Утром, в день Святочного бала, Рогозин проснулся довольно рано — дел было по горло; нужно было вручить подарок Полумне, так как на дворе Рождество; дойти до совятни и отправить подарки родным и близким… Он перевел взгляд на лежащие у его постели подарки. Улыбнулся.
И начал открывать упаковку за упаковкой.
До обеда все наслаждались подарками у себя в башне, потом вернулись в Большой зал, где их ждало роскошное рождественское угощение. Столы так и ломились от жареных индеек, пудингов и всевозможного волшебного печенья, новых изысканных блюд.
Рогозин вручил Лавгуд коробочку, в которой оказался браслет с подвесками на медицинскую-патологоанатомскую тему. Рогозин даже (хоть и с трудом) нашел подвески в виде черепов и человеческих костей. Она с удовольствием тут же надела его на запястье.
После чего все отправились прогуляться. Пушистый снег лежал нетронутой пеленой, только к кораблю Дурмстранга и карете Шармбатона протоптаны узкие дорожки-тропы. У кареты было натоптано: парни не оставляли своей мечты пригласить красотку-Флер на свидание.
Тут же замелькали снежки — любимое общее зимнее развлечение. Девчонки, в этот раз, дрались не так активно, и вскоре ушли готовиться к балу. Невилл с Вячеславом доиграли до темноты.
Полдника сегодня никакого не было: Святочный бал начинался с угощения. К семи часам стемнело — не особо прицелишься, и воины, все облепленные снегом, побежали в башню. Девочек было не видно: все они готовились и наряжались. Луна шепнула, что наденет особенное платье, ради такого случая.
Парни, в спальне, все, кроме Вячеслава, облачились в мантии. Тот, сказал, что подзадержится, сказал Невиллу идти без него. Только после того, как хлопнула дверь, Рогозин-младший подошел к шкафу и достал чехол со своим костюмом… Слабо улыбнулся, и провел пальцами по черному лаку…
(Несколькими неделями ранее, утро. Тренировка с Грюмом)
— Слышал, что ты открываешь бал с другими чемпионами?
Короткий перерыв в тренировке — даже несмотря на хлопья летящего в воздухе снега, тренировки и их интенсивность не стихала. Бывшего мракоборца не смущали погодные условия, количество уроков и слабые «отговорки». Даже в дождь, в снег, или когда его нога болела, Аластор Грюм выходил из замка, и нещадно гонял молодежь, которая иногда падала в снег от изнеможения…
— Открываю… — подтвердил юноша. — А что?
— Мне надо с тобой поговорить… В замке полно чужих ушей, которые рады пригреться на чужой территории… Не замерзнешь? — осведомился мужчина.
— Нет…
— Ну, что… Слава, позволь мне обращаться к тебе так, я не плохо знаю, что ты задумал… Чую…
— Не секрет, что мне много у магов не нравится… — Рогозин отвел глаза. — Многие магловские технологии позволили бы упростить магам жизнь. Это касается и жизни и здоровья… Даже лекарства — тот же рак, например, может быть побежден на первых стадиях… лучевой терапией, чего тут быть не может… Магия тут почти что бессильна… Потом УЗИ… Рентген… Да, господи, почему все волшебники так боятся современных технологий? — спросил он. — Сколько я тут уже — и решительно все равно не понимаю…
Грюм криво улыбнулся:
— Ответь мне: чего боятся в этой жизни все? И маги, и не маги, и животные, и звери, и птицы?
— И маги, и не маги… и звери, и птицы… — задумчиво проговорил Вячеслав. И тут его осеняет: — Это — смерть?
