========== Глава 31 ==========
В назначенный день Егор с самого утра стоял под окнами родильного отделения городской клиники. Сегодня его ребёнок должен был появиться на свет. Вчера вечером он звонил Анне, и она дрожащим голосом сообщила, что схватки уже начались, и, скорее всего, ждать рождения малыша оставалось недолго. Всю ночь Егор не мог сомкнуть глаз, и, едва только за окном забрезжил рассвет, вскочил с постели, оделся и побежал туда. Аня обещала сразу же отзвониться ему, когда всё закончится, и теперь он ходил взад-вперёд вокруг здания больницы, зачерпывая слякоть сапогами, в то время, как с неба моросило что-то среднее между снегом и дождём. Мысли его при этом путались, и он был жутко взволнован. То и дело оглядываясь на окна Аниной палаты, он снова опускал голову, вздыхал и принимался нарезать очередные круги, засунув мёрзнувшие руки в карманы куртки.
Он не мог сидеть и ждать дома в такой момент. То, что происходило сейчас, было ново для него, и пока он ещё не совсем понимал, как справится с ролью новоиспечённого отца. Отец…
Подумать только, как много заключено для него в одном этом слове. Он станет отцом, уже сегодня, он возьмёт на руки своего малыша. Всё это будто бы и не с ним, не наяву. Да, было время, когда они мечтали о детях, ещё с Согдианой, представляли, как по квартире с шумом будут носиться маленькие сорванцы и дарить им счастье одним только своим присутствием. Но всё это было в далёких-далёких планах, где-то там, за горизонтом. Но так получилось, что теперь он стоит и ждёт рождения своего ребёнка от другой женщины. Не от той, что любил и боготворил всю сознательную жизнь, а от другой, о которой и знал-то всего ничего. Всё именно так, а не как-то по-другому, и только сейчас Егор по-настоящему начал осознавать, что происходит. За месяцы, что он провёл в мучительных переживаниях и раздумьях без Согдианы, он многое переосмыслил для себя. Больше нет того Егора, умирающего от любви, готового бросить всё и следовать за тенью пустых иллюзий, тосковать по прошлому и верить в то, что когда-нибудь всё вновь встанет на круги своя. Нет этого полного надежды, оглядывающегося на прошлое мальчика, стремившегося исправить ошибки и переиначить всё так, как требовало сердце. Его нет, остался лишь осадок в душе, но и он однажды растворится в потоках времени, уйдёт как уходит всё. Егор больше не пытался цепляться за ничтожные предлоги, не пытался влезать в жизнь женщины, сказавшей ему «прощай». К чему это? Пустое.
Он очень много думал и, в конце концов, решил, что пора оставить всё как есть. А всё, что у него сейчас есть, - это маленькая жизнь, которая вот-вот появится на этот свет. Это частичка его, в которой заключается на данный момент весь смысл его дальнейшего существования. Не было бы всего этого, и Егор вообще не стал бы сомневаться: он тут же уехал бы куда-нибудь далеко и, следуя примеру своей больной любви, принялся бы переживать своё горе в полном одиночестве, закрывшись от всех. Но он не может сделать этого сейчас. Не может, потому что у него другие обязанности. Ему есть, о ком заботиться, правильно когда-то сказала Согдиана. Да, она была права, и он в точности последует её советам. Но не потому, что так захотела она, а потому, что он так решил. И без неё он пришёл бы к такому решению, так как иного просто не дано. Вот уже несколько дней он обдумывал ситуацию, и сегодня утром, сорвавшись из дома в непогоду, окончательно укрепился в мысли, что теперь он прежде всего будет заботиться об этом ребёнке. И он приложит все свои силы только на благо его одного…
*******
Уже в который раз коротая скучный вечер за просмотром не менее нудного фильма, Маргарита вздохнула и, с раздражением щёлкнув пультом, поднялась с дивана и направилась на кухню. Открыв холодильник, она взяла с верхней полки яблоко и принялась скептически рассматривать его.
