Качающаяся палуба нисколько не мешала ей ступать твёрдо и уверенно, и, взойдя на нос корабля, она с полуулыбкой взглянула на приближающиеся берега Генуи. Деметрий руководил подготовкой к грядущему сражению, а Эдже, Артаферн и остальные командиры стояли у пустующего кресла командующей, ожидая приказов.
— Здравствуй, Генуя, — с придыханием прошептала Рейна, а после с улыбкой обернулась на своих командиров. — Погляди, Эдже!
Эдже, мимолётно переглянувшись с Артаферном, послушно подошла к ней и встала рядом у борта. За ним тёмно-синяя вода бурлила и пенилась, словно закипая в котле. Близился шторм, и об этом также говорил гром, зарождающийся где-то вдалеке.
— Вся эта страна, эти земли принадлежат нам, — гордо произнесла Рейна. — И мы возьмем своё. То, что у нас отняли.
Эдже только кивнула темноволосой головой, не отвечая. Она также была экипирована в кожаные доспехи, и чувствовала себя в них на удивление комфортно и защищённо. Рейна, которая снова почувствовала силу и власть, с течением дней заметно перестала опасаться племянницы и снова была доброжелательна с ней. Но Эдже всё ещё чувствовала напряжение рядом с ней, потому что знала, что Рейна умело прятала истинные эмоции, если ей это было нужно.
— Ты уж не держи на меня зла, Эдже. Я отобрала у тебя титул командующей потому, что это — моя война. Я должна одержать победу над Бриенной Гримальди. Придёт и твой черед, ты же знаешь.
— Я… понимаю.
— Деметрий, отправь к Бриенне Гримальди нашего посланника, — громогласно велела Рейна, обернувшись через плечо. — Пусть передаст, что наш флот у берегов Генуи, и, если она не выставит против нас свой флот, то по утру мы сами нападём на город и никого на пощадим.
Снова обратив взгляд изумрудно-зелёных глаз к берегам Генуи, Рейна с каким-то упоением улыбнулась.
— День, которого я ждала долгие годы, настал.
Комментарий к Глава 35. Точка невозврата
Доп. материалы, способные сделать чтение фанфика более интересным, а представление образов и интересных ситуаций более лёгким - https://vk.com/validehurrem
========== Глава 36. Ответственность ==========
Вечер того же дня.
Топ Капы. Покои Гюльхан Султан.
Ответственность — испытание силы и мужества. Её тяжесть была непосильна для Гюльхан Султан. Она давила на неё. Потому, что в ней не было достаточно силы и мужества, сколько бы она не пыталась доказать обратное.
За свою жизнь Гюльхан Султан совершила множество деяний, и большинство из них нельзя было причислить к бескорыстным. Но ответственности за них она не несла. Неосознанно ей удавалось переложить ответственность на кого-то другого.
В случае с отравлением шехзаде Ахмеда ответственность лежала на Джихан-калфе. Ей удалось усмирить Айсан-хатун руками шехзаде Сулеймана, потому как он отдал приказ забрать у той всё, что она имела. Грядущее отравление шехзаде Мехмета станет ответственностью Айше-хатун или же Карахан Султан.
Гюльхан Султан всем сердцем не желала признавать, что попросту боялась тяжести ответственности. Трусость заставляла её переложить ответственность на кого-нибудь другого. Но разве она могла согласиться с тем, что боялась? Нет. Гюльхан Султан оправдывала себя тем, что попросту умела добиваться желаемого с помощью других, осторожно оставаясь в стороне.
И в настоящее время она беспокойно расхаживала по своей опочивальне в страхе, что ответственность всё-таки ляжет на её плечи. Что, если станет известно о том, что она отдала приказ об отравлении шехзаде Мехмета? Всё, что её ждёт вследствие этого — казнь.
Но ей нельзя было умирать. И дело даже не в казни. Неужели всё то, что она пережила и сделала, напрасно? Потеря всей семьи, рабство, а после многолетнее выживание в гареме, сделавшее её из весёлой болгарской девушки Эмилии гордой и властной султаншей, способной стать Валиде Султан. Нет. Она не могла умереть, будучи почти в самом конце своего долгого пути, так близко к победе.
Когда двери в опочивальню отворились, султанша нервно вздрогнула. Вошёл Зафер-ага, и, увидев его, она ощутимо напряглась.
— Султанша, — произнёс он, поклонившись.
— Что? — насторожилась Гюльхан Султан. — Неужели…
— Ещё нет, — поспешно заверил её Зафер-ага. — Но Айше-хатун отправилась на кухню якобы по приказу Эсен Султан. Я обманом выведу Эсен Султан из её опочивальни, а в это время Айше-хатун явится туда с отравленным лукумом. А дальше дело за малым.
Гюльхан Султан только сухо кивнула, и в этот момент в покои вошёл шехзаде Сулейман, облачённый в дорожный кафтан. Зафер-ага поспешно удалился, а султанша подошла к сыну и непонимающе нахмурилась.
— Валиде, — проговорил шехзаде Сулейман, целуя материнскую руку. — Зашёл проститься. Выезжаю в Манису.
— В столь поздний час? — изумилась та. — Не лучше ли будет отправиться поутру?
— Не беспокойтесь. Я попросту задержался. Должен был уехать днём, как и Баязид. Повелитель приказал возвращаться в санджак, да поскорее.
— Это к лучшему, — неохотно согласилась Гюльхан Султан, а после крепко обняла сына. — Будь осторожен. И… Айсан-хатун ты намерен простить?
— Да, определённо. Буду ждать вашего возвращения, валиде. В Манисе мне без вас не обойтись. И… проститесь за меня с Зеррин и Фюлане. Я видел их днём, но сейчас они спят.
Тепло ему улыбнувшись, Гюльхан Султан напоследок поцеловала сына в щёку, поросшую рыжеватой бородой, а после проводила его, ушедшего, тоскливым взглядом синих глаз. Они простились, не зная, в последний ли раз.
Топ Капы. Покои Карахан Султан.
Ответственность — это цена величия. И Карахан Султан готова была заплатить эту цену за все свои деяния, исполненные или загаданные. Она готова была на всё, лишь бы обрести величие. Это мечта стала для неё путеводной звездой, а она сама превратилась в человека одержимого и жаждущего.
За несколько лет существования в качестве рабыни гарема, пусть и считающейся частью султанской семьи, она поняла, что не хочет существовать таким образом. Да, она жила вполне неплохо. Отдельные покои, о которых мечтала любая другая наложница, красивые и дорогие одежды, драгоценности и большое жалование, любимый сын и толика власти. Но “вполне неплохо” для неё было недостаточно.
Карахан Султан давным-давно рассудила, что если ей и суждено быть рабыней гарема, то самой лучшей из когда-либо живущих в Топ Капы. Стремление к совершенству у неё проявилось ещё в годы детства, когда она всегда и во всём пыталась затмить младших сестёр. И ей это удавалось блестяще. Дочь губернатора Карии Ариадна была примером подражания для юных девушек из богатых семей Карии. Родители ею гордились и восхищались её красотой, умом и способностями. Сёстры завидовали и во всём подражали. Мужчины, однажды увидевшие её, без исключения были очарованы.
И вдруг всё изменилось. В султанском гареме всё было иначе. Здесь она не дочь губернатора, а рабыня. И это настолько её задевало, что Карахан Султан по ночам тайком плакала в подушку, коря весь мир в своих страданиях. Вскоре ей это надоело, и она решила, что если мир не хочет меняться под неё, то она сама его под себя изменит. Изменить мир — глупая мечта. Но в её понимании миром были те условия, в которых она оказалась — гарем, династия османов, Османская империя.
В этот вечер она брала на себя ответственность за убийство невинного ребёнка. И была готова её нести. Эта ноша не была для неё тяжёлой. Карахан Султан могла о ней забыть, если дело касается их с сыном будущего.
Когда Зафер-ага вошёл в опочивальню, Карахан Султан пыталась переодеть шехзаде Махмуда в пижаму, но тот одновременно с переодеванием играл с деревянной игрушкой, о чём-то сбивчиво рассказывал и пытался снять с головы матери драгоценную диадему, так как искушение выковырять из неё блестящие камни было слишком велико.
— Махмуд! — раздражённо воскликнула султанша. — Уймись.
Под строгим взглядом матери шехзаде Махмуд замер и, наконец, позволил ей надеть на себя пижаму. Поцеловав его в лоб, Карахан Султан встала с тахты и устало взглянула на Зафера-агу.
