В реанимацию ее, конечно же, не пустили. Осталась она одна стоять в безрадостно белом коридоре, полным медицинских запахов лекарств, хлорки и тягостного ощущения в груди, что она безвозвратно теряет еще одного, родного ей человека.
Она в полном бессилии опустилась на жесткое, холодное больничное сиденье. Ждать всегда было тягостно… Она-то хорошо знала какова цена, бывает, у одной минуты… Голова болела, ощутимо давило виски…
К ней из палаты вышел усталый врач.
— Что? — только и спросила она. — Говорите правду, я, ведь, тоже медик.
— Боюсь, что шансов практически нет… — Сразу же изрек мужчина. — Инфаркт, плюс мы еще нашли тромб… Ваш отец, тем более, далеко не молод… Но…
— Что за «но»?
— Есть очень редкий и дорогой препарат. Если вы его найдете в Москве, то у вашего отца появится шанс…
— Что значит, «если найду»?
— Он с Англии. Поставок лекарств оттуда сейчас нет (нет уже вот как пару месяцев) — у них сохраняется повышенный уровень террористической угрозы… У нас в больнице этого препарата просто нет. Если его найдете, хотя бы на одну дозу, то это будет чудо…
Рогозина обзвонила всех знакомых врачей, подняла на уши и Валентину. Сейчас она напряженно отслеживала все звонки и смс-ки, но то и дело приходил один ответ — нет. Она попросила и Ивана ей помочь — но нет, даже в интернете его не было… Все ссылки были старыми и «битыми».
Галина Николаевна, по приезду домой, просто рухнула на постель. Никогда ей не было еще так паршиво — папа медленно умирает, а она не в силах помочь ему. Она залилась слезами и горько заплакала, обняв руками подушку.
Она не знала, сколько еще так проплакала, но тут мобильник на столе начал нервно вибрировать очередной раз. Она, с трудом подавив очередное рыдание, вытерла слезящиеся глаза и приняла очередной вызов.
— Да? — хрипло проговорила она в трубку.
— Галина Николаевна Рогозина? — спросил ее женский голос.
— Да, это я…
— С вами говорят из благотворительного фонда «Черный феникс». Из больницы стало известно, что ваш отец попал в реанимацию, и то, что вам требуется редкое лекарство… — проговорил невидимый оператор.
— Да… Но откуда… — поднялась с постели женщина в удивлении. Но ее перебили, и она сразу же замолчала от этих слов:
— У нас есть это лекарство. Я могу лично подъехать к больнице, и передать его вам…
— О, господи, спасибо! Спасибо вам!
— Пока не за что. Я жду вас прямо у палаты, где лежит ваш отец…
Рогозина моментально вскочила, и лихорадочно принялась приводить себя в надлежащий вид…
Выпив таблетку от головной боли по дороге в больницу, она, показав служебное удостоверение (иногда оно бывает очень кстати), прошла в здание. С трудом соображая сквозь пелену боли, Рогозина не понимала, как на нее вышли, узнали, что требуется…
Девушка с огненно-рыжими вьющимися волосами уже ждала ее у дверей ведущих в палату Рогозина-старшего. В ее руках поблескивал чемоданчик: он был прикован к ее левой руке цепью. Вообще она выглядела странно — классический брючный костюм в серо-черную клетку, аккуратная черная блузка. На лацкане пиджака Рогозина различила эмблему — феникс с распростертыми черными крыльями.
— Я из фонда Черного Феникса. Мое имя — Анна, я исполняю обязанности временного генерального директора фонда, пока Полумна Лавгуд находится в Англии. Но я хочу увидеть ваши документы… Я должна во всем убедиться…
— Разумеется, — устало проговорила женщина и полезла в сумку за своим паспортом. — Стоп. Это фонд Полумны Лавгуд?!
Девушка наманикюренными пальцами взяла ее паспорт и аккуратно пролистала. И безмолвно вернула женщине.
— Идемте к окну. Там получше, чем навесу.
Рогозина подошла с девицей к окну. Та положила чемодан, ввела код и открыла крышку. Нужное лекарство для папы в ампулах лежало в количестве двух упаковок.
