— Что еще случилось?

— Повелитель решил, что тебе и Севен пришло время выйти замуж и…

Эдже, некоторое время непонимающе смотря на женщину, после, возгоревшись в негодовании, резко вырвала руку из ладони Фахрие и импульсивно вскочила с тахты.

Фахрие поджала губы, ожидавшая именно такой реакции.

— Выйти замуж?! Может он еще решит, кто станет моим мужем?

— Именно так.

Зеленые глаза Султанши наполнились всепоглощающей вспыльчивой злобой и, развернувшись, она было бросилась к дверям, но Фахрие-калфа, вставшая с тахты, успела схватить ее за руку.

— Остановись, Эдже!

Снова вырвав руку, Султанша толкнула двери, но калфа дернула ее обратно за плечо и закрыла их, а после перевела возмущенный взор к горящей в гневе девушке.

— Неужели ты не понимаешь, что все изменилось?!

От неожиданности Эдже растерялась и молча глядела на Фахрие.

— Султан Орхан далеко не покойный султан Мехмет, который самозабвенно и слепо любил тебя больше всех своих детей, выполнял любую твою прихоть, относился к твоим капризам и дерзости снисходительно, так как видел в тебе твою Валиде и потому очень любил. Когда же до тебя дойдет это?

Эдже молчала в непонимании, насупившись и тяжело дыша.

— Надо быть умнее, Эдже. Все изменилось. И ты должна измениться, если хочешь сохранить достоинство и жизнь. Все говорят, что ты похожа на Сейхан Султан… Лично я думаю, что ты больше похожа на Хюррем Султан, твою бабушку. В первые годы своей жизни в гареме она буйствовала, дерзила, за что и получала жестокие наказания, страдала и мучилась. После она поняла, что не стоит идти напролом, говорить все, что думаешь и действовать по велению одних только чувств. В Топ Капы этому нет места. И Хюррем Султан изменилась. Ради себя и своих детей. За долгие годы своей жизни мне более не довелось встретить более умную, расчетливую и мудрую женщину. Она знала, когда молчать, а когда говорить и, самое главное, что говорить. Не нужно тебе на своих ошибках это постигать, Эдже. Учись на ошибках тех, кто уже шел по этому пути.

Покои Гюльхан.

Волнительно расхаживая по покоям, рыжеволосая Султанша, облаченная в ярко-красное платье с отделкой из золотой нити, нервно заламывает руки.

Маленькая Зеррин, сидя на тахте, испуганно наблюдает за матерью, а Керсан-хатун виновато поджимает губы, стоя чуть в стороне.

— Одному Аллаху известно, насколько сильна моя злость… — в злости воскликнула Гюльхан, сверкая синими глазами. — Как такое вообще возможно?! Он назначил не меня, а эту самодовольную Шах Султан.

— Госпожа, прошу вас, успокойтесь, — осторожно пролепетала Керсан. — Повелитель всегда был близок с Шах Султан и…

— Замолчи!

От гневного возгласа госпожи женщина опустила голову, поникнув.

— Мама, почему ты злишься? — непонимающе спросила Зеррин.

Вздохнув, Гюльхан повернулась к дочери и, подойдя к ней, опустилась на тахту и поцеловала в лоб.

— Я не злюсь, просто немного расстроена, — мягко проговорила она, пытаясь не пугать дочь.

Двери со скрипом распахнулись и в опочивальню вошел рыжеволосый Сулейман с взволнованными отчего-то, красными и воспаленными об бессонницы темно-карими глазами.

Подойдя к сидящей на тахте матери, он почтенно поцеловал ее руку и приложил к своему лбу, а после поцеловал младшую сестру, которая радостно ему улыбнулась.

— Валиде.

— Здравствуй, мой лев, — улыбнулась ему Гюльхан через силу.

— Что-то случилось, Валиде?

— Случилось, — тяжело вздохнула Султанша. — Тебе было известно, как я надеялась получить должность управительницы гарема, но твой отец решил отдать ее Шах Султан.

— Все еще впереди, — понимающе ухмыльнулся рыжеволосый Шехзаде. — Шах Султан уже в почтенном возрасте. Никто из нас не вечен, да и многим людям свойственно совершать ошибки, за которые Повелитель лишает их того, что когда-то даровал. Рано или поздно эта должность перейдет к вам.

Гюльхан ухмыльнулась сыну и его умным словам, довольно смотря на него.

