– Наслышана, - улыбнулась Офелия, - вот вы какая… Вы навели шороху, надо сказать, даже здесь, в больнице, столько разговоров о вас… Да, пора вернуться к тому удивительному сейчас времени, когда я жила не в больнице. Я вернулась с того света… мы вернулись. Надо осваивать этот. Решать, как жить дальше.

– Излишне напоминать, что вас не оставят без помощи.

Девушка покачала головой.

– Не думаю, что стоит беспокоиться об этом. Финансово мы ни в чём не будем нуждаться - теперь, получается, нам осталось всё состояние, которое Андо унаследовал от Г’Кара. Андо много раз говорил мне, что если он не сможет быть со мной рядом всегда, если с ним что-то случится - я всё равно ни в чём не буду нуждаться. Ну, тут он, конечно, был излишне категоричен… Но если говорить не о материальном плане, а не духовном - много ли тут поможет кто-то? Я сама должна понять, как мне жить без Андо. Мне и моему сыну. Странное дело, да? Я говорю не о том, что была не готова потерять его так рано, что не могу в это поверить, осознать… Я поверила и осознала сразу, как услышала, потому что можно сказать, была готова. Андо - не тот человек, которого можно рассчитывать видеть рядом с собой до глубокой старости, до естественного конца длинной, мирно прожитой жизни. Он воин. Он слишком неистовая, огненная душа. Если ты связываешь свою жизнь с воином - ты вправе рассчитывать не только на защиту и безопасность, но и на тревоги. И однажды рядом с тобой останется не этот человек, а его слава, его освящённое подвигами имя… но это стоит того. Мирный, домашний человек у меня уже был. Тот, который когда-то говорил, что я его сокровище, а потом оказалось, что сокровища чаще всего принадлежат разбойникам или драконам… И это так себе романтика. Но в какой-то мере, это была безопасность, была стабильность. Со скандалами, но стабильность - скандалы, в конце концов, тоже были предсказуемы и уже почти не трогали. Многие так живут… Андо, может быть, и видел меня хрупким прекрасным цветочком, который надо защитить, но я сама себя так не видела. Воин заслуживает не обузы, а равной подруги, которая будет идти рядом с ним, а не всё время прятаться за его спину. И жить без него я - сумею, научусь.

– И что ты… куда ты намерена отправиться? На Землю, на Нарн? Или на Марс? У тебя ведь марсианское гражданство…

Офелия любовно разглаживала складки на детских вещичках, которые укладывала в цветастый жестяной сундучок.

– Нам правильнее всего быть там, где дом Андо. А где его дом? Хороший вопрос… вот это я и имею в виду, говоря, что мне нужно решать, как жить дальше. В любом случае, время у нас есть, врачи нас отпустили из больницы, а не совсем в свободное плаванье. Они хотели бы ещё понаблюдать Элайю…

– Элайя? Необычное имя…

Офелия бросила на Виргинию смущённый взгляд.

– Да, наверное. Ну, я подумала, что это было бы правильно. Благодаря доктору Элайе мы живы, не случись он рядом - неизвестно, встретила бы однажды какая-нибудь раса останки нашего разбитого корабля, или нас навсегда поглотила бы безвестность. Ну, достаточно о грустном, горестей у вас и своих хватает. Буду благодарна, если подскажете, где здесь можно снять небольшую уютную квартирку…

Дэвид облизнул губы.

– Вообще-то, мы были единодушны в решении предложить вам переехать в резиденцию. Осталось услышать ещё один голос - твой. Ну, Элайю ведь мы, по объективным причинам, спросить не можем…

Молодая женщина обернулась всем телом, не вполне веря в то, что услышала.

– Что? К вам в резиденцию? Вы серьёзно? Но… вам это разве не будет неудобно?

– Места у нас много. Быть неудобнее, чем некоторые… гм… дипломаты у вас в принципе не получится, и как минимум один младенец там уже жил - я. Кстати, Андо, когда приехал на Минбар, жил вообще-то там, и будет вполне естественно, если теперь его комнату займёте вы.