— Вам хватит на целый курс. Да, генеральным директором является Полумна Лавгуд. Есть еще несколько главных благотворителей, одним из которых является ваш сын. Он сделал щедрые пожертвования фонду. Он очень просил присмотреть за вашей семьей, что мы и делаем.
— Спасибо… Сколько… — было заикнулась Галина Николаевна.
— У нас о цене не принято говорить. Хотите помочь — все есть в интернете, и реквизиты, и все остальное. У меня мало времени, извините, я с вами прощаюсь… Вот моя визитка, если понадобиться…
Девица развернулась на каблуках — только ее и видели. Женщина осталась стоять в неловком удивлении, с двумя упаковками лекарства в руках.
Рогозина, усталая до нельзя, просидела с папой до самого утра. Состояние из критического, перешло в стабильно-тяжелое, но все еще пока вызывало подозрение. С трудом оставив его на руках у врачей, она поехала обратно в ФЭС. Голову все еще изредка охватывал обруч боли, и она, по дороге, снова глотнула еще одну таблетку от головной боли.
Она надеялась, что дел ей не подкинут, но звонок от Ильи Ильича, ее бывшего преподавателя, привел ее в почти полное отчаяние. Еще и срок пропажи его дочери Любы — почти три месяца прошло, сильно затруднял поиски пропавшей девушки…
Очередной раз выйдя из своего кабинета по делу — нужно было заглянуть к программистам в лабораторию, она, к своей полной неожиданности поняла, что все перед глазами пришло в движение — и стены, и потолок с идущими навстречу людьми… Она даже понять не успела, как перед глазами возникли темные круги, и она упала на пол как подкошенная…
Истошный крик лаборантки «Врача! Позовите скорее врача!» — которая шла навстречу к ней, моментально выгнал из релакс-комнаты двух встревоженных оперативников, Майского и Круглова.
— Петрович, что с Галей? — даже Сергей поразился неестественной бледностью лица полковника.
Круглов пощупал пульс — к счастью, он у женщины был, и коротко велел Сергею нести женщину в морг, к Валентине…
Разлеплять веки не хотелось. Она была явно в прохладном помещении, лежала на чем-то мягком и была закутана в плед. Наконец, она с трудом приоткрыла глаза. Четкость изображения пришла не сразу, но как только она появилась, она поняла, что находится в фэс-овском морге.
Над ней наклонилась Валентина. Сзади маячила очень испуганная Оксана Амелина.
— Галь, ты как?
— Да нормально… У меня просто голова закружилась, и в сторону повело… — женщина попыталась подняться, но патологоанатом не дала.
— Вы нас так напугали, Галина Николаевна… — проговорила программистка. — Я пойду, посмотрю как дела в лаборатории…
И быстро удалилась, оставив начальницу на попечении верной подруги.
Оксану встретили такие же встревоженные Майский с Кругловым. Серега, услышав, что с Галиной Николаевной все нормально, пошел поесть, а Николай Петрович вошел в морг.
— Галя? Как ты? Мы тут все очень за тебя переживаем… — Круглов остановился около койки, куда положили Галину Николаевну.
— Да нормально все! — уже с нескрываемым раздражением в голосе проговорила начальница.
— Галя, ты же сама врач! — проговорила Антонова с нажимом, — и как же ты довела себя до такого состояния?! — она надевала подруге манжету аппарата, чтобы померить давление, — и мы имеем… Гипотонический криз!
В кармане начальницы нервно завибрировала трубка мобильного. Рогозина жадно схватила ее и поднесла к уху. Прослушав информацию, она с явным облегчением в голосе проговорила невидимому собеседнику:
— Спасибо!
С лица почти моментально схлынула болезненная бледность. Было видно, что сказанная информация принесла ей спокойствие и облегчение.
— Галь, что? — проговорил Николай Петрович.
— Да отца на скорой вчера забрали… Потом выяснилось, что у них нет нужного лекарства… Поставки лекарств из-за границы в связи с военными действиями в Англии стали реже… Я всех и вся обзвонила — нигде его не было… Потом на меня сам вышел благотворительный фонд «Черный Феникс»… Надо мне о них информацию просмотреть… не забыть бы… Они привезли мне две упаковки препарата прямо к палате папы… И сейчас из больницы позвонили, сказали, что все хорошо, и он будет жить… Лекарство подействовало.
