Грэйнджер опустила руку.

— Пять баллов Гриффиндору. Да, верно, мне нечего добавить. Действительно, это настой невменяемости. А это? — спросил он, указывая на следующий по счету котел.

Урок прошел неплохо. Все выглядели гораздо веселее, чем на уроках Снейпа, и сама атмосфера располагала к приготовлению зелий. Слизнорт, обходя котлы, иногда принюхивался к содержимому. Иногда брал из рук студентов черпаки или находил ингредиенты, и соответственно помешивал, либо добавлял, комментируя вслух свои действия. Рогозину это понравилось.

Их котел с Полумной оказался последним; Профессор Слизнорт подошел к ним, чтобы поверить зелье. Взял было черпак, но тут же опустил.

— Мне нечего вам сказать, зелье приготовлено идеально… Оцениваю еще в десять баллов.

Прозвенел звонок. Все моментально покидали свои вещи в сумки и рюкзаки, и убежали на другие пары. Вячеслав, предупредив Полумну, чтобы она его не ждала, направился к преподавательскому столу.

— А, мистер Рогозин, — Гораций Слизнорт поднял голову и улыбнулся пареньку, — чего вы хотите?

— Профессор, а как мне можно сдать экзамен экзаменационной комиссии на первый уровень мастерства?

— Знал, что вы об этом спросите… Хорошо, доставайте перо и пергамент и записывайте… — благодушно ответил мужчина.

На историю магии Вячеслав опоздал минут на пятнадцать. Но зато обговорил во всех деталях и аспектах сдачу квалификационного экзамена; книги, знания из которых ему понадобятся, и перечень основных, задаваемых вопросов на экзамене. Пару методичек профессор дал ему из своих личных запасов — пока никто, кроме Вячеслава, не подходил к нему с подобным вопросом.

— Ну что? — спросила Гермиона, наклонившись к нему, и отбрасывая перо. Лекция была очень скучной, как и обычно, и мало кто слушал и записывал. Многие обессилено лежали на своих столах и спали. Луна читала в открытую том «Магической анатомии», и ее ничего в этом мире больше не интересовало. — Узнал?

Невилл слушал Славу с интересом — у него на столе лежал диктофон, который записывал бормотание призрака. И теперь лекции можно было записать в удобное для них время.

Пока Вячеслав негромко говорил о зельях, к разговору прислушалась Лаванда Браун. Она прямо-таки с воздыханием слушала речь Славы. От нее шел стойкий аромат духов, довольно неприятных для обоняния — слишком они были сладковатые.

— Ты сдаешь на степень? — спросила она громче, чем был голос Вячеслава, и этим пробудила почти всех. Парень поморщился: ну зачем, зачем она «греет» свои уши?

— Да, я в этом году хочу попытаться сдать квалификационный экзамен по зельеварению. Хочу, если что, легально сварить то или иное зелье… А не так, как ты варишь свои — в последней колонке женского туалета на восьмом этаже…

Четверка захихикала, как и все, кто слышал последнюю реплику Вячеслава. Сплетница залилась краской и замолчала.

Зайдя в класс, Рогозин оценил новую «спартанскую» обстановку: там, где были книги (как у Люпина), были всякого рода магические устройства, которые выявляли магические воздействия, врагов и опасные, темномагические артефакты и амулеты.

На стене не было никаких картин и портретов, как не было и цветов в кадках и горшках. Безучастно в углу стоял скелет. Только лишь…

Заднюю стенку занимало оружие: всякого рода кинжалы и ножи в кожаных ножнах, арбалеты и, в плотных магических коконах (сияние мощных охранных заклятий было видно отовсюду) располагались самые настоящие пистолеты и винтовки. Особенно выделялся один из пистолетов, явно наградной: вся его рукоять была расписана. Если бы Рогозин встал с ногам на заднюю парту, то различил бы надпись, что была на оружии.

Некоторые виды оружия Рогозин узнал сразу, некоторые — нет: Грюм, по-видимому, более предпочитал европейские винтовки взамен русским, но автомат Калашникова был самым «потертым» и исцарапанным из всех. Значит, он был самым любимым из всех.

Они с Невиллом торопливо расселись прямо перед преподавательским столом, достали свои экземпляры учебников «Темные Искусства. Руководство по самозащите» и стали ждать в непривычной тишине. Вскоре из коридора донеслись клацающие шаги Грюма, и он вошел в класс — такой же странный и пугающий, как и всегда. Им даже была видна его шипастая деревянная нога, высунувшаяся из-под мантии.

— Можете убрать их, — хрипло прорычал он, проковылял к своему столу и сел. — Эти книги. Они вам сегодня не понадобятся…

Грюм вытащил классный журнал, тряхнул длинной пегой гривой, убирая волосы с покореженного и усеянного шрамами лица и стал называть имена, причем его обычный глаз не отрывался от списка, в то время как магический вращался по сторонам, устремляясь на студента, когда он или она отзывались…

— Хорошо, — сказал он, когда последний заявил о своем присутствии в кабинете. — Профессор Люпин написал мне письмо о вашем классе. Похоже, вы достаточно основательно овладели противодействием Темным Созданиям — прошли боггартов, Красных Колпаков, болотных фонарников, гриндилоу, ползучих водяных и оборотней — я правильно понял?

Класс согласно зашумел, и все покивали.

— Но вы отстали — и очень отстали — в отношении заклятий… Поэтому я здесь для того, чтобы подтянуть вас в области того, что сами волшебники могут причинить друг другу… Итак, наша первая тема, и я предупреждаю, что она будет жестокой, это тема Непростительных заклинаний. Кто скажет или расскажет мне о них?

В воздух поднялось сразу множество рук. Грюм, неспешно оглядев аудиторию, кивнул Гермионе, а та затараторила:

— Эти заклятия наиболее тяжело караются волшебным законодательством. Их применение чревато заключением в Азкабан…

— Верно. Садитесь, мисс Грэйнджер. Сколько их? Да, мисс Лавгуд?

— Их три.

— Верно. Так, кто нам расскажет о первом… Да, мистер Уизли?

— Отец говорил мне об одном… Империус… кажется, или как-то так?

— О да… Это, так называемое, заклинание контроля. Империус. Маг, на которого накладывают эти чары, и у которого слабая воля, не способная побороть их, находится под полным контролем «наложителя». На Первой Магической это заклятие было весьма актуально… Ведь доказать влияние этого заклинания очень трудно… Сейчас, и будьте, пожалуйста, готовы, я продемонстрирую вам его… На пауках.

Перед глазами Вячеслава предстала обычная банка, под крышкой которой сейчас было три небольших паука. Грюм с трудом ухитрился схватить одного покалеченными пальцами, увеличил вдвое — чтобы всем было видно, и нацелил на него свою волшебную палочку…

— Империо!

Паук спрыгнул с его ладони и завис на тонкой шелковой нити, раскачиваясь взад и вперед словно на трапеции. Затем он напряженно вытянул ноги и сделал нечто вроде заднего сальто, перекувырнулся, затем перекусил нить и приземлился на стол, где принялся беспорядочно кувыркаться из стороны в сторону. Грюм еще раз шевельнул палочкой, и паук, встав на две задние ноги, вне всяких сомнений, отбил чечетку.

Кто-то издал короткий смешок. А потом раздался дружный смех, а Рогозин с Невиллом, наоборот, помертвели и не смеялись.

— Вы думаете — это смешно, да? — рявкнул неожиданно Аластор Грюм. — А если это все проделают с вами? Ели вы попадете под его действие? — он кивнул на все еще танцующего паука.

Смех умолк мгновенно.

— Полная управляемость… — учитель опустил палочку, и паук упал на стол и не делал ни малейшей попытки подняться. Невилл нервно дернулся. — Я могу приказать ему… Все. Прыгнуть в камин, в огонь… Утопиться… Запрыгнуть в горло кому-нибудь из вас, кто отвлекается и плохо меня слушает… Заклятие Империус можно побороть, и я научу вас как, но это требует настоящей твердости характера и далеко не всякому под силу…

Рон, сидящий сбоку от стола Рогозина, судорожно сглотнул.

— Итак… Следующее!

Невилл и Вячеслав подняли руки. Грюм вызвал Долгопупса.

— Есть такое… — негромко начал говорить Невилл, — Круциатус…

Рогозин сразу же понял, что сейчас будет…