Положив шехзаде Мурада в колыбель, который при этом разразился требовательным плачем, видимо, просясь обратно на руки, султан Орхан подошёл ко второй колыбели и взял на руки второго младенца.

— Твоё имя — Эсма.

После церемонии наречения именами и посвящения в мусульманскую веру в покоях шехзаде Баязида был устроен небольшой ужин, а затем шехзаде и его фаворитка вернулись в её покои, к детям.

Присев на ложе, Филиз Султан взяла на руки Эсму Султан, так как шехзаде Мурад уже спал в своей колыбели. Тепло взглянув на фаворитку и дочь, шехзаде Баязид сел рядом с ними и пальцами потёр переносицу.

— Мурад и Эсма — красивые имена, — проговорила Филиз, повернувшись к шехзаде. Заметив его озадаченность и напряжённость, она нахмурилась. — Тебя что-то беспокоит?

— Я переживаю из-за того, что валиде, едва поправившись, снова слегла в постель. И всё из-за того, что я сообщил ей о браке повелителя.

— Дэфне Султан рано или поздно должна была узнать об этом. Не переживай. Аллах пошлёт ей исцеление.

— Лекарша сказала, что ещё одна болезнь может закончиться не так благополучно…

— Терять близких трудно и больно, но это всегда происходит, — осторожно произнесла Филиз, погладив мужчину по широкому плечу. — Мы должны быть готовыми ко всему.

Дворец санджак-бея в Амасье. Покои Дэфне Султан.

Дэфне Султан, снова болезненно бледная и немощная, лежала в постели, вяло откинувшись на шёлковые подушки. Её длинные светлые волосы потускнели, став сероватыми, а под серыми глазами пролегли круглые тени. Её грудь тяжело вздымалась, будто ей было трудно дышать. Неизвестная лекарям болезнь, которую они даже диагностировать не могли, съедала её изнутри, лишая сил и сжимая её лёгкие.

Когда двери в опочивальню с протяжным скрипом распахнулись, Дэфне Султан лишь едва повернула голову в их сторону.

На пороге замер высокий и широкоплечий мужской силуэт. Проморгавшись, она ощутила, как сердце в груди волнительно затрепетало, отчего её дыхание сбилось ещё сильнее. Султан Орхан тяжело смотрел на неё, и в его тёмно-карих глазах читались искреннее беспокойство, замешательство и… страх?

Хмурясь, он медленно подошёл к ложу и осторожно опустился на него.

— Повелитель, — тихо и хрипло прошептала Дэфне Султан, и на её бледно-сером лице проявилась слабая, но неизменно тёплая улыбка.

Султан Орхан, бережно обхватив пальцами её холодную руку, поцеловал её, и Дэфне Султан затрепетала от этого.

— Моя султанша. Аллах сохрани… Я и не думал, что всё настолько серьёзно. Что за болезнь?

— Лекари считают, что сильная простуда. Маловероятно, не так ли?

— Как ты себя чувствуешь? — притронувшись второй рукой к её лбу, покрытому испариной, спросил Орхан. — У тебя, кажется, жар.

— Мне не на что жаловаться. Дай Аллах, поправлюсь.

Повелитель горько усмехнулся, так как не ожидал услышать от неё жалоб или слёз. Дэфне Султан даже сгорая в неизвестной болезни вела себя благородно и храбро, не сознаваясь в своих страхах, боли и слабости.

— Мы с тобой не виделись долгие годы, моя султанша. Оба постарели, не так ли?

Они тихо рассмеялись, рассматривая друг друга, как старинные друзья, встретившиеся после долгой разлуки.

— Многое с тех пор изменилось… — прошептала Дэфне Султан, стараясь скрыть печаль и горечь в своём голосе. — Вы женились, и у вас появился ещё один ребёнок. Поздравляю. Счастья вам, Эсен Султан и вашей семье.

Услышав это, султан Орхан ощутил, как болезненно защемило в его груди. Как могла эта женщина, что любила его большую часть своей жизни, да, верно, и сейчас любила, с добротой желать ему счастья в браке с другой женщиной?

— Не держи на меня зла. Не знаю, почему, когда было подходящее время, я не заключил никях с тобой. Наверное, ещё не был готов.

— Или я была не той женщиной, которую ты хотел видеть своей законной женой, — грустно улыбнулась Дэфне Султан.

— Проблема не в тебе, а во мне, — возразил султан Орхан. — Уже поздно рассуждать, почему мы поступили так, а не иначе. Всё случилось.

