— Отец не перестаёт ухаживать за Дашей. Его любовь душит её!

— Не думаю, что Елена Лукинична так уж боится вашего отца. А вот вас, Арсений Андреевич, душит ваша любовь.

— Возможно, вы правы.

Он поспешил увести разговор в другую сторону.

— Александр Лаврентьевич, прошу вас, не выдавайте их тайны. Никто кроме меня, а теперь вас, не знает этого.

— Я не скажу. Должен признать, рискованное дело задумали сёстры Уваровы.

Арсений отвёл, от пытливого взгляда врача, глаза.

— Здесь я бессилен.

Он хотел ещё что-то сказать, но только тяжело вздохнул и безнадёжно махнул рукой.

========== Часть пятая. Камень покатился. Глава 1 ==========

В душе, Елена очень боялась и ждала этого разговора. Рано или поздно ей нужно дать Андрею ответ. Сказать «да» за Дашу, тем самым отказаться от любви Арсения и разрушить своё счастье.

Когда она услышала голос Андрея, внутри её всё затрепетало.

— Даша, — Андрей Михайлович взял её за руку и, её задрожавшие пальцы легли в его ладонь. — Как можно скорее, мы должны стать мужем и женой.

Елена отдёрнула руку, словно обожглась. В её блестящих глазах вспыхнули недобрые огоньки. Не понимая, что говорит, отрезала:

— Нет. Слышишь? Нет!

Она смотрела в мрачные глаза Андрея, но он был готов к такому отпору. Уверенно взял её за плечи.

— Я твёрд, в своих обещаниях. Повторяю тебе, что никогда не прикоснусь к тебе без твоего желания. Даша, разве я обманул тебя хоть раз? Да, я люблю тебя, но я также верен своему слову.

— Знаю, — опомнившись от минутного испуга, уже мягче произнесла Елена.

Она смотрела на Рунича взглядом, в котором сквозил страх и скорбь. Прижав ладони к лицу, прерывисто вздохнула.

Андрей Михайлович обнял её. Через силу выдаливая из себя слова, произнесла:

— Я согласна стать твоей женой, Андрей. Но, умоляю, помни своё обещание.

— Клянусь, я не нарушу его.

***

Полина, утешая Елену, поила её чаем с ромашкой. Входная дверь распахнулась и, через порог будуара переступил Арсений. Увидев, что Елена не одна, скрыл смущение за улыбкой.

— А мне чаю нальёте?

Его взгляд скользнул по любимому лицу, и улыбка моментально сползла с губ. Не скрывая тревоги, дрогнувшим голосом, спросил:

— Почему ты плакала?

— Арсений Андреевич, это слёзы счастья! — поставив чашку на стол, ответила за неё Полина. — Дарья Лукинична дала согласие Андрею Михайловичу и она… — метнув в сторону молодого хозяина взгляд, она осеклась на полуслове.

По изменившемуся лицу молодого хозяина, поняла, что сказала лишнее.

— Извините, мне нужно идти.

Заторопившись, Полина удалилась из будуара.

Несколько минут Арсений глядел ей в глаза. Наконец, охрипшим голосом, выдавил:

— Ты согласилась?

— Да.

Из боязни, что их услышат, Елена, тихо и торопливо заговорила:

— Так нужно. Тебе известно, я делаю это ради Даши. Брачный венец не для неё.

Всхлипнув, он рухнул на колени возле её ног. Обнял колени.

— Что ты делаешь? Встань.

— Ангел мой, я только обрёл тебя и уже теряю!

Елена, пытаясь поднять его с колен, убеждала:

— Верь мне, у меня с твоим отцом ничего не будет. Ничего! Таково слово, которое он дал Даше. У меня будут чужие документы, чужое имя и брачный венец наденут не на меня. Только после этого я сказала ему: да.

— Он любит Дашу. Его обещание ложь!

— Я никогда не стану его. Как только сестра поступит в монастырь, я открою Андрею правду и, он даст мнимой жене развод. Наши с тобой отношения не изменяться.

— Изменяться! — Арсений поднял на неё укоряющий взор. — Он заставит Дашу… заставит тебя стать его женой. Почему Даша сама не пошла на это, а толкнула туда тебя?

— Арсений, ты доверяешь мне? — строго перебила его Елена.

— Я пытаюсь верить, — горечь звучала в его словах. — Но силы мои на исходе. Я не понимаю, где — правда, а где ложь. Я запутался в этой бесконечной лжи! Как осознать то, что я теряю тебя и, в этом виноват мой отец?

