая ее Хадижа-калфа поклонилась с улыбкой на лице.

— Султанша. Ахмед-паша в ваших покоях.

Улыбнувшись, госпожа подхватила подол сливочно-бежевого платья и спешно направилась в сторону супружеской опочивальни.

Сглотнув перед тем, как постучать в двери, Хюмашах вошла внутрь.

Темноволосый Ахмед старательно изучал какой-то документ, нахмурившись, но, увидев вошедшую Хюмашах, он улыбнулся и отложил его в сторону.

— Ахмед, — прошептала Султанша, подходя к вставшему из-за письменного стола супругу и бросаясь к нему в объятия. — Слава Аллаху, вернулся.

— Куда же я денусь, госпожа? — усмехнулся мужчина, чуть отстраняясь. — Как ты, Хюмашах? После всего того, что произошло в мое отсутствие…

— Не будем сейчас об этом говорить, — раздраженно покачала головой Хюмашах, целуя супруга. — Я очень скучала по тебе.

Ухмыльнувшись, Хюмашах страстно поцеловала мужа и легко подтолкнула супруга в сторону ложа, которое давно пустовало без него.

Дворец Эсмехан.

Вернувшись из Топ Капы, рыжеволосая Эсмехан, осознавая, что Мехмед-паша уже во дворце, вздохнула и направилась мимо супружеских покоев в сторону детской.

Войдя, она нахмурилась, увидев здесь мужа, обнимающего подросшего сына Ибрагима.

Обернувшись на вошедшую Султаншу, Мехмед поцеловал сына и передал его в руки сиделки, а после медленно подошел к ней и поклонился.

— Эсмехан Султан.

— Добро пожаловать, паша, — улыбнулась та слегка тускло.

Между ними воцарилось неловкое молчание и, взглянув на супругу, Соколлу поклонился и вышел из детской.

Эсмехан, недовольно поджав губы, последовала за ним и окликнула уходящего по коридору пашу.

— Мехмед-паша.

Мужчина обернулся и с непроницаемым выражением лица поднял темные глаза к девушке, которая медленно подошла к нему ближе.

— Что же вы после двух лет отсутствия в военном походе даже поговорить со мной не желаете?

— Прошу прощения, Султанша, но мне нужно в Топ Капы по государственным делам.

— Я понимаю, — ехидно отозвалась Эсмехан, скрывая обиду. — Конечно, вам со мной разговаривать и не о чем. Все ваши мысли заняты Хюмашах Султан.

Мехмед-паша насупился от ее слов и, молча поклонившись, размашистыми шагами двинулся по коридору прочь от уязвленной его равнодушием супруги.

Вечер.

Султанские покои.

С улыбкой наблюдая за темноволосой дочерью, сидящей на коленях султана, расположившегося на атласной подушке у накрытого яствами низкого столика, Сейхан, сидящая рядом на другой, наконец, за долгие месяцы чувствовала себя счастливой.

Ее счастью лишь мешала одержимая мысль, которая не давала ей покоя. Она должна была воплотить задуманное. Рискнуть, а после победить или проиграть. Крупный куш порой требует и огромного риска.

— Очень похожа на тебя, — улыбаясь, заметил Мехмет, глядя на Эдже. — Надеюсь, характером пойдет в меня.

Сейхан понимающе рассмеялась, зная, что ее характер далеко не пример для подражания.

— Ну, какие новости? — выдохнул Мехмет, пересадив дочь с колен на подушку рядом с собой и отпив из стакана шербета. — В своих письмах ты мне ни о чем и не рассказывала.

Темноволосая госпожа пожала плечами, показывая, что рассказывать-то особо нечего.

— Без вас жизнь в Топ Капы и вовсе остановилась, Повелитель.

— Когда мы одни, то можешь звать меня по имени.

Скрыв изумление, Сейхан согласно кивнула.

— Нурбахар, помнится, очень переживала из-за того, что Севен Султан так быстро забрали из Старого дворца по твоему приказу.

