— Гарри, что-то произошло?

Проницательности Макгонагалл можно было позавидовать, но не рассказывать же ей о своих глупых надеждах?

— Нет, всё в порядке. Просто подготовка к экзаменам.

— Не жалеешь ты себя. Бери пример с Невилла.

Но Гарри не собирался следовать примеру Невилла, точно зная, что и того мучают кошмары, просто Умиротворяющий бальзам действует на друга лучше.

— Обязательно.

— А что с бумагами Северуса? Помогли?

— С таким наследством я могу и вовсе к урокам не готовиться, — пошутил Гарри.

Макгонагалл тепло улыбнулась:

— Хогвартсу очень повезло, что вы с Невиллом здесь остались. Очень. И я никогда не поверю, что ты ходишь на уроки неподготовленным.

Гарри пожалел, что учебный год почти окончен, и подготовка к экзаменам мешает ему опробовать методику Снейпа прямо сейчас. Но с другой стороны, у него впереди было целое лето, чтобы со всем разобраться.

Вечером Гарри задержался на «отработке», хотя правильнее было назвать это безобразие дополнительным занятием по Защите от Тёмных Искусств для самых ленивых. Иногда он жалел, что у него нет котлов, чтобы отправить на их чистку самых энергичных, потому что неизвестно для кого отработка была большим наказанием.

Привычно побродив перед сном по замку, без чего уже не мог заснуть, Гарри спугнул две парочки, которые вместо подготовки к экзаменам занимались всякой ерундой, и долго стоял на Астрономической башне, вглядываясь в звёздное небо. Он чувствовал себя почти стариком — сейчас казалось, что Макгонагалл и Флитвик ему гораздо ближе по возрасту, чем старшекурсники, у которых кроме развлечений не было других забот. Хотя все его сверстники были вынуждены повзрослеть слишком рано, чтобы можно было сравнивать.

Гарри вернулся к себе в комнаты и сразу же лёг спать, завернувшись в одеяло, чтобы не замёрзнуть. Окно в его спальне не закрывалось никогда, но было занавешено плотными шторами, чтобы не пропускать свет, от которого Гарри всегда просыпался. Ему нравилась полная темнота, располагающая ко сну. Однако сегодня что-то было не так… Гарри не сразу понял, что ему мешает мерцание, исходящее от зеркала, но когда сообразил…

Сна словно не бывало — Гарри, соскользнув с кровати, подкрался к зеркалу и, замирая от предвкушения, вгляделся в тёмное стекло. Проклятье! Оно уже не было тёмным, словно в комнате был слабый источник света. Гарри присмотрелся и похолодел: в комнате горел камин, перед которым сидел Снейп! Это совершенно точно был он! Гарри оглянулся, понимая, что в зеркале отражается совсем не его спальня. Ни хрена ж себе! Неужели получилось?

Снейп сидел перед камином, расслабленно вытянув ноги, и был таким умиротворённым, каким Гарри его никогда не видел. Отблески огня делали Снейпа моложе, или просто таким его запомнило зеркало, но Гарри жадно вглядывался в знакомое лицо, заново его узнавая. Снейп чуть потянулся, и от томности его движения сердце Гарри мучительно сжалось. Было больно смотреть на человека и, зная, что тот уже умер, подмечать мелкие детали: тень от ресниц, прядь волос, заправленных за ухо, чуть подрагивающие губы, словно Снейп пытался сдержать неуместную улыбку.

Время тянулось, как проклятое, а Гарри не мог отвести взгляд, не замечая ничего вокруг, кроме отдыхающего в кресле человека. Неожиданно Снейп потёр лицо и легко поднялся, мгновенно засветив на кончике палочки неяркий Люмос. Перед тем как тёмная фигура скрылась в дверном проёме, Гарри успел заметить, что Снейп поднял палочку, и огонёк на её кончике погас, мгновенно погружая всё в темноту. Несмотря ни на что, Снейп умел уходить эффектно!