Душа требовала чего-то, но она и сама не знала, чего именно. Ей до жути надоело настоящее положение вещей. Надоели эти дни, проходившие на студии почти безрезультатно (почему-то каждая проделанная работа над одними и теми же песнями не приносила ей прежнего удовлетворения, она чувствовала, что могла бы сделать всё намного лучше, однако порой просто была не в силах настроиться на нужный лад, и это очень бесило). Надоели бездумные походы по магазинам в полном одиночестве, а потом и вечера – самые длинные, тянувшиеся с невыносимой медлительностью. Как-то раз Рита подумала, что ей, вероятно, необходима встряска, выброс негативной энергии, и отправилась в клуб. Но и там она не сумела как следует расслабиться. На неё будто что-то давило, не отпускало в привычный ритм жизни. Вернувшись из клуба домой раньше полуночи, она прилипла к телевизору, дабы скоротать время, понимая, что уснуть ещё долго не сможет. Поразительно, как тишина, стоящая в пустой квартире, может резать уши! Рита не помнила, когда в последний раз к ней кто-то приходил. Телефон её также преимущественно молчал, потому что те, кто ещё недавно пытался до неё дозвониться, всё чаще вынуждены были слушать бесконечные длинные гудки или же равнодушное «абонент временно недоступен». Она и сама не хотела ни с кем разговаривать. Ей казалось, что любой позвонивший будет лишь жалеть её, сочувствовать непростому положению и тому, что жизнь её в последнее время, мягко сказать, не задалась. Нотации она тоже не собиралась выслушивать, ей вполне хватило их на своём веку. Можно сказать, она отмалчивалась не ради самой себя, а больше всего ради остальных. Потому что знала, что запросто может обидеть кого-нибудь резким словцом, и это выйдет абсолютно ненамеренно, это произойдёт лишь как следствие чьей-то чрезмерной заботы по отношению к ней.
Остановившись в коридоре с яблоком в руке, Рита в задумчивости облокотилась о стену. А может, стоит прислушаться к себе и понять, чего она хочет? Одиночество начинало тяготить, но и общение с кем-то вряд ли сейчас принесёт удовольствие. А что может его принести? Или попытаться хотя бы начать с малого? Позвонить Юле, единственной подруге? Что-то она совсем перестала интересоваться её личной жизнью. Три дня назад та вернулась из Греции, куда ездила отдыхать с Ашихминым. Как она там? Кажется, у неё с Сергеем намечалось что-то интересное?
Маргарита опустилась обратно на диван в гостиной и набрала номер Паршуты. Та сонным голосом ответила, что уже спит, и Рита поспешила попрощаться. В самом деле, она ведь даже не удосужилась посмотреть на часы: было далеко за полночь. Что ж…
Внезапно в голову закралась мысль, от которой внутри что-то сжалось. Так и не разобравшись, чем навеяны эти странные чувства, Маргарита секунду подумала и, потыкав пальцами в кнопки, принялась слушать длинные гудки в трубке. Почему-то она была почти уверена, что ей ответят, несмотря на позднее время.
- Алло, - наконец, донеслось до неё.
- Привет, - проговорила Рита, на ходу соображая, чем объяснить свой звонок. – Это ты?
- А ты ожидала услышать кого-то ещё? – голос Адама тоже казался сонным.
- Ты спал? – поинтересовалась она, помолчав. – Извини, я…
- Всё нормально, - прервал её тот. – Что-нибудь случилось?
- Просто хотела узнать, как у тебя дела, - пояснила Маргарита.
- Неожиданно, - кашлянув, отозвался Адам. – Столько времени прошло. Я думал, ты удалила мой номер телефона.
- Адам, послушай, - она замялась, подбирая слова, - я понимаю, что уже поздно, но всё же хочу попросить прощения за то, что… в общем, я была несправедлива к тебе. Думаю, ты и сам знаешь, в каких именно моментах. Не хочу, чтобы ты злился.
- Как ты? – судя по его тону, он и не думал злиться, а искренне переживал за неё всё это время. Только вот позвонить не решался, но это ясно: она ведь заявила, что не желает больше видеть его. Все эти мысли кольнули Риту где-то глубоко внутри, и она почувствовала, что должна говорить с ним честно.
- По правде говоря, не очень, - призналась она. – Я ни с кем не общаюсь, всё время сижу дома одна. Я и сейчас совсем одна…
