– Они не смогли выбрать, кому из них жить, и решили остаться оба. Логично, хотя это логичность отчаянья. Но думается, только так могут поступить люди, которые по-настоящему дороги друг другу.
– Я могу понять инженера, который не стал жертвовать собой, чтобы спастись могли они оба. Обречь себя на смерть очень тяжело. На войне ты хоть иллюзию шанса имеешь - может, убьют, а может, нет, возвращаются ведь люди с войны… Они ему были всё же посторонние, а у него семья, и то, что он старше - тоже не повод, возраст - это знания, опыт… Он тоже кому-то нужен был, от него кто-то зависел. А их понять сложнее. Осознавали ли они в полной мере, что делают? Что они действительно умрут? Сидели, разбирали механизм, потом сидели и просто ждали конца… Думаю - о чём они говорили, что вспоминали? И голова кругом… Она могла ведь обосновать, что спастись нужно именно ей - она телепатка, ценный агент. Но предпочла остаться с ним, чтоб он просто не умер в одиночестве. Он мог обосновать, что спастись должен именно он - он центаврианин, хотя бы поэтому инженер мог предпочесть взять его. Он вообще во всё это случайно ввязался, мог жить, сколько получится, ни о чём не помышляя, как сейчас живут миллионы, пока вы спасаете их задницы… Да, может быть, именно потому, что они молоды. Молодости свойственно безрассудство. Легче швырнуть свою жизнь широким жестом в огонь, во тьму, в любые жернова… Старые, мне кажется, меньше к такому склонны, хоть это и не логично, и не правильно. Тот, кто распробовал жизнь, ценит её больше.
– Вы, видно, любите жизнь, Лаиса. А всё же ввязались в это. А ведь могут убить. Ну, у вас и сейчас ещё есть возможность сойти с опасного пути… А позже может уже не быть.
На чувственных губах Лаисы появилась усмешка, которую можно было назвать в равной мере ироничной и мечтательной.
– Жизнь я, конечно, люблю. Хоть многие из вас и сказали бы, что жизнь эта ужасная. Но на самом деле я не так уж много видела плохого. Да, меня, считай, родила улица - я не помню ни мать, ни отца, не знаю их имён. Я даже не знаю точно, в каком городе родилась - много путешествовала со всякими бродягами. Но всегда рядом были какие-нибудь люди, чаще неплохие - делились чем могли, лишний раз не обижали. У такой братии, знаете, подзатыльник или тумак норма жизни, но всегда - за дело. Так усваиваешь - не брать то, что не твоё, если не уверен, что окажешься сильнее, исполнять, если пообещал, не связываться с теми, с кем не следует, не трогать человека, если он в дурном настроении, помогает в жизни. Меня приучили за сделанное добро чем-то платить: накормили в забегаловке - помоги помыть посуду, подмести пол, поделились куском хлеба - почини дырку на платье, с молодыми глазами это легче, покачай ребёнка, пока мать работает… Ну, ласки не так чтоб много видела, да, тут и на родных детей её не всегда хватало, но пьяные иногда чувствительны, расцеловывают всех детишек, без разбору, покупают им дешёвые конфеты… Опять же, всегда таким праздником было, когда кто-то из бродяг собирался гурьбой - надоел этот город, пошли в соседний, Лаиса, пойдёшь с нами? Новые места, новые события… Мало кому удавалось где-то осесть надолго, найти работу не на сезон, а постоянную, да чтоб можно было хоть внаём комнатку найти… Кто находил - мне остаться с ними не предлагал, ну и я не напрашивалась - не приучена. Прибивалась к другим… Детвора понемногу воровала, да. Ноги быстрые, спрятаться в любой щели легче, чем взрослым. Меня лично ни разу не ловили. Были свои правила, у кого воровать можно, и что. В основном - кошельки у богатых и беспечных. Товар у лавочников - крайне редко, нашей братии у этих лавочников работать - товар там грузить, во дворах прибирать… Так что жизнь хоть суровая, но не совсем безобразная - в ней есть свои правила, и по ним вполне можно жить. Кстати, и что касаемо того самого… Я сексуальную жизнь в 14 лет начала, и добровольно, кстати. Детей у нас трогать было не принято. Ценились бабы с телом, чем сочнее, тем лучше, девчонок в этом плане не рассматривали. Считалось, что это извращение богатеев, которые с жиру бесятся, уже нормальные женщины их не удовлетворяют, а простой мужик жизнь видит правильно. Сейчас, конечно, я знаю, что не везде и не у всех это так, но мне повезло среди таких людей вращаться. Конечно, и щепетильности какой-то к сексу вообще не было - запросто предлагали, просто так или за плату, деньгами или харчами, но запросто и отказ принимали - баб что ли больше нет? Конечно, когда пьяные - многие настырнее… Но пьяного и с ног свалить легче, рука у меня всё же тяжёлая. Опять же, пока ты молода и красива, и в клиентах переборчивой можно быть, разная публика, бывали вполне даже шишки. Некоторые в содержанки звали, но мне это не надо. Вот, как хорошо Милиас про Фальна этого сказал - свобода дороже. Прямо моя мысль.