Арсений поднялся с колен. Ему не было стыдно своей слабости.

Елена заметила сверкнувшую в его глазах, ледяную холодность. Недоброе предчувствие охватило её. Она попыталась остановить его, но с нежностью, поцеловав её маленькие руки, он отстранился и покинул будуар.

***

Наступил обычный вечер. В просторном зале все места были заполнены.

На сцене, под аккомпанемент небольшого румынского оркестра, броско и, несколько вызывающе, одетые девушки, исполняли танец «Кан-кан». Окончание танца сменили аплодисменты и восхищённые возгласы. Музыканты заиграли вальс.

Арсений стоял возле стола, где играли в покер и делал вид, что увлечён созерцанием игры.

Боль пронизывала его сердце, но лицо его ничего не выражало. Отпивая маленькими глотками из рюмки коньяк, он пытался унять предательскую дрожь в пальцах.

«Я не выдержу… Боже мой! Неужели я потеряю Елену? Навсегда… — бились в его голове лихорадочные мысли. — Боже милостивый, помоги мне. Она уйдёт. Она уйдёт! Отец любит Дашу. И я люблю эту мнимую Дашу. Люблю так сильно, как не любил никого в жизни. Порой мне не хватает дыхания от этой любви. Господи, не оставляй меня. Господи, помоги! Иначе я сойду с ума. Успокоиться, успокоиться. Мне надо успокоиться».

Он отошёл от стола и, поставив пустую рюмку на буфетную стойку, оперся об неё рукой. Собравшись с духом, посмотрел в сторону отца.

Андрей следил взглядом за сыном. Мрачно и грозно вперился он в его глаза. Сын не отвёл взгляда и, ни один мускул не дрогнул на его лице.

Внутренне Рунич заволновался. Он не ожидал от сына такой сдержанности. Спокойствие

Арсения было дурным и опасным предзнаменованием.

***

Утром следующего дня, Андрей Михайлович прогуливался с Катериной в саду. Держа его под руку, девушка рассуждала:

— Ты не послушал свою интуицию и вот результат.

— Моя умная малышка, — Андрей обнял её плечи. — Ты всё понимаешь.

— Попытайся вернуть свои деньги. Что-то здесь не так. — Она склонилась к нему ближе и доверительно прошептала. — Мне кажется, Арсений что-то о них знает.

— Арсений? — удивленно вздёрнул брови Рунич. — Не думаю. Он слишком занят собой. Почему ты так решила?

— Он терпеть не может господина Измайлова.

— Это из-за Ксении Сергеевны. Не любит её как женщину, а ревнует. Однако, ты права, какая-то муть происходит с ним.

— Да, что-то не так, — согласилась Катерина. — Он, то тише воды, ниже травы, то злиться и раздражается по любому поводу. У него опять бессонница. Счастье, что сердечного приступа не было.

Андрей направился по дорожке к дому. Екатерина поспешила за ним.

— Арсений способен, превратить мою жизнь, в ад! — он подавил тяжелый вздох. — Я проклят Катя, проклят, собственным ребёнком.

Войдя в дом, они замерли на пороге.

В гостиной раздавалась мелодия модного, французского танца «Кан-Кан».

Рунич поморщился.

Сидя за роялем, Арсений играл. На рояле стояли рюмка и бутылка коньяка.

Катерина безнадёжно покачала головой.

— Когда начнут собираться посетители, заприте его в комнате и не выпускайте, — буркнул Рунич.

— А-а, Катя, — юноша повернулся к ним. — И ты, папа?

— С утра надираешься, — сердито процедил сквозь зубы Андрей. — Ты стал похож чёрт знает на кого!

Сын недобро сощурил глаза.

— Какой ты, папа, заботливый! Ты видимо забыл, я — свободный человек. Свободный! У меня нет любимой работы, нет семьи, нет собственного дома. Ничего! И всё это — твоя забота! — горькая усмешка не сходила с губ молодого человека. — Теперь ты решил отобрать у меня последнее. Знаешь, а коньяк здорово помогает. Всё упрощается. Становиться не так больно и тоскливо. Даже весело! — он пробежал тонкими пальцами по клавишам и запел:

«Ах ты, мельница, ах, „Мулен Руж“!

Для кого мелешь ты, „Мулен Руж“?

То ли для смерти, а то ли для любви?

Для кого мелешь ты до зари?»

— Арсений! — крикнул Рунич.

Сын, не слушая его, распевал: