Вот так…

Конечно, можно было бы возмутиться – ведь нам предлагали переговоры те, кто резал и жег наших солдат в восьмидесятые. Но я давно жил Востоком и понимал, насколько все здесь относительно. За погибших здесь мстили, но после того, как отомстили – могли сидеть за общим столом, и есть от одного куска хлеба. Здесь жизнь – относительна, как и смерть.

И важно не то, сколько наших здесь уже погибло – а то, скольких можно будет спасти этой тайной и циничной договоренностью. Сколько бомб не взорвется. Сколько террористов не получат в Афганистане кров, стол и полигон. Сколько человек не будет взорвано, расстреляно, сожжено заживо. Ведь заботиться надо не о мертвых. Заботиться надо о тех, кто еще жив.

Ведь Талибан – это хоть и кровавая, но локальная организация, ее костяк составляют пуштуны, которые все что хотят – свою страну обратно и жить в ней, так как они хотят. Да, жестоко и кроваво. Но посмотрите – какой кровью, каким кошмаром начиналась исламская революция в Иране. А что сейчас? Проводятся конференции «Последний неохваченный рынок в мире», нефтесервисные компании выстраиваются в очередь за право поработать на этом рынке, европейцы продают аэробусы, мы – локомотивы и вагоны. При этом – фанатичные муллы с их обвинениями никуда не делись, просто молодежи в большинстве своем уже плевать. Все пройдет – пройдет и это.

Талибан – никогда не намеревался идти войной на Россию, он никогда этого не провозглашал. Отдельные группы и банды – собирались идти в Таджикистан, в Узбекистан, в Ферганскую долину – но большинство не поддерживало и этого. Пуштуны – люди жестокие, но примитивные, они редко когда смотрят дальше околицы своего кишлака, и исламское мессианство им никогда не было свойственно. А вот Исламское государство – оно не успокоится, пока не захватит весь мир. Так может, стоит выбрать из двух зол меньшее?

Мы циничные? Мы предатели? Да, если не знать, как в конце девяностых американские нефтяные компании собирались построить нефте и газопровод из Средней Азии и от Каспия в Индию и к берегам Индийского океана. И в рамках этого проекта – талибов, в том числе их министра иностранных дел – принимали в своих домах на Рождество сенаторы и конгрессмены США[12]. Так почему американцам можно, а нам – нет. Ах, они американцев убивали…

Проблема в том, что в Афганистане не построить демократию. И не построить государство и общество, которое отвергнет большинство настроенного антизападно населения. Надо договариваться. И на мой взгляд, если мы начнем договариваться до того, как талибы силой ворвутся в Кабул, а не после – можно будет спасти немало из того что уже сделано. И заставить и талибов тоже вписываться в какие-то рамки.

В конце концов – все проходит….

… но переговоры с представителями бандподполья, это только верхушка айсберга…

А это еще что…

– Арбалет передал нам списки своего начальства и вообще лиц, принимающих решения в Кабуле. И среди них мелькнуло одно интересное лицо.

Перед нами легла фотография.

– Это Пирали Ахмед. Беженец, участвовал в боевых действиях на территории Афганистана в составе Исламской партии Афганистана. После того, как они совершили теракт, подорвав женский лицей – он разочаровался в терроризме и пришел на советский блокпост – как раз в то время, когда там был представитель разведотдела Сороковой армии. Ему хватило ума не использовать его как обычный источник в банде или передать на сопровождение местному ХАД или отделу преследования[13]. Он передал его нам, и мы вели его до восемьдесят девятого года. В восемьдесят девятом мы его не передали афганской стороне, и в девяносто втором тоже. Афганцы о нем ничего не знали.

…

– Теперь Пирали Ахмед работает в контрразведке Афганистана. И нам очень хочется знать, не забыл ли он русских друзей.

Что-то в этом было ненормальное. Хотели бы узнать – почему до сих пор не узнали.

– Используя Пирали Ахмеда – мы сможем выяснить, кто еще из высшего афганского руководства не забыл советских друзей. Кто помнит советский опыт. Это даст нам доступ к принятию решений – а не просто до сбора информации.

…

– Итак, первая ваша задача – проверить работоспособность Арбалета в свете того что произошло на границе. Вторая – встретиться с представителями Талибана. Третье – встретиться самим или сориентировать Арбалета на контакт с Ахмедом.

По молчанию – я понял, что время для вопросов.

