Они шли по управлению бок о бок, вышли из «Дворца», направились на парковку.

– Я думал, для всех сотрудников полиции дело чести найти того, кто обидел ребенка! Я думал, ваши коллеги ночи не спят, прочесывают всю округу частым гребнем!

– Поверьте, я засиживался допоздна. С тех самых пор, как мы его нашли. Мы перевернули каждый чертов камень на этом острове. Иногда бывают поганые дела, и это одно из них. Помимо всего прочего, у каждого из нас есть семьи, личная жизнь… Думаете, мне самому не стало страшно, когда мы нашли этого несчастного младенца? Но мы не имеем права принимать дело слишком близко к сердцу всякий раз, как умирает ребенок. По крайней мере, теперь дело будет закрыто.

– Когда вы передаете его Армандо?

– Слушания в конце недели. В пятницу утром.

Они пожали друг другу руки. Хуже всего то, что Эрхард, в общем, хорошо относился к Берналю.

– Пока, Дюпон! – сказал он.

Эрхард выехал из города и направился на север. Вставил в магнитолу кассету, полились звуки джазовой композиции «Стелла в звездном свете» Колтрейна. В боковое зеркало он видел, как из рваных облаков появляется самолет. Из-за солнечных лучей казалось, будто его крылья в огне.

Он просто ездил по округе, не подбирая пассажиров и не отвечая диспетчеру. Слушал радио, и всякий раз, как проходил этот сюжет – с каждым разом все короче и в немного измененной версии, – он слышал вместо голоса диктора голос Берналя: «Такие дела плохо сказываются на нашей репутации».

Полчаса он стоял у нового казино. Перед тем как начать стройку, на этом месте взорвали скалы и залили площадку бетоном. Пока удалось возвести только один этаж. Весь город мечтает о будущем казино. Весь остров! В самом начале все просто радовались тому, что на острове появятся новые рабочие места. Но постепенно аппетиты росли, и в казино начали видеть средство спасения для всего Корралехо, всего острова, всего архипелага. Казино – средство поддержания стабильности, роста благосостояния и счастья. По словам Альфонсо Суареса, главы нового казино, это постройка-мечта, новое живое сердце Корралехо. Эрхард был настроен скептически. Строительство казино обсуждали с 1999 года. Из бюджета уже истратили более 30 миллионов евро – никто не знает на что.

Никого не было видно. Он поудобнее развалился на сиденье, готовясь вздремнуть, но всякий раз, как заговаривал диктор, в голове вихрем кружились мысли. Когда снова начался выпуск новостей, он доложил диспетчеру, что на остаток дня берет выходной, и выключил знак «Свободен».

Домой он не поехал.

Вместо этого свернул на дорогу, которая ведет через промышленный район Пуэрто-дель-Росарио, с павильонами, похожими на сараи, и через квартал Селос, где все кажется закрытым, но на самом деле не закрыто. Он миновал дорогие особняки «Спорт Фуэрте» и направился в долину Гисгей. Здешний клуб свингеров был местной достопримечательностью. Когда он увидел знакомых ночных бабочек, остановил машину и предложил подвезти их бесплатно. Многие в ответ просто посмеялись над ним. Но Анхелина, Мишель и Бетани, которых он и раньше часто куда-нибудь подвозил, попросили доставить их в центр города или в Корралехо.

Он спросил, не арестовали ли кого-нибудь из них недавно. Не бросила ли какая-нибудь из девушек работу или, может быть, уехала в отпуск? Нет, ни о чем таком они не слышали. Они ничего такого не заметили. Анхелина назвала нескольких, кого она некоторое время не видела, но они, скорее всего, просто поехали домой или в Барселону – или заболели, так она считает. И двадцатисемилетних среди них вроде бы нет.

Он не спросил напрямую, но Бетани, как ни странно, заметила связь: она слышала, что на пляже нашли ребенка. Люди совсем спятили, сказала она. Эрхард не ответил.

Печально. Все девицы живут примерно одинаково, но разобщенно, работают в одиночку, рыщут по острову в поисках клиентов. Они словно артистки небольшого передвижного театра, где ставят самый древний спектакль на свете, у которого никогда не бывает счастливого конца. Сидящие в машине ночные бабочки были похожи на девочек-подростков в маминых платьях. Он вспомнил, как наряжались Метте и Лене. У старшей косметика размазалась по лицу, бледные тонкие ноги торчали из-под материнской нижней юбки… Он не хотел сейчас вспоминать о них. Тем более в такой связи. Особенно в такой связи.