Сулейман, садясь рядом с матерью, наклонился и из-за ворота его кафтана выпало небольшое письмо, которое тот спешно подобрал и спрятал.

Гюльхан, насторожившись, подозрительно взглянула на смутившегося сына.

— Что это?

— О чем вы? — наигранно непонимающе воскликнул Сулейман, невозмутимо обернувшись к матери лицом.

— Я видела, как ты уронил какое-то письмо и спрятал его от меня. Что в нем?

— Это вас не касается, Валиде, — грубее, чем стоило, процедил тот, отвернувшись в сторону.

Вздрогнув от его тона, Гюльхан бросила взгляд на Керсан-хатун.

— Керсан, уведи Зеррин Султан в ее комнату.

Когда они удалились, Гюльхан возмущенно оглядела сына, все еще смотрящего не на нее, а в сторону.

— Все, что касается тебя, касается и меня. Сулейман, между нами не должно быть секретов.

— Валиде, порой вы бываете излишне любопытной и требовательной. Я сказал, что это письмо вас не касается и более обсуждать это с вами не намерен.

Раздраженно поднявшись с тахты, Сулейман порывисто поклонился матери и направился к дверям, в которых столкнулся с Зейнар-калфой, которая растерянно отскочила в сторону, столкнувшись с Шехзаде.

— Сулейман, стой!

Гюльхан устало выдохнула, глядя на кланяющуюся ей калфу.

— Султанша, — сухо проговорила та. — Мне было велено передать вам приказ Шах Султан о том, что она намерена переселить вас в другие покои, а эти передать Айше Султан. Вы должны освободить опочивальню в крайний срок к вечеру.

— Что?

Гюльхан возмущенно поднялась на ноги и, возгоревшись гневом, импульсивно направилась в покои управительницы, в которых Шах Султан не оказалось.

Встретила ее Фериде-калфа, которая, поклонившись, подошла к госпоже.

— Шах Султан в султанских покоях.

— Ничего, — усмехнулась Гюльхан, — Я подожду ее здесь.

Султанские покои.

Восседая на троне, Орхан с улыбкой смотрел на стоящих перед ним старшую сестру и робкую племянницу.

— Благодарю вас, Повелитель, что соизволили даровать мне эту должность, — ласково говорила Шах, улыбаясь брату. — Уверяю, что оправдаю ваше доверие.

— Кроме тебя, Шах, никто с гаремом не справится, — уверенно ответил Орхан, кивнув. — Ты решила переехать в Топ Капы? А как же Мустафа-паша?

Айше, в отличие от матери, оставшейся невозмутимой, помрачнела, опустив глаза.

— Если вы не против, то я хотела бы остаться в Топ Капы, в покоях управительницы. К тому же, с Мустафой-пашой мы договорились о том, что будем часто встречаться. Не беспокойтесь об этом.

— Прекрасно.

— А как же Хюмашах? — осторожно спросила Султанша. — Ведь она носила титул управительницы до этого времени, хотя и не исполняла своих обязанностей.

— Хюмашах получит известие о том, что смещается с должности, которую я передал тебе. Ты не думай об этом. Будь спокойна.

— С вашего позволения, — довольно улыбаясь, поклонилась Шах и, бросив брату счастливый, благодарный взгляд, который ответил ей теплой улыбкой, покинула покои вместе с последовавшей за ней Айше.

Покои управительницы.

Войдя в покои, которые, наконец, принадлежали ей по праву, Шах, довольно улыбающаяся, нахмурилась, увидев Гюльхан в кроваво-красном платье, которая с надменной улыбкой и с гневом в синих глазах поклонилась ей с явной неохотой.

— Айше, отведи-ка Ферхата прогуляться в дворцовом саду, а ты, Фериде, оставь нас.

Айше Султан, взяв брата за руку, покорно покинула покои, как и Фериде-калфа, подтолкнувшая служанку на руках с Абдулбаки во внутреннюю комнату.

— Я слушаю тебя, Гюльхан, — проговорила Шах, поворачиваясь к той лицом и догадывающаяся, о чем пойдет речь.

— Вы, кажется, назначены управительницей гарема, не так ли, Султанша?

— Именно так, — не без самодовольства кивнула Султанша.

— Так вот и управляйте гаремом, а меня не троньте, Султанша, как и мои покои, которые я сама выбрала, как только прибыла в Топ Капы.

Надменно вскинув подбородок, Хюма Шах смерила возмущенным взглядом дерзкую наложницу, смело и открыто смотрящую ей прямо в глаза.