По пути мы купили пару маскировочных вещиц типа солнечных очков, накладной бороды для Дея, упаковки с различными линзами и головные уборы. В Наги проживало не так много шиноби, поэтому местные газеты лишь в конце осветили события четырехдневной давности:

«Двадцать девятого сентября в столице страны Огня состоялись похороны убитых нукенинов из организации Акацки за нарушения правил, установленных МС*». И кратенькая статья с упоминанием наших прежних имен.

Теперь нас звали Аэрин и Леон Келли, и мы планировали отправиться на Родину наших имен – островную страну Рандо, где хотели создать наше первое пристанище.

Денег в конверте было очень много, в три раза больше суммы, подаренной на свадьбу. Дейдара сказал, что там были так же его нерастраченные сбережения, которые он на всякий случай носил с собой, но часть средств он потерял в тайнике, который находился в Аме, куда мы никогда ни при каких обстоятельствах не собирались возвращаться.

Третьего октября (в тот же самый день) мы купили одни из последних билетов на пассажирский теплоход «Катрин» и в девять часов вечера стояли на залитой закатным солнцем палубе, готовые с последним, объявляющим отплытие гудком окончательно попрощаться с прошлой жизнью.

Глядя на темно-синие, разбивающиеся о корабль волны, я дала себе слово больше не плакать по дому и навсегда отпустить прошлое, все еще прочно державшее меня стальными тревожными нитями.

«Она обещала, что скажет им. – утешалась я. – Когда-нибудь они узнают и перестанут страдать. И Конан тоже жива, просто Цунадэ отправила ее в другое место».

Тридцатого сентября мне исполнилось восемнадцать лет, и мы с Деем, а точнее с Леоном заказали в каюту праздничный ужин и попытались как можно радостнее отметить мой день Рождения.

- Мы плывем к счастью и покою, Аэрин. – он поднял бокал с вином, провозглашая тост. – Все закончилось и мы, наконец, начнем долгожданную новую жизнь.

- Да, – ответила я, стараясь привыкнуть к теперешнему имени. – Мы начинаем ее с этого самого момента!

Я подняла свой бокал, и хрустальный звон провозгласил первую строчку на чистой странице нашей будущей книги.

Отпивая вкусное вино и глядя в искрящиеся глаза своего мужа, я вдруг с опозданием поняла, что это наш первый вечер наедине после поистине сумасшедшей свадьбы.

Четыре года спустя

Солнечный луч слишком настойчиво слепил глаза и вынуждал сказать миру «доброе утро».

- Ну ведь воскресенье! – тихо чертыхнулась я и перевернулась на другой бок. – И кто открыл шторы?..

На меня вскарабкалось тяжеленькое тельце.

- Вставай! – произнесли не терпящим возражения тоном.

Я вздохнула и посильнее зажмурилась.

- Вставай же!

Маленькие ручки уцепились за одеяло и потянули его на себя.

Я положила руку на оголенное плечо, как бы укрываясь, и приоткрыла один глаз.

- Почему ты не спишь в такую рань?

- Уже не рано, – возвестила дочь и подползла поближе. – Солнышко проснулось, и Бриджид проснулась. Оно постучалось ко мне в окошко, и я встала поприветствовать его.

Я устало улыбнулась.

Этот ребенок неисправим! Когда я или Дей укладываем ее, то всегда зашториваем окно. А она, если не уснула и только сделала вид, обязательно потом встает и раздвигает шторы, чтобы «не пропасть утро и все успеть».

- Хорошо, ты поприветствовала солнышко, ну а мама тут при чем?

Бри задумалась.

- Мне скучно без ма. Ты обещала взять меня в больничку и лечить других деток.

- О, Боги, Бри! – я приподнялась на подушке и взяла ее ручонки. – Сегодня у мамы выходной, я обещала пойти туда с тобой в понедельник.

- Когда будет этот понедельник?

- Завтра.

- А сегодня?

- А сегодня воскресение и ты как всегда не дала маме поспать.

Она сложила губки бантиком и выскользнула из моих рук, спрыгнув на пол. Толстенькие ножки быстро засеменили к двери.

- Ты обиделась, Бри? – я села на кровати.

