«Теперь все ясно,- подумала я,- выходит, я зря всполошилась».

И, завершив эту мысль, понадеялась, что врач отлучилась и сейчас не прибежит выяснять, что меня вывело из себя.

Мои надежды не оправдались – через несколько секунд в мою палату вошла врач, чье лицо выражало тревогу.

- Ты почему кричала?- спросила она,- кошмар приснился?

- Да,- подтвердила я, не желая выглядеть сумасшедшей без повода на это,- но мне уже лучше.

Врач, разумеется, решила убедиться в правоте моих слов, поставив мне градусник. И совсем скоро оказалось, что температура и вправду почти стабилизировалась – сейчас была 37,3.

Я уже начала ощущать чувство голода, поэтому врач принесла мне завтрак, после поглощения которого я смогла уделить время своим стражам, которые то отлучались, то появлялись вновь.

«Допустим, вы оба лишь изображали, что враждуете из-за меня,- сказала я,- почему же тогда Кодари не уходит?»

- Хочешь побыстрее избавиться от меня?- усмехнулся страж в ответ.

«Нет, конечно, хотя ничем особым я тебе не обязана,- отозвалась я,- ты ведь сам говорил, что будешь со мной, пока Элафия не вернется или откажется от меня».

- Она вернулась под властью своих чувств к тебе,- пояснил Кодари,- но существует вероятность, что ситуация может измениться, пока ты в лагере, и до конца этого срока я буду твоим стражем. Еще 10 дней меня вытерпишь?

Последние слова он сказал с насмешкой. Услышав их, я невольно улыбнулась, подумав:

«Терпела я Элафию, и то в первую неделю. После нее твоя опека мне не в тягость».

- У тебя такой тяжелый характер?- хмыкнул Кодари, посмотрев на Элафию,- сочувствую твоей подопечной.

Элафия лишь наградила его снисходительным взглядом.

- Тебе, кажется, уже пора,- произнесла она с явным намеком,- нам с Китти есть о чем поговорить.

Кодари, хмыкнув, кивнул, и, покосившись на меня, произнес:

- И верно. Тогда до встречи.

И мгновенно, как это всегда делали стражи, испарился.

Я же с опаской посмотрела на Элафию, ожидая упреков. Но она так искренне и открыто улыбнулась, что я тут же расслабилась.

- Не стану давить на тебя вновь,- сказала она,- думаю, ты все уже поняла. Так что давай не будем об этом больше, хорошо?

Я с энтузиазмом кивнула, поддержав Элафию.

- Я могу сказать твердо, что больше не уйду от тебя по своей воле,- продолжила страж,- но правила есть правила, и Кодари время от времени будет появляться здесь. Но только в ближайшие 10 дней, а потом я останусь твоим единственным стражем, как ты этого подсознательно хочешь.

- Да мне он и не в тягость, как страж,- заверила я Элафию,- я ведь его и не знаю почти.

- И вряд ли узнать успеешь. Он говорил, что будет лишь изредка появляться, проверять, все ли у нас хорошо.

- Мне это нравится,- откликнулась я живо,- должно быть, он понимает, что мешает нам, вот и не хочет мешать своим присутствием.

Моя теория подтвердилась в следующие 2 дня, когда я выздоравливала, все еще находясь в лазарете. Большую часть времени со мной была Элафия, а когда она уходила в странствия, ее замещал Кодари. Мои подруги тоже часто приходили, и в обеденное время неизменно приносили мне второе и компот.

Но вот, наконец, я полностью выздоровела и смогла вернуться в корпус. До конца сезона оставалась неделя, и купаться мне было уже нельзя – в целях профилактики. Зато оставались другие виды отдыха, по которым я очень соскучилась за 5 дней – пионербол, в который мы частенько играли с девчонками, дискотека и разные конкурсы по программе сезона.

В последний день сезона я очень не хотела уезжать – настолько мне было здесь хорошо. Но, конечно, прощаться с лагерем и друзьями пришлось – сначала на концерте, потом – у большого костра, где пели песни под гитару. А наутро я прощалась с девочками, плача от грусти – знала, что мы не увидимся еще год, и долго смотрела на увозящий их автобус.

