— Алисочка, деточка…

Матильда появилась из-за ширмы и обняла Алису за плечи, и та, обычно не терпящая прикосновений, неожиданно расслабилась в её объятьях. Только покачиваться не перестала. Хорошо, что Матильда не стала уничтожать парящую в воздухе огненную метель. Это на самом деле было завораживающе красиво.

Гилдерою было даже немного жаль, когда всё закончилось, и Матильда отвела Алису за её ширму, где, судя по звукам, принялась кормить. Овсянкой, конечно. Гилдерой поёжился, вспоминая вчерашнее высказывание Снейпа. Овсянку он любил, но дело было вовсе не в ней. Снейп был готов отказаться от магии, но при этом отвергал комфорт, который ему мог предложить госпиталь святого Мунго, и теперь Гилдерой пытался понять, почему. Личное пространство? Но никто его здесь не нарушал, да и соседей была возможность выбрать других. Нелюбовь Снейпа к овсянке тоже была сомнительной причиной. Неужели всё-таки свобода стоила дороже, чем беззаботная комфортная жизнь? Однако представить для себя что-то иное, помимо скучных серых стен, Гилдерою не удавалось — может быть, поэтому никакая свобода его и не манила? Он зажмурился, отгоняя глупые видения. Вот жители дома напротив были свободны, но разве это спасло их от нескромного внимания?

Гилдерой немного пофантазировал о том, что он живёт в доме, а за ним из темноты подглядывает неизвестно кто. И пусть Гилдерой не собирался заниматься такими глупостями, как вчерашняя пара — он вообще не мог представить себя в подобной роли! — от воображаемой слежки по коже побежал мороз. Нет! Не надо такого… ни одна свобода такого не стоит! А в коридоре загудели голоса, позволяя догадаться о приходе Поттера. Гилдерой наскоро причесался и поспешил в палату Снейпа. Он не хотел пропустить развязку вчерашней драмы, кроме того, считал, что Снейпу с Поттером нужен арбитр. А то мало ли… как он успел заметить, темпераментными были оба.

Поттера удалось перехватить у самого поста. Пока остальные восторженно роптали и охали, Гилдерой подошёл к герою и сказал именно те слова, которые тот хотел услышать:

— Я знаю, как его разбудить.

В ответ Поттер схватил Гилдероя за локоть и чуть ли не бегом увлёк за собой в палату Снейпа. Тот, естественно, «спал».

— И как? — спросил Поттер громким шёпотом.

Гилдерой достал из ящика чернильницу, перо и пергамент, аккуратно разложил всё это на тумбочке и невинно поинтересовался:

— Мистер Поттер, а вы принесли свежие газеты?

Удар попал в цель. Снейп от возмущения на пару мгновений забыл про свой контроль и открыл глаза, а внимательный Поттер, конечно же, не упустил свой шанс.

— Профессор, сэр! Как я рад вас видеть живым.

Снейп взглянул на Гилдероя как на предателя и медленно поднялся, усаживаясь поудобнее. Пришлось подложить ему под спину подушку, получив злой взгляд вместо благодарности. Снейп сразу же взялся за перо и, не глядя на Поттера, нацарапал:

«Вы всегда делитесь подробностями чужой жизни с прессой?»

Поттер покраснел и быстро заговорил:

— Это всё Скитер! Я просто сказал… Волдеморту, что вы не были его человеком и хозяином Бузинной палочки… и что с Дамблдором обо всём договорились…

«Неужели? — перо так скрипело, что казалось, вот-вот прорвёт пергамент. — Тогда какого чёрта меня теперь считают последним романтиком магической Британии?!»

— Хотите, я тоже дам слово, что никому не открою лучшее в вас?

«Как вы смеете?!» — перо в руке Снейпа дёрнулось, оставляя огромную кляксу.

— Простите меня, сэр! Я только хочу, чтобы вы знали — я желаю вам добра!

«Странные у вас понятия о добре!»

— Какие есть… — Поттер тоже начал терять терпение. — Я говорил это Волдеморту, и никакой Скитер рядом не было. Кто ж знал, что мои слова обрастут такими подробностями?

«Я никогда не переоценивал ваши умственные способности!»

— Ещё бы! Слова «Поттер» и «идиот» для вас даже пишутся похоже… сэр!

