Интересно, зачем отец и бабушка вгоняют Екатерину в такое затруднительное положение? Наверное, они все еще наказывают ее за отказ ее родителей выплатить приданое. В ответном письме я отправляю им наилучшие пожелания и поздравляю Марию с роскошными перспективами ее замужества, посмеиваясь над тем, что пишу. Я говорю, что рада за нее и что понимаю, как радостно быть королевой в красивой стране. А еще я говорю, что очень рада тому, что мой муж, король, человек хороший, взрослый и состоятельный во всех отношениях, и что желаю ей тоже всяческого счастья, когда ее жених дорастет до брачного возраста. Лет через десять. Бедная Мария! Глупышка Мария! Она настолько очарована возможными титулами, что даже не понимает, что не сможет выйти замуж еще долгие годы, и никто еще не знает, когда же Екатерине достанется Гарри. Да, обе мои сестры, мои соперницы обручены с самыми видными женихами Европы, но у Екатерины нет средств на платье, чтобы потанцевать со своим женихом, а суженый Марии еще с трудом сидит на своем первом пони. Подписывая письмо, я с трудом справляюсь со смехом над глупостью и гордыней своих сестер.

С наступлением лета моя радость становится полной, и я отправляю исполненное гордости письмо в Англию, где извещаю бабушку о том, что я, наконец, ожидаю ребенка.

Теперь у меня нет ни малейшего сомнения в том, кто из нас троих – Екатерина Арагонская, моя сестра Мария или я – является лучшей принцессой. Разумеется, это я. Екатерина не смогла зачать от Артура, поэтому сказала всем «Увы, этого нам не было дано», и теперь о ее браке не сохранилось даже упоминаний и она вынуждена оставаться никому не нужной приживалкой. Люди могут разносить молву о красоте Марии и ее талантах, но ее помолвка с Карлом Кастильским пока еще существует только в планах, да и сам жених не больше чем ребенок. Только что скончался его отец, и теперь мальчик стал наследником Священной Римской империи, но он по-прежнему все еще ребенок и не сможет жениться и подарить трону наследника ближайшие десять лет. А я зачала, выносила и родила наследника.

Я тяжело занемогла, и все даже были уверены в том, что я не выживу, но мой муж отправился в паломничество и прошел пешком сотни миль до церкви Святого Ниниана в Уитхорне, и в тот момент, когда он преклонил колени перед алтарем, я пошла на поправку. Это было настоящим чудом, а родившийся сын, наследник короны Шотландии, стал знаком и благословением Всевышнего моему браку и моему правлению как королеве.

Наш сын наследует и английскую корону. Если, не приведи Господь, что-то случится с Гарри, именно мой сын станет следующим претендентом на трон. Екатерина и Мария не могут и мечтать о подобной чести, а я могу стать матерью короля Англии, как наша бабушка, которая управляет всем английским двором с дня восшествия отца на его престол, несмотря на его брак и вдовство.

Мы проводим грандиозный рыцарский турнир, чтобы отпраздновать рождение сына, и бесспорным победителем на нем становится таинственный рыцарь, назвавшийся «дикарем». Он сражается с белым рыцарем, сьер де ла Басти, красивым уроженцем Франции, который уже бился на турнире в честь нашей с королем свадьбы. И в этот раз он порадовал толпу зрителей белоснежными доспехами и белым шарфом на копье. Когда-то Яков поспорил с ним о том, как правильно ухаживать за ногами боевого коня, проиграл спор и выдал рыцарю бочонок вина для обмывания конских копыт.

Главным поединком турнира стал бой между «дикарем» и белым рыцарем, во время которого было сломано много копий и раздалось столько восторженных криков, когда победу одержал «дикарь». А когда победитель сорвал шлем и оказалось, что героем, одержавшим на этом турнире верх над всеми противниками, был мой муж, я не стала сдерживать восторгов.

Король доволен собой, мной и нашим сыном, которого он назвал Яковом, принцем Шотландии и островов, и герцогом Ротсей. Значит, Александру, сыну Мэрион Бойд, придется отступить в тень, как и положено незаконнорожденным, и довольствоваться архиепископством.

Теперь, когда наш брак получил явное благословение Всевышнего, все должно быть прекрасно. Только вот мой муж сомневается в благих намерениях моего отца. Шотландские разбойники грабят приграничные крестьянские земли, крадут скот и иногда грабят путешественников, и отец выражает праведный гнев по поводу такого нарушения договора о мире. Яков отвечает ему жалобами на несправедливое обращение с шотландскими торговыми судами, и переписка преисполняется взаимными претензиями.

Отец рассчитывал на то, что заключение моего брака положит начало нерушимому миру между Англией и Шотландией, но я не понимаю, как именно я должна это осуществить. Яков – не мальчик, чтобы поддаваться влиянию более опытного и старшего короля, как, по рассказам Марии, произошло с Гарри и Филиппом Кастильским. Яков – взрослый, зрелый мужчина и не собирается подчинять свою волю воле моего отца. Ему даже в голову не придет спрашивать у меня совета, а в тех случаях, когда я, принцесса Англии, решаюсь высказать свое мнение, – он просто не обращает на него внимания. А когда я, со всем присущим моему положению достоинством, замечаю, что я, как королева Шотландии и мать следующего короля Шотландии, имею собственное мнение по этому и другим вопросам и рассчитываю на то, чтобы с ним считались, то он просто кланяется и говорит:

– Боже, храни королеву Шотландии!

К Рождеству я снова беременна, и только торжество от этого факта позволяет мне сохранить достойное Богородицы спокойствие, когда приходит известие о том, что моя сестра Мария теперь официально обручена с Карлом Кастильским. Выкуп за нее должен составить 250 000 золотых крон, а дед жениха, император, намерен подарить ей рубин такой величины, что о нем уже успели сложить отдельные поэмы. Церемония обручения прошла в присутствии доверенного лица, и она произнесла речь на идеальном французском и приняла титул принцессы Кастильской.

Она решает написать мне сама, торжествуя и гордясь своим триумфом, причем письмо ее настолько дурно написано, с такими ошибками, что у меня уходит не менее часа, чтобы прочитать его.

Едва ли ей стоило так утруждать себя, чтобы похвастаться своим триумфом над сестрой и новоприобретенным богатством, но я не позволяю этой мысли себя огорчить. Я утешаюсь тем, что я – королева и несколько лет мое положение будет выше, чем у нее, но сохранять спокойствие становится все труднее, особенно когда она присылает мне поэму, посвященную своему рубину, и портрет отца и Гарри, наблюдающих ее триумф, где она стоит на помосте под золотым балдахином. Английский посол сказал Якову, что на помолвке все ели с золотых тарелок. Золотая тарелка для Марии! Какая нелепость!