– Разрешите.

…

– Мы одновременно встречаемся и с Ахмедом, и с Талибаном. Не получится ли, что мы оказываемся в положении слуги двух господ?

– Отвечаю: нет, не оказываемся. Во-первых – мы до сих пор не знаем истинного расклада дел в Афганистане. Американцы оттуда так и не ушли до конца – но они не могут оставаться вечно, а их сил – уже не хватает на активные операции. Весь юг по факту уже в руках талибов, они победили. Правительство Афганистана понимает, к чему идет дело и ведет тайные переговоры с талибами. Что-то о них знаем мы, что-то американцы – но что будет на месте Афганистана через пять – семь лет не знает никто.

…

– Кроме, может быть Аллаха. Наша задача – наладить контакт со всеми сторонами. И быть готовыми к любому развитию событий. Это американцы могут из Афганистана просто уйти, мы этого сделать не можем. Афганистан – это наше приграничье. И мы должны сохранять там позиции при любой власти…

Ну, да. Все правильно. Типичная имперская политика, опробованная столетиями. За кого Империя? Империя ни за кого, мы слишком большие и мы не можем позволить себе проиграть. Поэтому, когда у вас начнется война, кто-то будет за вас, а кто-то против. Типичные имперские максимы жизни, войны и политики.

По-другому? Пробовали по-другому…

– Во-вторых. Контакты и на той и на другой стороне нам пригодятся в будущем. Если мы не хотим, чтобы боевики Исламского государства через Афганистан вышли к Волге.

Адмирал помолчал, давая почувствовать значимость сказанного.

– … Всем здравомыслящим людям уже понятно, что Афганистан не сохранить. И возникает жизненно важный для нас вопрос – как мы можем защитить себя, свои границы…

…

– один из наиболее реальных вариантов – продумывался еще в восемьдесят восьмом году. Создать на юге Афганистана отдельное государство Пуштунистан со столицей в Кандагаре и включением в него всех территорий, населенных пуштунами. На севере же – создать отдельное государство, с преобладанием национальных меньшинств со столицей в Кабуле или Мазари-Шарифе, как получится. В этом случае – мы отгораживаемся от Афганистана еще одним буферным государством, которое будет зависеть как от Запада, так и от России…

Если бы…

Это могло бы сработать в две тысячи восьмом, в две тысячи десятом это сработало бы. Но сейчас это уже не сработает. Сейчас есть Исламское государство. И есть аскеровщина.

Сам факт постановки вопроса таким образом, говорит о том, что мы не поспеваем за событиями. В девяностых расклад был простым – был талибанизированный Юг и Центр, и был Север, в котором правили харизматичные командиры из меньшинств – Абдул Рашид Достум и Ахмад Шах Масуд. То, что в девяностые годы не запылала вся Средняя Азия – это исключительно их заслуга. У нас ведь есть своя Зона племен – Ферганская долина, и взрывоопасного материала там скопилось достаточно. Но сейчас, на втором десятке двадцать первого века – все изменилось. На севере Афганистана родилось поколение, которое уже не помнит убитого талибами Масуда – зато прекрасно видит, как полевые командиры, в девяностые действительно спасавшие местное население от геноцида – сейчас стали генералами и губернаторами, воруют, торгуют наркотиками, коррумпированы напропалую. Видят они и то, что перспектив у Афганистана – несмотря на пятнадцать лет оккупации как не было, так и нет. Единственное, что сдерживало их – это то, что Талибан, и другие организации, в которых преобладали пуштунами – были открыто националистичными, и на нацменьшинства, живущие на севере, смотрели как на чужаков на афганской земле. Но теперь – появились эмиссары Исламского государства. У них много денег, и для них все равно, какой ты национальности – лишь бы готов был взять в руки автомат. Так тихий афганский север – буквально за пару лет превратился в кипящий котел. И если талибы еще десять раз подумают, прежде чем идти через границу, то с ИГ вопрос лишь в том – когда. У них даже командиры бандформирований – не пуштуны, а этнические таджики, узбеки, туркмены. А мы – все еще рассматриваем ситуацию сквозь очки десятилетней давности: Северный Альянс – Талибан. Да по последним разведсводкам, Талибан, настоящий, изначальный Талибан на сегодняшний день только пятый по численности бойцов – примерно восемь тысяч. На первом месте сеть Хаккани – больше тридцати тысяч активных боевиков.