Фахрие, поджав губы, помрачнела от осознания того, кому была отдана эта должность, но покорно кивнула.
— Как вам будет угодно, господин.
Орхан, тяжело вздохнув, некоторое время помолчал задумчиво, а после все же решился сказать то, что долгое время не давало ему покоя.
— Расскажи мне… о братьях. Ты провела с ними большую часть их жизни, воспитывая, подобно матери, которых они лишились.
Фахрие-калфа чуть улыбнулась, но грустно и тоскливо, видимо, вспомнив своих воспитанников.
— Шехзаде Селим… хотя и был похож на свою мать Нурбахар Султан внешне, но внутренними качествами и характером, слава Аллаху, пошел в отца. Был упрямым, постоянно боролся за справедливость, честным и сильным духом. Он никогда не бежал от трудностей, а с достоинством их встречал.
Султан молча нахмурился, чувствуя, как тяжесть в груди нарастает с каждым ее словом.
— Шехзаде Махмуд и Шехзаде Мурад были очень похожи внешне на покойного Повелителя. Шехзаде Мурад вырос сострадательным, спокойным юношей с обостренным чувством справедливости. Шехзаде Махмуд унаследовал характер своей матери Сейхан Султан. Был честолюбивым. Желал во всем быть лучшим и первым. С братьями всегда соревновался во всем. Но и был излишне вспыльчивым и… задиристым. Это мешало ему добиваться своих целей, которые он умел ставить перед собой.
— Я их даже не знал, — качнул головой Орхан. — Попросту покончил с ними, как будто они не были людьми и даже моими братьями.
Фахрие поджала губы, не испытывая ни капли сочувствия к султану, а лишь сдерживаясь от навернувшихся на глаза слез, рожденных воспоминаниями о воспитанниках.
— До сих пор не могу поверить, что моих маленьких Шехзаде, которых я воспитывала и растила, больше нет…
— Не будем об этом… — спешно оборвал ее Орхан, насупившись. — А что ты скажешь насчет Севен и Эдже?
— Могу сказать, что Султанши между собой никогда не ладили. С детства Севен Султан предпочитала оставаться в стороне от братьев и сестры. Была близка только с Шехзаде Селимом. Наверно, из-за стеснительности и какой-то замкнутости. Севен Султан очень чувствительна и ранима, поэтому ее легко задеть или обидеть, чем часто пользуется Эдже Султан, по характеру… немного склочная и вспыльчивая. К своему сожалению, я рассказала Султаншам о том, что произошло с их матерями. Эдже возненавидела Севен из-за поступка Нурбахар Султан. С тех пор они стараются не пересекаться в гареме. Вместе их невозможно увидеть. Очень жаль… Ведь ближе друг друга у них более никого нет.
— С Эдже мне довелось говорить, но вот Севен я до сих пор не видел, — задумчиво произносит султан, качнув черноволосой головой.
— И не увидите, Повелитель, пока сами не пожелаете увидеть ее, — понимающе улыбнулась калфа. — Султанша стеснительна. Вряд ли она сама пожалует в султанскую опочивальню.
Орхан мягко рассмеялся этому, но вскоре помрачнел, вернувшись в исходное эмоциональное состояние.
— Дэфне сказала мне, что они очень переживают казнь Шехзаде.
— Еще бы… Эдже Султан, растущая в постоянном окружении братьев, очень к ним привязалась, потому столь безутешна. Севен Султан же кажется, будто она осталась совсем одна.
Фахрие хотела что-то еще добавить, но промолчала.
Орхан заметил это и нахмурился.
— Ты хотела что-то еще сказать? Не бойся. Я слушаю.
— Это, разумеется, не мне решать, Повелитель, — нерешительно заговорила Фахрие, опустив глаза. — Султанши уже выросли. Думаю, они позабудут о трауре, если обретут новую семью взамен потерянной.
— Ты имеешь в виду их замужество?
— Именно. Покойный султан Мехмет Хазретлери перед своей смертью думал об этом, но не успел из-за скоропостижной кончины.
— Я с тобой согласен, Фахрие-калфа, — задумчиво воскликнул Орхан, не понимая, почему сам об этом не подумал. — Да и ты Султанш знаешь куда лучше, чем я, поэтому я доверяю твоему мнению. Пусть немедленно начинаются подготовки к празднованиям свадьб моих сестер. В это время я подыщу подходящих претендентов на их руки. Нужно успеть совершить все до похода, который начнется в конце осени.