– Что же, вы действительно не думали о том, чтоб… найти себе постоянного спутника, завести семью? Или не встречали никого достойного?
Лаиса наконец нашла в складках ткани мелкий шуруп, которого ей не хватало до сборки своего блока.
– Слишком серьёзный это вопрос, господин Алварес. И точно не надо его решать потому только, что есть хочется. Ну, будет у меня каждый день пропитание и крыша над головой, буду даже в золоте ходить - ой, да сколько мне того золота по пьяни чинуши разные дарили, я один только браслет сохранила - вот этот, красивый уж очень. Золото ведь тогда только цену имеет, когда его можно продать и купить себе что-то для жизни потребное. А просто так на себе носить… что в нём, в этом золоте, такого? У нас один умелец из проволоки не хуже завитушки гнул. Ну и смысл, ради того, чтоб манекеном под побрякушки и тряпки быть, терпеть рядом с собой того, кто тебе не очень-то и интересен? Красивые вещи я люблю, конечно, как красоту не любить? Но ведь это на два дня, ну на неделю, а дальше не в новинку, дальше приестся. И вкусно покушать как не любить? Но каждый день так есть - так ведь и не останется, чего хотеть. А семья… мало я видала счастливых семей. Либо нуждой, либо богатством люди друг другом скованы, как кандалами. Что такое нелюбимый рядом? Даже не в том дело, что спать с ним - ну, спала и не с одним. Но это ж жизнь связать, жизнь! Видеть его постоянно, а он тебе, может, за вечер надоест до тошноты. Хошь не хошь, в его дела вникать. На других не смотреть - во-первых, если любит, ему больно будет, во-вторых - вот не люблю я неверность супружескую, странно, да? А ещё если дети… Либо и детей не любить, а для детей это хуже смерти, когда их мать не любит. Либо любить детей - и не любить их отца, тоже отвратительно. В том и дело, что обменяться чем можешь - секс на деньги - это просто, это не больно. А вот привязываться, общие тяготы нести - это труд, это серьёзный выбор, ошибёшься в человеке - сломаешь жизнь себе и ему. Было раз, долго я с одним провстречалась. Он начал, видать, ко мне привязываться, пьяные истерики пошли, раз на прежнего моего набросился, чудом как в тюрьму не угодил. Я из того города попросту сбежала, вот просто как была. Мне оно надо? Мужик терзается, а у меня - вина одна только разве, зачем слишком ласкова с ним была. От другого даже жена, представьте, приходила, говорила - согласна на вторую жену, только б в семью вернулся. Снова из города сбежала, уже два города, куда я не ходок… А, три даже, в третьем вояка один застрелить меня грозился, если жить к нему не приду. Блефовал, поди, но мало ли. Вам, наверное, кажется сейчас, что я сумасшедшая гордячка, или что вообще выдумала всё это. Но, понимаете, то, что человек любит - или думает, что любит, что любовной горячкой мучается - это не основание. Люди, если решили быть вместе, должны давать друг другу что-то кроме пищи и физического удовольствия. Они должны быть нужны друг другу не как вещь. Они должны делать друг друга лучше. Я не встречала мужчины, которого хотелось бы быть достойной. Я центаврианка, я хочу восхищаться мужчиной, служить ему с чувством, что это служение приносит мне радость, делает мою жизнь осмысленной, а не просто удовлетворять мелкие повседневные потребности, для которых, в общем-то, любая сгодится. Не везло мне покуда на героев. Потому я и с вами здесь. Здесь по крайней мере что-то делается, что-то стоящее. Можно просто жить-выживать, пока ты не встретил возможность стать частью настоящего дела, а вот если встретил - выбрать жить-выживать уже мелко как-то. Да, могут убить - ну так убить всегда могут, и если в уличном ограблении или вот из ревности - что это, приятнее что ли? Если угодно, и проверяю себя, смогу ли, если придётся, принять смерть достойно? Смогу ли отдать жизнь за кого-то? Может быть, и не смогу. Может быть, и сверну. Потому и думаю сейчас об этих ребятах - почти дети, а такая сила, такой огонь души… Дико говорить, но ведь это счастье - встретить человека, без которого жить хуже, чем умереть с ним.
