— Шутка, нахуй! — прошипел я, прижимая коленями его бедра, а руками стискивая тонкие запястья и получая при этом какой-то непонятный кайф. Вроде, охота, чтоб больно было, но в то же время и нет. Это просто злость.. и негодование. — Мне на работу, блять, уже выходить через полчаса! Убирай это сейчас же! — демонстрируя ему свои накрашенные черные ногти на правой руке, хотя он и сам их до этого прекрасно видел и делал, пока я спал, строя из себя мастера по маникюру, и это реально жутко бесило меня.
— Да ладно тебе, видишь, как я тебе ров.. кхм, ну.. — дергаясь и вдруг залившись краской, лепетал Билл, отводя глаза и неожиданно расслабляясь, пока я воинственно практически восседал сверху и пылал своим безнадежным возмущением. Позориться из-за него на работе я как бы совершенно не собирался!
— Ты, малявка, нарываешься. И я у тебя что-нибудь так ненароком могу выкинуть, — продолжал злиться я, но, видя, что он так и не двигался, сдавшись, кусая губы и поглядывая мне куда-то в грудь, я все же отстранился, так и удерживая его за руку. — Пошли исправлять, засранец!
— Билл? Том? Что там такое? — спрашивала мама, услышав нашу возню, которую только бы глухой не заметил, и я, предупредительно зыркнув на вредную мелочь, сонную, ненакрашенную и еще растрепанную в свой законный от школы выходной, силой потащил его к нему в комнату, ответив маме уже у нас заезженным: «Да норма все!».
— Ой.. похоже, она у меня закончилась, — уже на месте обреченно демонстрируя мне пустую флакушку с какой-то специальной вонючей жидкостью, грустно и даже испуганно пробормотал он, уже в следующий миг начиная медленно отступать к своей кровати от снова закипающего меня. Ну, все. — Том! Нет! То-ом! — легко кинув тощее тело на кровать, я схватил другую подушку и набросился сверху, принимаясь рьяно лупить его ею по голой груди, пока брат, отбрыкиваясь, заливался забавным, так меня всегда веселящим хохотом, и вскоре он все же с трудом, покорно констатировал тот факт, который я знал и заметил даже без его правдивых на этот раз слов. — Я пошутил же! — шумно дыша подо мной, уже остановившимся и хитро прищурившимся, мелкий поднял маленькую склянку, на дне которой плескалась еще прозрачная ядерная вода, которой как раз мне хватит буквально на одну руку.
— Хотя, вряд ли. Мы никогда с вами никуда не ходили, — монотонно изрек я, возвращаясь в реальность из недр своей памяти, отходя с дороги, чтобы уже не мешать никому торопиться.
Так и вышло. Родители вскоре, спеша и суетясь, и правда направились на выход одни, а я, пожелав им приятного вечера, который, похоже, плавно перетечет в утро, сразу же взял курс на кухню. Вытащил бухло из рюкзака и сгрузил в холодильник освежиться, достал пару подходящих бокалов, оставив их на столе вместе с незамысловатой закусью, и, тревожно вздрогнув всем телом, отправился наконец в самую страшную комнату в этом доме.
Затаив дыхание и смертельно очкуя, я принял все же свою тяжкую долю, снова взялся за заветную ручку и, неслышно нажав и открыв, заглянул внутрь, прямо в напряженную темноту.
========== Глава шестая ==========
В этой вечной темноте мне было как-то странно неуютно, даже душно и, как всегда, совершенно нихрена не видно. Если все же булки поднапрячь, постараться и включить маломальски у меня функционирующий и где-то скромно затесавшийся режим Шерлока Холмса, то тут я сразу вижу все признаки обиженного жизнью младшего брата налицо.
Тот, кстати говоря, ожидаемо обнаружился на своей кровати спящим спиной ко мне. Отлично зная расположение мебели, я без всякого труда нашел его четвероногого друга даже в этой густой тьме и осторожно, почти не скрипя матрацем, присел с ним рядом.
Какое-то время я так и сидел неподвижно, скромно не решаясь сделать что-то и разбудить, а тем самым разбить безоглядно и свое гибнущее в его необыкновенной близости умиротворение. Я просто смотрел, как он спит, уже привыкнув к темноте, и слабый свет от окна еще как-то спасал мое положение, позволяя видеть хотя бы контуры.