— Я… желаю тебе счастья. Ещё до военного похода я отправила тебе письмо, в котором сказала, что отпускаю. И тебя, и любовь свою.

Дворец санджак-бея в Амасье. Покои, выделенные Эсен Султан.

Беспокойно расхаживая по небольшой тёмной опочивальне в своём шёлковом ночном одеянии, Эсен Султан хмурилась. Её служанка Бирсен-хатун укачивала шехзаде Мехмета, сидя на краю его кровати, и устало взглянула на неё.

— Не переживайте так, султанша. Повелитель, как известно, любит вас. К Дэфне Султан он отправился, дабы навестить её и пожелать ей здоровья.

Эсен Султан, промолчав, резко обернулась к распахнувшимся дверям. Султан Орхан, вошедший в покои, был явно чем-то омрачён. Подойдя к кровати заснувшего сына, он нежно погладил его смуглой ладонью по черноволосой голове.

— Выйди, хатун.

Бирсен-хатун, тут же поклонившись, покорно покинула опочивальню. Сложив руки на груди, Эсен Султан проницательно взглянула на мужа, который устало опустился на широкую кровать султанши и нервно запустил руку в чёрные волосы.

— Навещал Дэфне Султан? Как её здравие?

— Плоха она, — мрачно прошептал Орхан, и выдохнул. — Говорит чуть ли не шёпотом, бледна и немощна.

— Аллах сохрани… — покачала темноволосой головой Эсен, и устыдилась своей ревности.

Сев с ним рядом на кровать, султанша тепло погладила его по широкому плечу, но Орхан поднялся и как-то растерянно поцеловал её в лоб.

— Ложись. Время позднее, да и ты, верно, устала после долгого пути.

— А ты?

— Хочу немного прогуляться на террасе, — ответил султан, выйдя на террасу и прикрыв за собой двери.

Эсен Султан, беспокойно хмурясь, некоторое время смотрела на закрывшиеся двери, а затем последовала его совету и легла в постель, немедленно провалившись в усталый сон.

Утро.

Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Айсан Султан.

Прошло несколько дней с тех пор, как шехзаде Сулейман принял в своих покоях Хельгу-хатун. Оказалось, наложница ему понравилась, и он позвал её в следующие три ночи, позабыв об Айсан Султан и даже не зная о её беременности. Сам он её не звал и не навещал, Айсан Султан, сгорая от ревности и злобы, гордо не выходила из своих покоев, а Гюльхан Султан явно не собиралась сообщать о её беременности, дабы не допустить сближения сына с ненавистной фавориткой.

Перемены заметили все. Айсан Султан, которая долгое время была единственной женщиной шехзаде Сулеймана, была вытеснена рабыней Хельгой, которая за одну ночь его очаровала так сильно и глубоко, что тот позабыл о жене, о сыне и о государственных делах.

На самом деле всё обстояло несколько иначе, но это было известно только одному шехзаде Сулейману. Он обо всём помнил, но… устал. Метаться между двумя своими женщинами, выслушивать обоюдные жалобы и прочее. С Хельгой-хатун было проще. Она молчала, глуповато улыбалась и нисколько его не напрягала.

Забыть об Айсан Султан было непросто. Не потому, что шехзаде Сулейман горячо любил её. Это было не так. Да, он был привязан к ней, но отчасти потому, что она олицетворяла для него женщину, навсегда завладевшую его сердцем, но умершую по воле судьбы. Эдже Султан.

Сколь бы эта любовь не была порочна, шехзаде Сулейман попросту не мог избавиться от неё. Она тлела в его сердце, спрятанная в самый дальний и тёмный угол в надежде, что однажды просто исчезнет. Копна тёмных волос, зелёные глаза, искра властности и гордости — всё это было в его Айсан Султан, и это рождало в его сердце привязанность к ней, даже какую-то необходимость её присутствия.

Поддавшись чувству необходимости и привязанности, шехзаде Сулейман этим утром вошёл в покои Айсан Султан. Та, восседая на атласной подушке за столом, накрытым к утренней трапезе, завтракала. Её служанка кормила шехзаде Орхана, сидящего у неё на коленях.

Увидев вошедшего шехзаде Сулеймана, женщины спешно поднялись и поклонились. Айсан Султан, опустив серо-зелёные глаза, гордо распрямилась и в её позе каким-то образом читались затаённые злоба и ревность.