Гарри, улыбаясь, протягивал ей соты, завернутые в носовой платок доверху наполненные медом. В некоторых мед был старый и темный, но были и ярко-золотые соты, наполненные свежим медом доверху. Но им было все равно - это был настоящий пир за много недель.

— Ух ты! — Галина, жадно блестя глазами, подбежала к нему. — Можно?

— Ешь, сколько влезет… — Гарри извлек из-под бронника еще сот, — надолго хватит… правда для этого пришлось попотеть…

— Ой, ты весь в меду! — хихикнула она.

Девушка неосознанно коснулась пальцами теперь измазанного в меду бронника, и положила пальцы в рот. Ее серо-стальные глаза встретились с зелеными, и через несколько секунд они уже жадно целовались, впиваясь друг в друга ногтями и оставляя на коже глубокие царапины.

Он повалил ее на природное «ложе» из мха и трав; она сдалась на милость победителю, сдирая все еще влажную одежду с его разгоряченного тела…

***

После произошедшего спонтанного полового акта оба сели ужинать тем, что принес мужчина. Наевшись, впервые за произошедшие дни, досыта вкусного и сладкого меда, оба, обнявшись, сели около костра.

— Я тебя не отпущу, Галя… Никогда…

— Я знаю… Гарри… — она медленно провела по его обнаженному торсу. Обоим сейчас было наплевать на летающих кровопийц - комаров, которых тут было множество. После плена они были рады и им - лишь бы это были не крысы…

— Как только мы вырвемся из этого ада, я обещаю, что мы все равно будем вместе. Я закончу свои дела в Англии и вернусь к тебе… Обещаю…

***

Спустя двое суток их пути, на них наткнулся один из взводов российских военных, производивших разведку территории противника. Чудо, что среди них нашелся давний друг Рогозиной — Сергей Майский, и он смог отправить донесение о найденных в штаб. И он узнал ее…

Гарри добровольно сдался им; рассказал все о боевиках все, что он услышал и увидел, и то, что он был пленником несколько месяцев. Военные не стали заключать его под стражу — Галина рассказала им как он ее спас, да Гарри и не рвался и не бежал никуда…

В эти дни они почти не расставались, даже несмотря на то, что Поттер в последние дни заболел простудой — его мучила высокая температура, и он непрерывно кашлял. Купание в ледяной воде даром не прошло.

За Гарри пришли скоро. И он уехал, горячо попрощавшись с ней.

***

Несколько месяцев после она провела в хорошем госпитале, оперируя раненых и леча больных. По работе врача она соскучилась. От Гарри пришло всего одно письмо — телеграмма, так как он выучил часть, куда ее отправили, дату рождения и имя-фамилию. Он писал, что все у него хорошо, и он будет ее ждать в Москве. Рогозина работала с большим усердием и на износ, до тех пор пока не рухнула в обморок на одной из операции.

У нее диагностировали беременность. Третий месяц… До этого момента она никак себя не проявляла, а задержку она списывала на постоянный стресс.

И ее первым же рейсом вертолета отправили в Москву.

***

Поезд вез усталую до нельзя женщину в родную, и, казалось, такую далекую Москву. Вертолет, поезд, затем еще один, а затем нудная поездка на машине — и дорога вымотала ее до нитки. Она мечтала добраться до ванной или хотя бы как следует омыть лицо и стянуть военную форму, коей ее обеспечили в штабе — все ее вещи(кроме крестика и обручального кольца) остались в сгоревшем лагере. Отцу удалось дозвониться, и он намеревался встретить ее прямо на вокзале.

После долгих месяцев пребывания на войне, Москва с первых секунд показалась ей не родной и любимой, а слишком шумной переполненной народом. Отсутствие громких и гулких взрывов было… странным. На вокзале туда-сюда мельтешили люди с чемоданами, сумками, пакетами, дипломатами, сумками-переносками… Она быстро собрала нехитрую поклажу — в основном там были документы, «военник» пара грамот-благодарностей и немного личных вещей… И вышла в уже опустевший тамбур.

Ее глаза сразу же зацепились за две фигуры, стоявшие будто бы поодаль от основной массы встречающих.

