– Всходит, но по-другому. Женщины обривают голову в знак пренебрежения к условностям, считается, что они свободны от необходимости служить, сражаться за место под солнцем, их задача цвести и вдохновлять мужчин на подвиги. Женщина отражает свет солнца, всходящего над мужчиной. Ну, правда, в истории было несколько женщин, в период разобщенности, которые занимали высокое положение, они носили гребни, как мужчины… С ходу вспоминается Ламеллия Гордая, её княжество успешно противостояло территориальным амбициям тогдашнего императора в течении всей её жизни… Он ведь был императором ещё далеко не всея Центавра, а только Империи Дрюон, но мечтал, конечно, о мировом господстве… Увы, сыновей, которые могли б продолжить её линию, ей бог не дал, а племянник Гурон оказался трусоват тягаться с империей, и выдал свою малолетнюю двоюродную сестру, дочь Ламеллии Диту, за сына императора, фактически передав княжество Торн под управление империи… Оно, конечно, может, централизация и благо, но жители княжества что-то так не считали…

– Вы, похоже, неплохо знаете историю Центавра, Рикардо.

– Местами. Сколько-то в детстве наслушался… О чём центавриане любят порассказывать больше, чем о своей истории?

Комментарий к Часть 2. ДЖАТИЛ. Гл. 6 В неизвестность

Если опираться на новеллы, то Таллия родилась не в семье нормалов. Но новеллы я читал значительно позже, и переписывать что-то не хочется.

Здесь и далее, разумеется, множество домыслов и вымыслов о культуре и истории Центавра, канон на этот счёт не исчёрпывающ.

========== Часть 3. ЧЕРТОПОЛОХ. Гл 1. По земле обречённых ==========

Первый большой успех постиг, как ни странно, Дэвида и Брюса на втором из обследуемых объектов – Рейм был крупнейшим городом в провинции, где располагалось аж два потенциально интересных завода, к тому же одновременно с ними в город прибывала какая-то большая шишка, о чём яснее ясного свидетельствовало бестолковое оживление на улицах, трубачи на перекрёстках и обилие лоточников и карманников, концентрирующихся пропорционально толпам будущих зевак.

– Совпадение?

– Даже если и так. Это нам на руку, наше присутствие в толпе не будет странным, тут кого только нет, и я смогу незаметно просканировать высокого гостя. Мой уровень, конечно, не столь высок, как у Уильяма или тем более у Андо…

– Что поделаешь, они были нужны в другом месте. Думаю, мы справимся.

Пёстрые шумящие толпы, заполонившие улицы, немного пугали Дэвида. Перспектива петь перед публикой – пугала сильно. Вдруг им не понравится? Вдруг их… ну, сочтут чудаками или хулиганами? Винтари и Иржан говорили, конечно, что традиция уличных выступлений – тысячелетняя, уличные певцы, фокусники и танцоры ценятся несмотря на наличие почти в каждом доме хотя бы десяти развлекательных каналов, что поёт он замечательно и его никто не освищет… Но было всё же страшно.

Брюс целеустремлённо протиснулся к небольшому помосту, волоча Дэвида практически за руку. Воистину, рейнджер должен быть бесстрашен и невозмутим, а в некоторых случаях и авантюрен…

– Дамы и господа! В ожидании солнца, готового сегодня озарить наш небосклон, на нём явилась звезда, желающая усладить ваш взор и слух. Моя сестра одарена богами прекрасным голосом, и может исполнить для вас героические баллады, или мелодичные романсы, а может и задорные частушки. Всё, чего пожелаете. Немного вашего внимания и ваших дукатов в наши шляпы!

Дэвид пообещал себе, что если не убьёт Брюса, то, по крайней мере, покалечит. После такой рекламы он просто обязан как-то поразить слушателей… как? Не настолько у него и чудесный голос… Никогда не был чудесным. А сейчас ещё и ломается. Петь на днях рождения и лично для Винтари – это как-то не основание для уверенности в себе. Была б тут Шин Афал – тогда конечно, они б все застыли и не заметили б даже этого своего знатного визитёра…

Взойдя на помост, Дэвид испытал сильное желание зажмуриться, а лучше попятиться. Ярко светит солнце, отражаясь в золочёных гербах домов, пестреют флаги и цветы, одуряющее благоухают фрукты, пирожки и пряные напитки многочисленных лоточников… И толпа перед ним. Множество людей… ну, центавриан… Рабочие с суровыми, огрубелыми лицами, и холёные чиновники, по такому случаю вырядившиеся во все свои немногочисленные, ввиду провинции всё же, жалованные ленты, ветераны с орденами, кокетки, звенящие драгоценностями, другие артисты в ярких костюмах с разукрашенными лицами… Мужчины, женщины, старики и старухи, малые дети. Кажется, что здесь весь город, хотя конечно же, это не так.