Та притормозила у двери и с укоризной на меня взглянула:

- Па всегда рад, когда я его бужу. А ты нет.

И выбежала из комнаты.

Я встала и запахнулась в белый шелковый халат. Теперь она будет дуться, и возносить отца и мне придется снова заглаживать свою «вину». Хотя она никогда не обижается всерьез. Безграничная любовь Дейдары иногда переходит границы, и он просто неистово ее балует. Встать для него в шесть утра, если того жаждет наше чадо – это пустяки, несмотря на то, во сколько он вернулся домой с работы.

Она родилась через год после того, как мы поселились в Рандо, выбрав для проживания просторный песочно-травянистый участок у моря.

До заветной светлой синевы воды можно было добежать за пять минут по мягкому мелкому желтому песку. На зеленой части прибрежной зоны мы построили сказочно красивый (для меня) и в то же время простой, добротный каменный дом. Два этажа, две террасы, одна из которых смотрит на море, а другая, с обратной стороны, на холмистую даль. У дома мы разбили сад, где посадили плодовые деревья, ягодные кустарниками и цветы и огородили все низким деревянным забором.

Для Бри или Джи (как мы ее ласково называли) здесь был полный простор и чистейшая экология. Она почти все время проводила на улице, собирая ракушки, копаясь в грунте за домом и сажая найденные или тайком украденные семена, бегая по песчаному пляжу и, в минуты отдыха, строя там целые песочные города.

Ближайшие соседские дома начинались за пять километров, и нам были хорошо видны разноцветные крыши и раскинувшиеся сады на этой низинной части острова.

Морской климат был довольно мягок, у нас были жаркие лето, половина осени и весны, и прохладная зима. Постоянные ветра были теплыми и в сильно знойные летние дни, мы могли часами находиться снаружи, не испытывая малейшего дискомфорта.

Город, к которому мы принадлежали, назывался Каитсу и включал в себя всего тридцать тысяч человек. Он находился на пятнадцатом километре к северу от нас и там я и Дей нашли себе работу. Деньги у нас были и предостаточно, но дом затратил кое-какую часть, да и сидеть и ничего не делать было не в нашем характере. Когда Бри подросла, я снова вышла на работу в местную детскую больницу.

Остров Рандо не был островом шиноби и не относился к странам, которые активно участвовали в мировой политике, поддаваясь влиянию СВС. Он как бы сохранял нейтралитет и жил за счет туризма и процветающей торговли.

И все же шиноби тут селились. Мы были меньшинством и нас не особо прославляли местные жители, однако и такой атмосферы для счастья хватало вполне. Нам с мужем было не за чем заводить слишком много друзей. В них нуждалась лишь Джи, но я решила эту проблему, начав брать ее с собой в больницу. Там она тихо сидела за моим рабочим столом или стояла в сторонке, сосредоточенно наблюдая за тем, как я лечу местную детвору. Воротящие нос в повседневной жизни люди, тут буквально преклонялись перед моими способностями ирьенина и засыпали меня благодарностями и подарками, когда я без боли и мучений вылечивала болезни и травмы их чад.

Маленькая Бри живо интересовалась проблемами и статусом моих пациентов. Когда ребятишки отлеживались после операций или являлись на профилактические процедуры, она постоянно крутилась рядом, стараясь помочь или просто расспрашивая о невинных и важнейших для детей вещах. Вот так и прорастали первые ростки детской дружбы, и моя дочь постепенно обзаводилась друзьями, которые с удовольствием потом посещали наш дом и приглашали к себе. То, что она была «другой» их не отталкивало, в конце концов, тут тоже жила небольшая часть детей шиноби.

Способности Бриджид, как и ее внешность, почти целиком принадлежали Дею-Леону.

Такие же голубые глаза, золотые кудри, легко угадывающаяся мимика отца на пухлощеком личике и страстный интерес ко всему, что хоть немного может взрываться или издавать при поджоге громкий хлопок.

Я всеми силами пыталась оторвать ее от восторженно-хохочущего папы, когда он разрешал ей подрывать очередной глиняный комочек, и внушать, что взрывы дело неженское и опасное, но она все пропускала мимо ушей и снова неслась к нему, делать очередной «БУМ».