– Но ведь она не верила, что Алан погиб…
– Она не хотела в это верить. Не могла в это верить. Хотя и веры в скорую встречу у неё не осталось… Но она поверила, что если Вселенная отняла его из её рук – значит, ему пора… Пора, быть может, к собственному служению. Да, она прониклась философией минбарцев, для неё неудивительно, наверное… Нам сложно такое понять. Сложно понять, что у них дети, с ранних лет редко видящие родителей, не чувствуют себя обделёнными, не считают, что родители им недодали… Мы, земляне, другие, мы жадные. Нам нужно как можно больше родительского внимания, родительского тепла. Хотя, сколько бы его ни было, мы всё равно потом жалеем о потерянном времени.
– А твои родители, Андрес? Они ведь уже умерли?
– Да… Я не видел своих стариков больше никогда с того времени, как ушёл в подполье. Так было нужно, навещая их, я подвергал бы их ненужной опасности. Не моё решение разлучило нас, мой П10 разлучил нас. Решение людей, лишённых совести и морали, ещё до моего рождения, разлучило нас. Я мог бы, конечно, согласиться на приём препаратов… Но я видел, что эти препараты делают с людьми. Один из тех детей… смешно, наверное, я говорю «тех детей», хотя это мои братья и сёстры… У него способности проснулись раньше, чем у меня, ещё в детстве. Он, как и я, был единственным ребёнком, родители просто не смогли с ним расстаться. И он проходил… эту терапию… Однажды он попал под машину – потому что шёл по дороге и просто не замечал ничего вокруг. Мои родители не заслужили того, чтоб нянчиться с ребёнком, который постепенно становится тихо помешанным, равнодушно смотрит на отца, на мать, на любимые с детства книги, на друзей, с которыми уже не пойдёт играть в футбол – потому что и футбол уже больше не радует, не влечёт его… Так кажется только тем, кто не видел - что приём препаратов легко и просто превращает телепата в нормала. Первые года три это, может быть, и так… Но мы родились с этим, это часть нас, любимая или проклятая. Препараты подавляют мозговую деятельность, то есть, медленно, но верно превращают человека в идиота. И они никогда не стремились улучшить эти препараты, сделать их менее вредными… Потому что им никогда этого не хотелось. Им вовсе не нужно было давать телепатам возможность беспечально наслаждаться жизнью нормалов, любой путь, кроме Пси-Корпуса, должен был быть путём страданий. Кроме того, для высокорейтинговых они могли этого выбора просто не дать, на подобное… расточительство они шли слишком неохотно. Ту же мать Алана, он рассказывал, они просто похитили, силой отобрали у отца.
– Когда я была маленькой, и ещё не знала, кто я такая, подумать не могла… Родители, конечно, знали о маркерах телепатии, но зачем было мне-то об этом сообщать? После того, как в нашем доме звучало что-нибудь о телепатах – о войне, о каких-то новых заявлениях или акциях Корпуса… Я думала – как же так? Вроде бы, ведь это чудесная способность… Ты всегда знаешь, как тот или иной человек к тебе относится. Ты можешь подойти к мальчику, которому нравишься, но он стесняется это сказать, и предложить ему дружбу, можешь подойти к человеку, который не знает, как решить свои проблемы, и дать ему денег…
– Ты так и поступала с тех пор, как у тебя открылись способности?
– Ну да. То есть, это понятно – не могут телепатами быть все, и тем, кто не телепаты, обидно, что ничего такого не могут… Но тут уж извините, музыкальным слухом тоже одарены не все. Надо учиться не завидовать. Сейчас вот я вижу – многие расы нормально уживаются с телепатами, не создавая проблем себе и им, это только Земле надо было пойти особенно мрачным путём…
– Неужели ты никогда не боялась того, что кто-то узнает твои тайны?
– Узнает – ну и что дальше? Разболтает – тумака получит. И вообще, тайны можно узнать и другим путём, без телепатии.
– Есть и более опасные способности – гипноз, телекинез…
– Есть пистолет – тоже опасная штука в руках психа. Вообще в руках психа и молоток опасен, и авторучка… Запрещать из-за этого молотки и авторучки или выдавать их по лицензии – уже маразм. Вообще люди боятся телепатов именно потому, что много врут. Минбарцы вот не врут, у них это законом прописано, потому и телепатов не боятся.