В третий раз он проезжал по Гисгею; весь городок состоит из заброшенной фермы, большого дома и бывшего супермаркета, переделанного в клуб свингеров. Вдруг он заметил новое лицо. Она явно наркоманка, проститутка и в таком жалком состоянии, что Эрхарду не хотелось сажать ее к себе в такси. И все же он притормозил у обочины и дождался, пока девица склонится к открытому окошку. Приняв его за клиента, она наградила его ужасной улыбкой и подалась к нему отработанным жестом, демонстрируя груди в рваном розовом лифчике.

– Я не клиент, но могу подвезти тебя в Пуэрто. Наверное, там дела пойдут поживее.

Он ожидал, что она начнет возражать. Ночные бабочки знают: нельзя доверять всем, кто предлагает их подвезти. Но у этой девицы глаза совершенно пустые. Она послушно, как робот, забралась на пассажирское сиденье.

Ее совершенно бессмысленно было о чем-либо спрашивать. Всю дорогу она провела в полусне. Эрхард отвез ее в Селос и решил высадить на углу у ресторана, где собираются проститутки, чтобы выкурить сигаретку и посплетничать о клиентах. Снова передали выпуск новостей. На сей раз сюжет оказался еще короче. Эрхард догадывался: в следующий раз о мальчике, найденном на пляже, не скажут ничего. Он повернул на проспект Хуана-Карлоса, самую большую и оживленную улицу в районе Селос. Нашел клуб «Ла Коста», днем похожий на обычный ресторан со столиками на тротуаре. Подъехав к нужному месту, он остановил машину и осторожно толкнул свою пассажирку в бок:

– Сеньорита, вам пора выходить!

Она посмотрела по сторонам:

– Я не хочу выходить, хочу в Гисгей!

– Мы там уже были. Вы хотели поехать в центр, помните?

Девица бросила на Эрхарда раздраженный взгляд.

– Сегодня я больше не могу.

– Вам есть куда пойти?

– В Гисгей. У меня там койка.

На вид ей было лет двадцать пять, не больше. Нос красный, воспаленный – нюхает, наверное, всякую дрянь. Блузка без рукавов, похожие на щупальца кальмара белые плечи обгорели, кожа облезает. Вид у нее был потрепанный. Она из тех, кому не повезло.

– Я отвезу вас назад, – предложил он.

– Эй! – воскликнула она, видимо намереваясь обругать его, но вместо этого развалилась на сиденье и стала рыться в сумке в поисках сигареты. Хотя курить в машине Эрхард не позволял, он ничего не сказал, а лишь опустил все стекла. Его пассажирка прикурила сигарету с фильтром и глубоко затянулась.

– Чего тебе надо? Минет?

– Нет, – ответил он.

Она вяло курила, стряхивая пепел так, что хлопья полетели по салону.

– Где это мы?

– Вы направляетесь в Гисгей. Я вас везу, я вам помогаю.

Она снова заснула с зажженной сигаретой между пальцами.

Эрхард осторожно взял из ее пальцев сигарету и выкинул в окошко. Поездка занимает десять или одиннадцать минут, если ехать по прямой. Но он нарочно поехал кружным путем, чтобы дать своей пассажирке выспаться. Она спала беспокойно, но ее дыхание делалось все глубже, и вскоре она совсем обмякла. Когда они достигли Гисгея, он ненадолго забыл о ней, вылез из машины, потянулся, перешел дорогу. Клуб свингеров по-прежнему напоминал супермаркет с большими витринами и длинной, ярко освещенной неоновой вывеской. Но окна замазали красной краской, и на вывеске теперь написано: «Мир удовольствий». Найти вход непросто. Эрхард часто возит сюда пассажиров, но ни разу не обращал внимания, куда они идут. Такие заведения не в его вкусе. Для него здесь слишком деловая и безличная обстановка. Здесь надо бродить в толпе людей, которые гораздо моложе, спортивнее и возбужденнее. Секс не обязательно то же самое, что и любовь, но куда приятнее, когда тебе не приходится участвовать в чем-то вроде рыбного аукциона.