Ладно… Просто вспомнить, как пел для Винтари, и представить, что и сейчас поёт для него. В саду, в беседке, увитой земным плющом и вьюном. Вот эту самую балладу…

Он решил начать с неё, потому что пел её чаще других – это была первая, которой выучил его Винтари. История о храбром юном короле Лорене и его верном оруженосце. О том, как, оставшись почти без армии, лишь с сотней верных солдат, Лорен разбил врага при реке Тарани, и восторженные подданные на руках внесли его в столицу… О том, как коварный завистник, притворявшийся его другом, замыслил на него покушение, но был раскрыт верным оруженосцем. О том, как юная королева, подученная своими родственниками, пыталась оклеветать его, но король не поверил ей, разгневался и отослал её от себя, и до конца дней она не видела его лица… А верному оруженосцу было жаловано дворянское звание, он построил большой дом и женился на самой красивой девушке в столице…

Песня явно пришлась по сердцу слушателям.

– У тебя хороший вкус, девушка, ты знаешь, какие песни нужно петь в эти дни… Хотя не бывало на Центавре времени, когда благой пример из нашей славной истории был бы лишним. Спой же ещё!

Дэвид исполнил и ещё одну балладу – грустную и героическую историю о том, как армия отважного Элаво Силтуадзвари (что означало – «быстрый, как удар молнии») обороняли свой город от подступившей армии зонов, и все до единого полегли, но город не сдали… По легенде, подошедший со своей армией король Лорен, прогнавший зонов от города, поднял из кровавой грязи шейный платок Элаво и повязал себе на руку в знак, что преклоняется перед ним и желает, чтоб та же сила всегда верно направляла его руку, и сказал, что пример мужества князя Силтуадзвари всегда будет жить в сердцах жителей королевства.

Кто-то из ветеранов плакал, скупую слезу утирали работяги, женщины что-то назидательно шептали детям – должно быть, на тему воспитательной роли песни.

– Красавица, спой о любви! – крикнул молодой голос откуда-то с галёрки, - не бывает храброго воина, что не сражался бы за восхищённый взгляд красавицы, не бывает истинно благородного сердца, которого не тронула бы любовь!

Старики посмотрели в сторону крикнувшего недовольно, но не возразили – может быть, и меньше гражданского пафоса в историях о подвигах во имя любви к женщине, нежели в тех, что во имя любви к отечеству, но и эти подвиги достойны восхваления. Пусть, так и быть, третьей песней девушка споёт балладу о любви.

«Красавица… Солнце его, что ли, ослепило… Хорошо, надеюсь, это ему понравится…»

Песня была о рыцаре Нантани, добивавшемся руки и сердца красавицы Элинуры. Гордая Элинура назначила влюблённому двенадцать подвигов-испытаний, и все их он совершил с честью, но в последнем был тяжело ранен, послав возлюбленной весть, что умирает с её именем на устах. Потрясённая Элинура прокляла свою гордость и оставила дом, став подвижницей-лекаркой (в те времена, ввиду частых войн и эпидемий, такой институт не просто существовал, а был востребованным и необходимым).

По толпе прошло волнение – похоже, давно ожидаемый гость въезжает в город. В то же время по нервной системе Дэвида прошло другое волнение – Страж послал сигнал, что чувствует собрата. Важный центаврианин, что въезжает в город, тоже носит Стража.

Есть один неприятный фактор в этом дистанционном чувствовании – тот Страж тоже способен почувствовать близость соплеменника. Возможно, уже почувствовал. И каким бы ни было ограниченным их сознание – он задастся вопросом, кто же этот второй остраженный, кто оказался с ним в одном городе. И едва ли поймёт, обнаружив Стража у женщины, к тому же простой уличной певицы. Может и доложить куда следует… Плохо дело тогда…