Она не знала, чем занять себя. И, бездельничая, всё больше думала о том, что ей говорила старшая сестра. С каждым днём сомнения зрели и росли в ней подобно тому, как прорастает маленькое зерно, брошенное в землю. Гевхерхан была той, кто бросил зерно, а им самим были сомнения.

В один из вечеров Хюррем Султан не выдержала. Радостно встретив мужа в общей опочивальне, она велела накрыть на стол. За вечерней трапезой они разговаривали о всяких мелочах, но, воспользовавшись небольшой паузой, Хюррем Султан покосилась на мужа и отложила ложку. Альказ Бей, посмотрев на неё, изумлённо приподнял брови.

— В чём дело?

— На днях приезжала Гевхерхан.

Тут же напрягшись, Альказ Бей также отложил ложку и в ожидании продолжения кивнул черноволосой головой.

— Она полагает, что Мехмет, а, значит, и Эсен, правы.

— В чём? — сухо спросил мужчина.

— В том, что ты виновен не только в смерти Айше и Ферхата-паши, но и в смерти валиде.

От слов жены Альказ Бей усмехнулся, а после обхватил пальцами переносицу, будто пытаясь совладать с собой. Хюррем Султан за ним пристально наблюдала, и её несколько смутила подобная реакция. Он нервничал. Что, если всё правда? Ничего. Она не может разлюбить его, даже если узнает, что он причастен к смерти её матери. Или сможет?

— Хюррем, — произнёс Альказ Бей, наконец, посмотрев ей в глаза. — Ты знаешь, что я виню себя в смерти Айше. Если бы я не повёл себя так, как повёл, она бы осталась жива. И Ферхата-пашу убил я. Мы оба это знаем. Я это признаю. Всегда признавал.

— А что насчёт валиде? — осторожно спросила султанша. — Ты никогда не упоминаешь её. А когда это делаю я, то сразу начинаешь нервничать.

— Я не причастен к смерти Шах Султан, — твёрдо ответил Альказ Бей, а после крепко сжал руку жены, перехватив её на противоположной стороне стола. — Я никогда бы не стал лгать тебе.

— Значит, Эсен на тебя клеветала, дабы заставить повелителя казнить тебя, — неожиданно гневно процедила Хюррем Султан. — Она сделала это для того, чтобы доставить мне боль. Чтобы показать, что имеет власть надо мной и над моей жизнью!

— Успокойся, — так же твёрдо произнёс Альказ Бей. — Оставь эту вражду. Всё, чего мы хотели, у нас есть. Ты и я. Наша семья. Не ввязывайся снова в эти гаремные интриги.

— Я не позволю ей… — начала было протестовать султанша, но муж ещё крепче сжал её руку в своей.

— Вы достаточно испортили жизнь друг другу. Хюррем, я хочу, чтобы всё это осталось в прошлом. Сделай это ради меня. Не трогай её, и она не станет трогать тебя. Эсен Султан уже занята другим, она пытается защитить своего сына.

— Значит, мы не должны позволить ей добиться желаемого! Она хочет не защитить его, а посадить на османский трон.

— Пока есть шехзаде Сулейман и шехзаде Баязид, у неё почти нет шансов. Думаешь, зачем она уговорила повелителя изменить закон Мехмеда Фатиха? Чтобы сохранить жизнь своему сыну, потому как понимает, что у него мало шансов стать следующим султаном.

Шумно выдохнув, Хюррем Султан покачала темноволосой головой.

— И что мне делать? Я умираю от тоски, пока тебя нет.

— Тем, чем занимаются жены-султанши в отсутствие своих мужей.

— В том-то и дело, что в это время они плетут интриги против ненавистных фавориток повелителя.

Они рассмеялись над её словами, но, вернувшись к трапезе, Хюррем Султан пребывала далеко не в радостном настроении. Готова ли она отказаться от прежней себя ради семьи и начать новую жизнь без интриг и власти?

Дворец санджак-бея в Амасье.

Этим днём вернулся шехзаде Баязид, и его дворец в Амасье наконец-то оживился. Дэфне Султан, годами ждавшая возвращения сына, собралась с силами и даже встретила его в гареме вместе с Филиз Султан и подросшими детьми, Эсмой Султан и шехзаде Мурадом.

К вечеру по велению Дэфне Султан, которая совсем недавно вернулась к своим обязанностям управляющей гарема в связи с тем, что болезнь немного отступила, на радостях велела устроить празднество, и к вечеру её веление было исполнено. Переливы весёлой музыки, зазывавшей на танцы, смех и разговоры наложниц, сидящих за столами, накрытыми вкусными яствами — всё это царствовало в гареме к вечеру.