— Как прикажете, господин. С вашего позволения.
Спустя некоторое время…
Дворец Шах.
Степенно восседая в главном холле дворца, Шах, облаченная в темно-синее строгое платье без излишеств, перевела задумчивый взгляд темно-карих глаз к сидящей рядом младшей дочери Айше, тоскливо перебирающей страницы книги, лежащей у нее на коленях.
На руках у Шах Султан лежит спящий четырехмесячный сын, едва слышно сопящий.
Двухлетний Ферхат погрузился в мир выдуманной им игры, шепча что-то в руках с деревянным конем.
— Что ты так грустна, Айше?
Вздрогнув от неожиданного голоса матери, хотя и приглушенного из-за спящего Абдулбаки, темноволосая Айше повернулась к матери и смущенно улыбнулась.
— Не знаю, Валиде. Что-то тоскливо на душе…
— Возьми, — проговорила Шах, передавая служанке спящего сына, а после вновь вернулась к созерцанию лица дочери. — Что тебя тревожит? Не мужчина ли случайно в твоем сердце тоску породил?
— Что вы, Валиде? — покраснев с головы до пят, пролепетала Айше под насмешливым взглядом матери. — Разумеется, нет…
— Тогда что случилось?
Ответить Айше не дала вошедшая в холл Фериде-калфа с небольшим посланием в руках.
Поклонившись Султаншам, Фериде передала его в руки Шах Султан, возгоревшейся искрой надежды.
— Сегодня Орхан должен был решить, кто станет управительницей гарема, — улыбаясь, проговорила Султанша, взглянув на дочь, а после на калфу. — Если это письмо с призывом в Топ Капы, то в мире никого счастливей меня не останется!
Спешно развернув и бегло прочитав послание под волнительными взглядами калфы и Айше, Шах довольно улыбнулась.
— Это от Фахрие-калфы, которая пишет о том, что я призвана Повелителем в Топ Капы на должность управительницы гарема. Аллах услышал мои молитвы!
— Хвала Аллаху! — радостно воскликнула Фериде, улыбнувшись госпоже.
— Фериде, пусть слуги немедленно собирают вещи, — воодушевившись, воскликнула Шах и поднялась с тахты. — Топ Капы ждет нас!
— А как же Мустафа-паша, Валиде? — раздался осторожный и смущенный голос Айше Султан, которая, поднявшись в след за матерью с тахты, стояла за ее спиной.
Обернувшись на дочь, помрачневшая Шах Султан нахмурилась.
— А что с ним? Он останется в этом дворце.
— Один? — изумленно воскликнула темноволосая девушка, млея под тяжелым взором матери.
— Что с ним станется? — усмехнулась та, качнув головой, увенчанной серебряной короной. — Если только помрет от старости. За это я буду лишь благодарить Всевышнего.
Айше Султан от слов матери смущенно потупила взор, а Фериде-калфа скрыла улыбку.
Топ Капы.
Султанские покои.
Чувствуя, как волнительно трепещет сердце в груди, светловолосая Севен, смущенно опустив голову, вошла в опочивальню, где в последний раз была еще при покойном отце.
Орхан, сидящий за письменным столом, изумленно взглянул на девушку и улыбнулся ей, кланяющейся.
— Повелитель, — пролепетала Султанша тихим, нежным голосом. — Простите за беспокойство.
— Фахрие-калфа говорила, что сама ты никогда не явишь себя, но, видимо, она плохо тебя знает, — с улыбкой поднимаясь из-за стола, молвил черноволосый султан, а после подошел к сестре. — Здравствуй, Севен. Как ты?
— Я бы хотела попросить вас кое о чем, Повелитель, — не ответив на его вопрос, проговорила Севен, несмело подняв на него свои голубые глаза.
— Я слушаю, — с готовностью отозвался тот.
— Не могли бы вы позволить мне ненадолго съездить в Амасью? Я бы хотела увидеть могилу брата и проститься с ним. Уж очень мне покоя не дает то, что я не смогла с ним попрощаться.
Орхан неминуемо мрачнеет и, помолчав, отрицательно качает головой.
— Не думаю, что в этом есть необходимость, — раздался его твердый голос в опочивальне, от которого Севен съежилась. — Тем более, я принял решение о том, что в скором времени ты и Эдже будете выданы замуж. Подготовки начинаются с сегодняшнего дня. Тебе не стоит их пропускать.