«Ну вот, Кодари, сезон закончился, и ты можешь покинуть меня,- подумала я на полпути к дому, сидя в автобусе – Кодари и Элафия только что появились рядом, поразив непривычной синхронностью,- теперь Элафия точно не покинет меня».

- Нет, я останусь с тобой,- покачал головой Кодари, удивив меня,- появилась новая цель, которую я должен осуществить, опекая тебя.

«И какая же?»- поинтересовалась я мысленно.

- Я не могу тебе сказать,- вновь удивил меня страж,- но тебе предстоит еще одно, нелегкое, испытание, и моя поддержка будет тебе нужна.

«Случится что-то со мной?- встревожилась я,- или с моими родителями?»

- Скоро ты все узнаешь,- отозвалась Элафия серьезно,- но не от нас.

Больше ни она, ни Кодари на мои вопросы не отвечали, и я была вынуждена оставить свои попытки разговорить их – ведь заставить их ответить мне не могла.

Переключившись на события, произошедшие в лагере, я думала об этом всю оставшуюся дорогу и даже не заметила, как автобус остановился у дворца культуры. Очнувшись, я поспешно направилась к двери, присоединившись к веренице радостно-предвкушающих встречу с родителями ребят, желая побыстрее обнять маму…. Но вместо нее меня уже через минуту обнимал отец.

- А где мама?- спросила я, отстранившись от него,- сильно занята и не смогла встретить меня?

- У меня сегодня утро свободное,- отозвался отец,- а маме нужно было в больницу сходить.

- Что-то серьезное?- встревожилась я, вспомнив слова Кодари,- она плохо себя чувствует?

- Боли в животе, но, думаю, ничего страшного. Она должна скоро быть дома, ты сама все узнаешь.

И вид, и тон отца успокоили меня – чувствовалось лишь небольшое волнение, которое и не особо скрывалось. Я знала, что будь все серьезнее, отец не смог бы это от меня утаить.

- Хорошо, я так по ней соскучилась.

- Тогда давай поспешим,- заключил отец, беря меня за руку.

Вместе мы добежали до остановки, сев в подъехавший только что автобус. Он быстро довез нас до дома, и за это время я успела кратко рассказать отцу, как отдохнула в лагере.

В квартиру я вбежала, горя от предвкушения – но мамы не было ни в одной из комнат.

- Наверное, задержалась в больнице,- пожал плечами отец,- очередь большая…

Я согласилась с ним, и начала разбирать вещи. От этого занятия через полчаса меня отвлек телефонный звонок. Отец меня не позвал, и я не стала спрашивать, кто это, зная, что буду его отвлекать. Впрочем, минуты через три отец зашел в мою комнату.

- Маму положили в больницу,- сказал он, едва я успела понять по очень серьезному выражению его лица, что что-то случилось,- сказали, будут делать операцию. Разрешили придти, навестить.

- А что за операция?- спросила я, затаив дыхание.

- Узнаем это у доктора, когда приедем в больницу,- отозвался отец,- нужно собрать необходимые вещи для мамы. Поможешь мне?

Я согласно кивнула.

Вместе мы собрали все необходимое для мамы, и пошли в больницу. Навестить маму я пошла одна, а отец решил поговорить с врачом, пообещав, что позже все мне расскажет.

В палату я зашла, затаив дыхание – опасалась, что увижу маму изможденной. Но она выглядела сейчас, как я помнила ее, радостно улыбнувшись мне, и с моей души упал большой камень.

- Дочка, как съездила?

- Замечательно,- улыбнулась я в ответ,- даже уезжать было неохота. Но я рада, что вернулась.

- Мне придется здесь задержаться на некоторое время, - виновато сказала мама,- справитесь без меня с домашними делами? Готовкой, стиркой, уборкой?

Все это я уже умела немного делать, поэтому горячо кивнула.

- Ты только поправляйся,- с жаром произнесла я,- мы будем навещать тебя каждый день…

Тут в палату вошел отец. Его мрачное лицо напугало меня, но он улыбнулся, посмотрев на маму.

Мы немного поговорили, и через полчаса ушли домой. Не решаясь спросить об операции раньше, я задала этот вопрос, едва с отцом оказалась дома.

- Обнаружили злокачественную опухоль в желудке,- отозвался отец, ужаснув меня,- вылечить нельзя, слишком разрослась, поэтому остается делать операцию. Она будет послезавтра.