Андрес приобнял Виргинию, прижимая к себе.
– Да, человек тварь трусливая и завистливая. Для него нестерпима мысль, что кто-то его превосходит.
– Большинство людей так или иначе верит в бога. Их не беспокоит, что бог намного во всём превосходит их? Помнится, маменька сказала об этом однажды кое-что очень такое… меткое…
– Кстати, о маменьке. Ты ведь с нею уже говорила?
На лице Виргинии появилась сложноописуемая гримаса.
– Говорила… Если резюмировать - я самая потрясающая тварь во вселенной. Ну, там ещё много было всяких выражений, ты много потерял, что не слышал, ругаться маменька умеет. Деньги на перелёт обещала скоро выслать, тут, правда, вопрос, отпустят ли меня восвояси… Мне, вообще-то, солидное обвинение светит. Скоро я пожалею, что не стала правителем всея Бримы или Арнассии, это б дало, наверное, эту… дипломатическую неприкосновенность. Ну, есть в этом и хорошие стороны, пусть ещё немного Милли порадуется, что я исчезла с горизонта. …Шучу, шучу, конечно. Не собиралась выставлять её монстром каким-то. Но я действительно бешу её очень, она ж у нас вся такая правильная, серьёзная. Мы шутили, что она в нашей семье подкидыш…
– Надеюсь, с тобой всё же не будут слишком суровы. Потому что ты немножко помогла спасти парочку миров, так-эдак, и потому что если уж так говорить, в угоне вашей с Аминтаниром вины поровну. Идея была твоя - ну, или твой запал, но без его знаний ты бы вряд ли далеко улетела. Правда, Аминтанир благоразумно свалил в техномаги… До сих пор не могу понять - а почему ты этого не сделала?
Виргиния ответила широкой, несколько нервной улыбкой.
– Наверное, потому, что я не шучу некоторыми святыми вещами, Андрес. Впрочем, не думай об этом особо. Если уж край припрёт, ты ж понимаешь, я и здесь могу угнать что-то не очень сложнозамороченное и отправиться искать мир, в котором для меня найдётся пристанище… Но я тебе этого не говорила.
Дверь не была заперта.
– Маренн, опять не ту сумку взяла? – Ганя обернулся, едва не упав с конструкции из двух стульев, на которой он балансировал, пытаясь дотянуться до верхней полки, - а, это вы, рейнджер Дормани?
– Мы собираемся ехать за Лаисой и малышом. Поедешь с нами?
– А этого что, тоже с собой потащим? – он кивнул на восседающего на детском стульчике Уильяма, - а кроме того, у меня тут готовка вообще-то в разгаре… Да зачем же они эти чашки так высоко засу-ну-ли…
– Подождём Маренн, она ведь скоро вернётся?
– Да много она понимает, Маренн… То есть, конечно, понимает, да, но его-то она так, как я, не знает. Давайте уж, это ж всё равно не долго, а мы пока тут всё приготовим… Как всё разом-то получается! Вечером к нам ещё Маркус обещал прийти…
– Ты сердишься на них, на Сьюзен и Маркуса? – сам не ожидая от себя, спросил Крисанто, - получается, они вас обоих бросили… Что ещё печальнее – бросили Уильяма на тебя.
– Ничего не бросили, это моё собственное решение, - лохматая голова Гани скрылась в недрах стола, - это моё дело, моя обязанность. Он ведь мой брат. Он человек, маленький, слабый, о нём заботиться нужно… А они – у них свои дела, они люди значимые, им не до того, чтоб возиться с пелёнками.
– Ты действительно так считаешь?
– Разумеется! Мы, дилгары, такие вещи понимаем. У нас никому в голову не пришло бы ожидать от воина или чиновника, что он будет посвящать много времени своему потомству. Достаточно того, что он породил их, передал им свои достойные восхищения качества. А взрастить их, в подобающем уважении к родительскому примеру – задача воспитателей. Детям и ни к чему много наблюдать своих родителей, они должны относиться к ним с почтением и трепетом, а не видеть их в домашней обстановке, обычными людьми… Минбарцы в этом плане мудрее землян, они с ранних лет отдают детей воспитываться при храмах, мастерских или военных школах, а сами могут целиком и полностью посвятить себя своему служению.