— Да. Смерти боятся все. И я, и ты… И маги тоже… Просто мы достигли такого «дна», что если мы вступим в мир людей, нас просто всех убьют. Перебьют, передавят как крыс. Мы — слабые, привыкшие полагаться только на могучую магию, на кровь, на золото, на закон о статус секретности… Мы прячемся…
— Да, — тут Рогозин вздохнул, — все требует большего…
— Так же я знаю, что ты с Невиллом мечтаешь о том, что магия и технология начала объединяться. Это весьма разумно… А еще — ты и Гермиона, твоя подруга, мечтаете доработать наш кодекс так, чтобы больше не возникало разницы между одними и теми же законами…
— Откуда…
-…Так же ты редко ошибаешься в людях… Твоя сила убеждения велика… — продолжил профессор. — Ты каждый раз, каждую минуту показываешь, насколько ты и твои друзья отличаются от обычных подростков-колдунов. У вас у всех есть цель, и это достойно похвалы… И вы все идете навстречу этой цели…
— Да…
— И ты выбрал себе образ Черного Феникса… Это отражение твоего внутреннего я…
Но тебе нужно знать: на пути много преград, много миражей и рубежей… Так же вы наткнетесь на непонимание, предательство… И ложь, которая в устах врагов звучит правдой… Без потерь так же не проходит ни один жизненный путь… Путь ваш будет нелегок… Черный феникс…
Прими от меня совет: каждый день, каждый час, каждую минуту доказывай, что ты — другой. Доказывай, что ты достоин…
— Спасибо за совет…
— Попробуй даже на Святочном бале засиять, будто феникс…
— Вау, — это все, что смогла сказать Полумна, одетая в длинное платье по фигуре цвета шампань. С кружевной маской на глазах. И в длинных перчатках «под цвет». Со своим кулоном на более изящной цепочке, и с новым браслетом на тонком запястье.
— Ты тоже «вау». — Заметил Вячеслав.
Рогозин был одет в костюм из лакированной кожи, сидевший на нем как влитой, со стоячим воротником. На руках — черные перчатки, тоже лакированные. Сапоги тоже были лакированными. Но самое главное — никакой мантии.
— Пойдем? — протянул руку парень.
— Пойдем, — согласилась девушка, и протянула свою изящную ручку в перчатке. — Черный Феникс. Пора.
Ладонь в грубой, лакированной перчатке уверенно сжала ладонь девушки…
====== Святочный бал. ======
— Ох уж эти русские, — злобно проговорила МакГонагалл, поглядывая на часы: все пары с Чемпионами были у входа. Все, кроме Рогозина с его «дамой сердца»… — И где эта неразлучная парочка?!
Входить и открыть этот… Святочный бал — вот это была обязанность Чемпионов на сегодняшний день. Ей ж надо было их собрать и ввести в Большой зал!
Наконец, после длительного ожидания (Флер на диковиной смеси французского и английского языков высказывала все свое недовольство сопровождавшему ее на бал Роджеру Дэвису, но тот навряд ли ее слышал, сраженный «вейловской» красотой) на лестнице показались два наших героя: Слава, который торжествующе улыбался, и Полумна, которая держала свободной рукой в перчатке подол платья, чтобы в нем не упасть. Парень вел девушку за руку. Та очень осторожно спускалась по ступенькам. Седрик с Чжоу недоуменно переглянулись — они не понимали, почему оба посчитали надевание мантий лишними, они ж волшебники! Виктор Крам стоял в паре с Гермионой, и та одаривала его нежнейшей улыбкой. Девушка тоже не стала мудрить с мантией, и была в платье нежно-нежно голубого цвета. На шее у нее ярко поблескивал кулон в виде маленькой капли на цепочке, выдавая бриллиант. В ушах были так же пусеты с маленькими бриллиантиками. Надевать перчатки она не стала — обошлась парочкой золотых браслетов и тщательным маникюром. Волосы она убрала в прическу — они были свернуты в красивый узел, и чуть блестели — видимо, от лака с блестками.
— Ну наконец-то явились, Лавгуд и Рогозин! — всплеснула руками профессор. — Только мы вас и ждем!
— Простите, профессор, — холоднокровно ответил юноша, — мы переодевались к событию…
МакГонагалл велела встать друг за другом парами и следовать за ней. При их появлении весь зал захлопал, и профессор МакГонагалл повела их к большому круглому столу в дальнем конце, за которым сидели судьи. Правда за столом не хватало одного судьи — Бэгмэна… Мадам Боунс отсалютировала им бокалом.
Стены зала серебрились красивым инеем; с темного, усыпанного звездами потолка свисали сплетенные гирлянды из омелы и дикого плюща. Длинные обеденные столы четырех факультетов исчезли, вместо них — сотня столиков, каждый человек на десять. На столиках уютно горят, теплятся зажженными свечами внутри, фонарики. Многие уже были заняты и ожидали дальнейшего развития событий…