Все же, не вытерпев, я невесомо прикоснулся ладонью к его покрытому джинсовой тканью бедру, чуть-чуть сжимая и мягко проводя дальше, к колену, наслаждаясь так крышесносно будоражащими и сразу меня охватившими ощущениями. Мне так волнительно и ярко стало в груди просто от чувства, что вот он, гребаный объект моего бесконечного безумия, каким-то боком взявший меня в крепкую осаду даже издали! И то, что он так близко теперь, так потрясающе и мягко меня грело, успокаивая, в то же время сводя с ума и даже заставляя перед ним ощутимо смущаться.
Так и оставаясь незамеченным, я слегка заулыбался, еще и еще касаясь и уже тихо шепча его имя, чтобы не напугать, как в прошлый раз по дурости умудрился, и мелкий, тихо замычав что-то, вдруг резко дернулся.
Ему хватило только нескольких секунд, чтобы стремительно, как кобра в атаке, развернуться и удивленно встрепенуться на месте, в растерянности устремив ко мне свой взгляд. В свою очередь, я лишь скорее тактично убрал с него руку, прикусив язык от пугающего ожидания, будто мне вот-вот должны вправить круто вывихнутую конечность, а орать ни в коем случае нельзя.
— Привет, — это все, на что хватило моих ораторских умений, и без того скудных и ничтожных, особенно на тот момент, и Билл, походу, так и не верящий своим сонным глазам, все так же молча лежал, широко глядя на меня снизу вверх. — Это я.
— Ты.. — раскрыв теперь еще и рот, выдохнул брат, часто хлопая глазами и тупо не решаясь, что же дальше делать: я четко видел, как Билл хотел броситься ко мне по привычке, но он, на зависть, проявляя недюжинную выдержку, даже сдержался и лишь скорее отвел глаза, больше не сказав ничего.
— Че за бунт ты тут устраиваешь? В монахи решил податься? — нарочито беспечно хохотнул я, тем самым комментируя его недавний показательный обет молчания и в то же время трусливо пряча свою нелепую неловкость за этим глупым смехом. Что сказать, щит из него получался довольно никудышный. — Так ты далеко не святой.
— Так же, как и ты, — обиженно и довольно справедливо отозвался он, снова встречаясь со мной взглядом, который я, шумно сглотнув, все же стойко вынес и даже вернул в ответ.
В горле больно пересохло, без жалости сдавливая его горячим, сильным спазмом, и я криво хмыкнул, внутренне мучаясь от всеобъемлющего жара в точно рвущихся легких от недостатка кислорода. Вообще красавчик, осадил меня только так.. Так как оба мы с ним, правда, хороши..
— Почему убежал-то? — нервно и поспешно задал я новый вопрос, хитро отводя неловкую тему в сторону, складывая на груди руки и усаживаясь удобнее, пока Билл так и продолжал лежать, но уже на локтях.
Мелкий, вот, от этого вопроса даже пуще прежнего надул губы, поникнув и снова почему-то расстроившись, и лег уже на бок, поджимая к себе руки и ноги, чтобы только не смотреть больше на меня. Было также заметно, что в сдавленном, как в каком-то склепе, воздухе так и чувствовалось его резкое, едва не шипящее раздражение, какая-то жестокая обида, которая вмиг может окатить с ног до головы, а я все в нетерпении ждал, что он мне скажет в ответ.
— Не стал вам с ней мешать.. — буркнул брат еще тише, скуксившись и отвернувшись, а я, затаив дыхание и нахмурив брови, принялся активно переваривать только что им сказанное.
— Че? — засмеялся я недоуменно, предполагая, что тупо ослышался, переводя на него ошалелый, полный искреннего удивления взгляд. — Я не.. Это же.. Ё-мое! — все же загоготал я, как напрочь умалишенный, не в силах даже остановиться, потому что сориентироваться, как следует, уже не успел, и на лице тогда нарисовалась первая случайно попавшаяся эмоция. — Пипец, нахрен, — продолжал удивляться я, едва не икая от смеха и снова глядя на него, будто он всерьез сморозил какую-то нереально тупую, несусветную глупость. — Это что-то новенькое. Первый раз меня родной же брат к кому-то ревнует! И к кому! — я все нервно ржал, не удержавшись и просто не веря своим ушам, хотя все сказано было предельно ясно. — Ты уж совсем?