– Ну… Надеюсь, мне не придётся обременять вас слишком долго. Пока врачи наконец успокоятся, и пока… все документы и прочее… А ещё - мне хотелось бы дождаться возвращения мисс Сандерсон… Кэролин, - поправилась девушка, - она всего два раза навещала меня за это время, но мне хотелось бы верить, что это начало… укрепления семейных связей. Мне бы это сейчас, действительно, очень…

– Что?!

Офелия вздрогнула и отшатнулась, ошарашенная этим возгласом.

– Что? Я… я сказала это вслух?

– Ты сказала, что Элайя… что с ним?

– Дэвид, я не понимаю… - Виргиния нерешительно коснулась его локтя, - то есть, я понимаю, о чём ты, но… Офелия не говорила.

– И ты молчала!..

– Дэвид, я сейчас рехнусь, но… она действительно молчала!

– Мне показалось, что я… Видимо, я совсем расклеилась. Дэвид, прошу, я не хотела тебя этим…

Дэвид сжал голову руками, покачнулся, потом шатающейся походкой вышел из палаты. Офелия растерянно смотрела ему вслед, механически перекладывая свернутые ползунки из руки в руку, и всё спрашивала себя, как она могла так потерять над собой контроль, ведь она не хотела этим беспокоить… по возможности, вообще никого, хотя долго ли можно такое утаить… а где-то на заднем плане билась мысль, что надо бы, наверное, его остановить. Виргиния рванулась было за Дэвидом, но замерла, сделав шаг. Не важно, что за чертовщина только что произошла, но лучше остаться с потрясённой и выбитой из колеи девушкой.

Коридор Дэвид пересёк, периодически останавливаясь для глубоких судорожных вздохов. Понемногу голова перестала кружиться. Но вот сказать, что он успокоился, было нельзя.

В самом деле, в этом Офелии повезло, что она на Минбаре. Когда она спрашивала, почему ребёнка так много держат отдельно от неё, врачи совершенно честно отвечали ей, что так положено. На Минбаре не считается, как на Земле, что младенец должен проводить как можно больше времени с матерью, и только серьёзная необходимость может их разлучить. Здесь ведь регламентировано всё, в том числе и самая частная, интимная жизнь граждан, это верно. Мать проводит с ребёнком некоторое количество часов в сутки - когда кормит его, поёт ему песни, играет с ним. Это их время, их близости, их родственной связи. В другое же время ребёнок поручается заботам родственниц - иногда тоже кормящих, это совершенно нормально, если дитя кормит несколько женщин, или оставляется в компании других детей клана и духовных лиц, что тоже очень важно для его развития, даже если он ещё слишком мал, чтоб общаться полноценно. Это время - для матери, чтобы она могла посвятить его другим своим делам, своим духовным практикам, общению. Ни одна женщина не должна полностью замыкаться в материнстве, другие её обязанности для неё тоже важны. Так же и ребёнок не должен замыкаться на своей матери, он с первых дней должен знать: не только его родители, весь его клан - это его семья, его близкие, которые принимают участие в его жизни, он - достояние не одних только родителей, но и всего клана, всего народа. Офелия, конечно, могла протестовать против этого, всё-таки их семья - не минбарцы. Но не стала. А возможно, уже тогда она поняла, или ей сказали… И он должен был догадаться. По поникшим плечам доктора Франклина должен был.

Как удачно, что он тоже здесь сейчас, и как будто его лицо перед монитором бокса с младенцем спокойное и даже радостное…

– Дядя Стив… Дядя Стив, это правда? Что с ним?

Франклин поднял голову, облизнул губы, явно ещё колеблясь - отмахнуться, отшутиться как-нибудь, ведь он-то не минбарец, ему-то можно не только выкручиваться, но и прямо лгать, только вот от телепатки, к тому же прозорливой, как это бывает с матерями, скрыть не смог… или искать слова, чтоб объяснить.

– Дэвид, я… Мы не можем пока сказать. Но я думаю, в любом случае, не стоит как-то настраивать себя на трагический лад…

Дэвид уже стоял над тем же боксом. И смотрел на сына Офелии, который, впервые за их несколько встреч, не спал. Смотрел на гостя огромными распахнутыми глазами.

– Его глаза, дядя Стив… Ведь мне не кажется? Ведь это… неправильно, это плохой признак?

Зрачки Элайи были разного размера.