Дэфне Султан осталась в своей опочивальне, и, как и Филиз Султан, не почтила гарем своим присутствием. Первая всё ещё была слаба от болезни, а вторая волнительно ожидала ночи.

Пока гарем веселился, Филиз Султан в своей опочивальне готовилась. Облачившись с помощью служанок в красивое и лёгкое одеяние из голубого шёлка, она распустила длинные тёмные волосы, и они мягкими волнами струились по её плечам и спине.

Застёгивая серебряное ожерелье на шее, Филиз Султан с тёплой улыбкой посмотрела на дочь Эсму, которая вместе со служанкой вышивала, сидя на тахте. Шехзаде Мурад был с отцом в его опочивальне, потому как шехзаде Баязид счёл нужным лично встретиться с сыном и поговорить. О чём, неизвестно.

Раньше Филиз Султан прислуживала Сельма-хатун, но недавно она попросила выдать её замуж за какого-нибудь хорошего человека, и Филиз Султан позволила ей это. Несколько дней назад освобождённая от рабства Сельма-хатун покинула гарем после никяха с одним обеспеченным торговцем, и Филиз Султан осталась без служанки. Дэфне Султан позволила той выбрать из числа наложниц какую-нибудь девушку, и когда Филиз Султан попросила совета Миршэ-калфы, та посоветовала Персею-хатун.

И вправду, девушка оказалась послушной, исполнительной и очень доброй. Она быстро поладила как с детьми, которыми занималась, так и с самой госпожой. Они, бывало, разговаривали вечерами, и смогли сблизиться.

— Как я выгляжу, Персея? — спросила Филиз Султан, придирчиво осматривая себя в зеркале.

— Прекрасно, — тепло улыбнулась та, оторвавшись от вышивания. — Уверена, шехзаде Баязид, увидев вас, обомлеет.

— Красиво, — подтвердила Эсма Султан, взглянув на маму. — Жаль, что ты не одеваешься так всегда.

Филиз Султан рассмеялась, а после вздрогнула от неожиданности, потому как двери в опочивальню распахнулись. Сначала вошёл шехзаде Мурад, улыбнувшись при виде наряженной матери. Следом за ним вошёл сам шехзаде Баязид, возмужавший с течением лет. Все поклонились ему.

Распрямившись из поклона, Персея-хатун обратила ярко-зелёные глаза к нему, и её сердце затрепетало. Увы, не от влюблённости, а от волнения. Шехзаде Баязид вернулся, а, значит, пришло время действовать. Она сделала, как велела сестра. Сблизилась с Филиз Султан, а уж от власти та сама отстранилась, отдав её поправившейся Дэфне Султан. Осталось только очаровать шехзаде Баязида. Но как это сделать, если даже сейчас он смотрит на свою жену с улыбкой, адресованной ей одной?

— Мурад, иди в свои покои, — велела Филиз Султан, поцеловав сына в лоб. — А ты, Эсма, в свою комнату. Персея, иди с ней.

Шехзаде Мурад, поклонившись родителям, ушёл, а Эсма Султан, повторив его действие, скрылась за дверью внутренней комнаты покоев. Персея-хатун последовала было за ней, но неожиданно споткнулась на ровном месте и упала бы, если бы шехзаде Баязид не подхватил её рукой под локоть.

— Осторожнее, — произнёс он, отпустив локоть девушки, обратившей к нему испуганные ярко-зелёные глаза. Они отчего-то показались ему смутно знакомыми. Её зрачки быстро расширились от всплеска волнения, и круги чёрной бездны были окантованы тонкой зелёной полосой радужки.

— Простите, — пролепетала девушка, а, после, виновато посмотрев на Филиз Султан, ушла.

Шехзаде Баязид с мгновение смотрел ей в след, будто силясь понять, что же такое знакомое он в ней увидел, но этой секунды не хватило, чтобы Филиз Султан это заметила. Нежно улыбнувшись, она подошла к мужу и, коснувшись ладонью его щеки, заросшей бородой, притянула к себе.

Дворец санджак-бея в Манисе.

Тем временем в Манисе не было ни праздника, ни веселья, и жизнь шла своим чередом. Но для Айсан Султан каждый день был праздником, полным веселья и радости. Она наконец-то жила вместе с шехзаде Орханом, о чём мечтала долгие годы за закрытыми дверьми своих покоев. У неё была дочь, но один ребёнок не может заменить другого. Она любила обоих, и оба ей были нужны.