В одной из них она сразу признала отца. Отец ощутимо сдал — ее виски были седыми, лицо чуть более морщинистым чем когда она — родная дочь, уезжала, покидая его.

— Галя! Дочка! — вырвалось у отца.

Она, моментально забывая обо всем, кинулась в его объятия. Как же она скучала по папе!

— Галь, тебя тут еще кое-кто заждался… — проговорил отец, отпуская ее.

Рогозина моментально выпрямилась и взглянула на еще одного встречающего. Узнать в хорошо одетом (по мерке москвичей) мужчине — Гарри, было не так-то просто.

— Привет… идиотка, — сказал он, улыбаясь.

Двое - мужчина и женщина, через минуту, потонули в горячем, страстном поцелуе.

Николай Иванович нехорошо улыбался.

— Как ты тут очутился? — слегка удивилась она Гарри.

— Как-как — через консульство попросил найти твоего отца. Его нашли быстро — он же, оказывается, у тебя судья… — Гарри подмигнул старику.

— Теперь уже бывший. — Поправил он его. — На пенсию я вышел, дочь… С год как наслаждаюсь покоем… Гарри нашел меня, попросил выслушать… И вот, уже с три недели как, он терпеливо ждет тебя у нас, живя вместе со мной на даче…

— Меня пустили на постой…

— Я скучала по тебе, Гарри… И по тебе, папа…

— Что-то тебя резко из штаба домой отпустили… — проговорил мужчина-отец. — В чем причина?

— Есть причина… Может, не здесь поговорим?..

— Ах, да, — Гарри пошарил по карманам. — Давайте в машине поговорим, а? Я не так давно сдал на права здесь…

— А документы откуда?..

— Это долгая история… — Гарри вознес глаза к сводчатому потолку. — В общем, пошли…

Он взял у нее дорожную сумку из рук и, дождавшись Николая Ивановича, шедшего под руку с дочерью, пошел вперед…

***

Машинка оказалась чистенькой и сияющей черной «Волгой». По-видимому, Гарри не хотел выделяться из общего массива городских жителей. Он больше молчал за рулем — понимал, что дочери хочется поговорить с отцом сильнее, чем с ним самим. Зато он протянул ей купленную бутылку свежей воды и вкусную, сдобную свежеиспеченную булку — у нее даже слюнки потекли, когда она ее увидела и почувствовала этот печеный запах. Давно она вот так просто не кусала плюшку.

— Гарри хороший, — заметил Николай Иванович, неотрывно глядя мужчине в спину. Для нее это была наивысшая похвала — Славу, ее первого мужа, он не слишком жаловал, чувствуя, что никакой особой любви у них друг с другом не было. Женились-то они спонтанно, на эмоциях. Он был против свадьбы, но и мешать им не стал… — пусть и с таким прошлым тяжелым… Я рад за вас… Пусть и при таких… страшных обстоятельствах вы познакомились…

Рогозина невольно дернулась — воспоминания о плене и заключении все еще не давали ей по ночам нормально спать.

— Спасибо вам, — проговорил просто Гарри, и в его голосе все-таки порезался его английский акцент. — Мы скоро будем на месте — всего полчаса езды осталось…

***

Как же хорошо после долгой дороги домой смыть с себя все! Как приятно снова сидеть за обычным столом, в родном доме! Галина уплетала приготовленный чудесно теплый обед за обе щеки, слушая рассказ Гарри.

А он рассказал многое. Рассказал, как его, поправившегося, отправили от греха подальше в Великобританию, какую-то медаль и бумагу даже дали… Как он вернулся в дом к родственникам, а оказалось, что дом заколочен и адвокаты давно ждут его… Единственного живого наследника.

Они погибли, когда он был еще в плену. Разбились на машине.

Дурсль и раньше любил «опрокинуть за воротник», вот и не справился с управлением на скользкой дороге, и его лихо закатило под грузовик, а машина после загорелась. Гарри уплатил налоги, продал дом и бизнес Дурсля, так как не собирался жить в ненавистном для него месте, и покинул Англию, оформив все документы, хотя многие называли это безумием.

Гарри положил большую часть денег во вклад в одном из зарубежных банков; часть он перевел в валюту, и тоже положил на вклад, а на остатки — приехал сюда.

Плюс, оказывается, его родители тоже были далеко не бедными.