«Ты дерзкий, невоспитанный…»

Гилдерой решил немного отвлечь оппонентов от ссоры, потому что надежды на то, что она закончится так же, как у соседей из дома напротив, не было никакой, а вот ранить друг друга они могли. В чём в чём, а в словах они не стеснялись — хорошо ещё, Снейп помнил о том, что нездоров, и не стремился высказать всё, что накипело, вслух.

— Мистер Поттер, а вы принесли землянику?

И Поттер, и Снейп уставились на Гилдероя так, будто он отрастил вторую голову или начал жонглировать котятами. Похоже, они забыли о его существовании, а раз так…

— Я очень люблю землянику со сливками, и с прошлого раза хотел вас попросить о небольшом одолжении…

— Мистер Локхарт, а вам говорили, что невежливо вмешиваться в чужой разговор? — с нажимом спросил Поттер.

«Вам совсем не стыдно кричать на своего бывшего профессора, когда он не в силах ответить тем же?»

Поттер обиженно посопел, а потом пробормотал:

— Конечно, даже с Локхартом вам общаться приятнее, чем со мной… сэр.

«Потому что он обладает несвойственной вам тактичностью и умеет держать язык за зубами!»

Гилдерою захотелось потереть глаза и ещё раз перечитать, чтобы исключить ошибку. До сих пор Снейп его не жаловал, и уж точно не приходилось рассчитывать на его защиту.

— Но я же хочу, как лучше! Снейп… сэр… я и хотел поговорить, чтобы узнать, о чём вы бы не хотели слышать… в суде… я же… совсем не так…

Слова у Поттера кончились, и он в отчаянии махнул рукой. Гилдерой не знал, что ещё придумать. Неужели Снейп из-за дурацкой обиды упустит свой шанс на поддержку в суде? Ну, не идиот ли? Когда перо заскрипело снова, Гилдерой и Поттер с изумлением уставились на появляющиеся буквы.

«Я подумаю над вашим предложением, мистер Поттер. Если вас не затруднит, приходите через два дня. Мы всё обсудим».

Не идиот!

— Я приду, сэр! — просиял Поттер. — Через два дня, как скажете. Что-нибудь принести?

«Земляники».

***

Вечером Гилдерой долго стоял у зеркала, вглядываясь в мутноватое стекло. Как Снейп сказал? Чистенький, приятно пахнущий, всегда хорошо одетый, причёсанный, с ангельской улыбкой… Гилдерой растянул губы в улыбке и брызнул в лицо водой. Сейчас неоспоримой была только чистота: причёсываться он часто забывал, улыбаться разучился, пижаму, даже шёлковую, нельзя было назвать хорошей одеждой, как и въевшийся навсегда больничный запах — приятным.

Снейп сидел на кровати, подложив под спину подушку, и, закатав рукав, с интересом разглядывал серое пятно на предплечье, образующее какой-то рисунок.

— Чего хотел? — спросил Снейп вместо приветствия.

— Просто поговорить.

— Ну, так и говори… просто, — фыркнул Снейп.

— А что это у тебя? — Гилдерой потёр собственную руку в том месте, где у Снейпа виднелся рисунок.

— Пропуск.

— Куда?

— Ты не поверишь, — Снейп криво усмехнулся. — В ад. Слышал о таком?

— Шутишь?

— Разумеется, шучу. Я вообще люблю пошутить в шумной компании. Все мои многочисленные друзья любят меня за искромётный юмор.

Гилдерой смеялся впервые на своей памяти. От выступивших на глаза слёз силуэт Снейпа расплылся чёрной кляксой и слегка дрожал.

— Поздравляю, Локхарт. Только что ты окончательно свихнулся.

— Точно. Вступил в ряды твоих многочисленных друзей. Можешь теперь звать меня по имени и при встрече хлопать по плечу.

— Это обязательно? — уточнил Снейп.

— По желанию, — успокоил его Гилдерой и поинтересовался: — А земляника у тебя есть?

— Так я и знал, что твоя корысть безгранична. Если я скажу «нет», то ты уйдёшь?

— Я бы на твоём месте не рассчитывал.

— Но попробовать-то стоило?

Гилдерой уселся на подоконник и принялся разглядывать светящиеся окна квартиры напротив. Сегодня там ничего не происходило… хотя… Хозяин квартиры явно вышел из ванной комнаты, потому что кроме полотенца на нём ничего не было. Причём, это полотенце было небрежно наброшено на плечи. Гилдерой невольно залюбовался статной фигурой и мышцами, лениво перекатывающимися под загорелой кожей. Конечно же, Снейп тоже глянул в окно.