Гарри гладил холодное стекло, чувствуя себя немного безумным. Радость оттого, что получилось такое непростое заклинание, была щедро замешена на грусти, ведь никогда больше настоящий Снейп не отразится в этом зеркале… да и вообще ни в каком. Гарри на ощупь нашёл свою постель и снова завернулся в одеяло, только сейчас понимая, насколько замёрз. Видение отдыхающего Снейпа всё ещё стояло перед глазами. Кто бы мог подумать, что он бывал таким… Гарри зажмурился, понимая, что не так было в его облике — отсутствие привычной мантии! И рубашка на Снейпе была вроде бы не чёрная…

Конечно же, после такого Гарри всю ночь снился Снейп. Он стремительно куда-то шёл коридорами Хогвартса, а Гарри никак не мог его догнать, и почему-то было безумно страшно потерять его из виду, словно на этом всё сразу закончится. Когда Гарри уже выбился из сил, так и не став ближе к Снейпу ни на фут, тот вдруг остановился, привычным жестом складывая руки на груди.

— Вы что-то хотели, мистер Поттер?

— Да, сэр.

— И чего же?

— Вас…

— Неужели? — Снейп приподнял бровь, выжидательно глядя на Гарри.

— Да…

Гарри говорил очень тихо, но эхо его слов громом разносилось по пустым коридорам, в отличие от вкрадчивого звучания голоса Снейпа. Однако расстояние между ними стало сокращаться без каких-то видимых причин, и уже через пару ударов сердца Гарри удалось вцепиться в плечо Снейпа.

— Что вы хотели, мистер Поттер? — снова повторил тот.

— Вас же… что непонятного?

Гарри уткнулся лицом в костлявое плечо, остро пахнущее кровью, полынной горечью и пылью. Он отчётливо услышал, как глухо бьётся сердце Снейпа.

— Я бы хотел вас.

Снейп невесело усмехнулся:

— Сначала найди.

Он медленно растворился в воздухе, оставив после себя лишь воспоминание о запахе, въевшемся в ткань мантии, и глухих ударах сердца. Гарри проснулся и рывком уселся на кровати, пряча лицо в ладонях. Что это было? Почему именно сейчас? Гарри замутило при воспоминании о том, как пахло в Воющей хижине, а ведь казалось, он уже забыл такие подробности. В ушах стучало, а пересохшее горло саднило, словно от крика. Гарри подошёл к зеркалу. Но сколько бы он не подсвечивал себе Люмосом, кроме отражения собственной помятой физиономии он не увидел ничего.

***

Гарри несколько раз подходил к зеркалу днём, а вечером, засыпая, не отрывал взгляд от тёмного стекла. Тщетно! Когда уже стало казаться, что это была просто галлюцинация, Снейп появился снова. На этот раз он так же сидел в кресле у камина, только в руке у него был коньячный бокал, в котором плескалась янтарная жидкость. Снейп слегка покачивал рукой, наблюдая за игрой напитка, и по его лицу пробегали золотистые отблески. А ещё Снейп улыбался. Немного грустно, немного устало, но это совершенно точно была улыбка! Гарри даже подошёл поближе, чтобы убедиться, что ему не кажется. Снейп тем временем сделал глоток и, уложив ноги на низкий пуф, запрокинул голову. Он так явно получал удовольствие от происходящего, что Гарри вновь стало больно от того, что такие простые радости больше недоступны бывшему профессору. Не похоже, чтобы тот успел насладиться ими при жизни.

Снейп, конечно же, не видел Гарри, продолжая смаковать свой напиток, а потом неожиданно призвал перо и пергамент и начал писать какое-то письмо. С места, где находился Гарри, было невозможно разобрать ни буквы, зато было отлично видно, как задумчиво водит Снейп кончиком пера по губам, как быстро бегает его взгляд по строчкам, когда он перечитывает написанное. А ещё Снейп, казалось, замышлял какую-то шалость, уж очень довольным выглядел. Несколько раз перечитав и что-то исправив, он скрутил пергамент в трубочку и решительно поднялся. За его спиной оказалось довольно большое окно, занавешенное так же плотно, как и в спальне у Гарри. Снейп распахнул его настежь и, кажется, свистнул, протягивая руку, на которую тут же спикировала небольшая сова. Он привязал к её лапе письмо, и когда она улетела, долго вглядывался в ночь, после чего старательно закрыл окно и вернулся в кресло. Каким же довольным он был!

Потом Снейп ещё недолго посидел у камина, осушил ещё один бокал и, зевнув, отправился куда-то. Наверное, спать. Когда он вновь вскинул палочку, погружая комнату в темноту, Гарри вздрогнул и отошёл от зеркала. Кто бы мог подумать, что наблюдение за Снейпом окажется таким интересным? Знать бы ещё, кому он писал… Малфою, наверное… не Волдеморту же… и не Дамблдору. Зачем ему писать, если они каждый день встречались в замке?