Черноволосый султан задумчиво нахмурился.

— Как думаешь, не слишком ли я строго с ней обошелся?

Сейхан мгновенно насторожилась его настроению и пожалела о том, что сказала.

— Вспомни, Мехмет, что она совершила. Подставила Михримах Султан, да и меня отравила. И ради этого людей жизни лишила, словно это ничего не значит.

— Нурбахар в ссылке уже почти два года, — нерешительно отозвался Мехмет и девушка раздражилась от сочувствия в его голосе. — Это довольно соизмеримое наказание, если учесть, что она разлучена с детьми, которых видела пару раз за этот срок.

— Соизмеримое наказание за ее грехи — казнь! — горячо воскликнула Сейхан и осеклась, взглянув на испугавшуюся дочь. — Прошу прощения. Просто… не могу забыть, что она отравила меня.

Покачав головой, Мехмет опустил взгляд к столу, не желая лицезреть гнев в глазах Султанши.

— Рано или поздно я позволю ей вернуться, Сейхан. Эта ссылка не может длиться вечность. И тебе придется с этим смириться.

Поджав губы, дабы не сказать более ничего дерзкого и горячного, Сейхан смолчала усилием воли.

Некоторое время спустя…

Фахрие-калфа хмуро шествовала по темному коридору, освещаемому лишь горящими факелами, к дверям покоев султана.

Охранники при ее приближении по привычке подобрались и расправили плечи, до этого едва не засыпающие на своем посту.

— Сейхан Султан до сих пор в покоях?

— Да, Фахрие-калфа, — отозвался один из охранников. — Султанша не выходила.

Женщина ухмыльнулась и, кивнув, направилась обратно в гарем.

В опочивальне же, сидя на небольшом диване на прохладной террасе, Мехмет вальяжно отбросил одну руку на его спинку, а второй приобнял Сейхан, задумчиво рассматривающую ночное небо, усеянное мерцающими звездами во главе с растущим полумесяцем.

Она выглядела спокойной и уравновешенной, но внутри нее шла ожесточенная борьба между любовью к султану и жаждой власти, желанию остаться в гареме, ведь свободной женщине нельзя пребывать в нем на правах наложницы.

— Уже поздно, — выдохнула темноволосая девушка, мягко отстраняясь. — Мне пора возвращаться в свои покои, да и детей оставлять надолго не стоит. Они ко мне привыкли.

Мехмет непонимающе нахмурился и сел прямо, поймав за запястье правой руки поднявшуюся с дивана Сейхан.

— Останься… Я ждал нашей встречи едва не два года. Неужели ты совсем по мне не скучала?

— Нельзя, Повелитель, — пытаясь скрыть волнение в голосе, хрипло отозвалась она. — Я отныне не наложница и не рабыня, а свободная женщина. Мне грех и в самом гареме жить, не то что без законных оснований ложе с вами делить.

Черноволосый султан почувствовал себя так, словно ему дали пощечину. Женщина впервые посмела отвергнуть его, султана Османской империи и властелина всего мира.

Растерявшись, Мехмет отрешенно смотрел на кланяющуюся ему Сейхан и, опомнившись, он резким движением встал на ноги, смерив долгим взглядом женщину, а после понимающе усмехнувшись.

— Вижу, ты неустанно идёшь по пути моей Валиде, не так ли? Сначала свобода, а после требование заключения никяха.

— Что вы, Повелитель? Хюррем Султан свободу у покойного султана Сулеймана просила, вы же сами даровали мне её. Управление гаремом Хюррем Султан своими силами вырвала из рук Махидевран Султан, меня же вы сами назначили на эту должность и я ни одного действия ради получения этой власти не совершила. Всё, что есть у меня — даровали вы, Повелитель, по своему желанию. Теперь снова пришло время решать вам, чего вы желаете. Отправить меня из гарема, так как свободным женщинам нельзя пребывать в нём и навсегда потерять меня или же заключить никях. Решайте.