Алион понимал, что будь он не телепатом, ни за что не смог бы выразить в эту минуту, как велико его сочувствие, как глубоко потрясла его волна не затухшего с годами горя.
– У вас вот, когда Вален умер, что было? А он стариком глубоким был, вы готовы были, вы понимали, и то… Или вот Дукхат когда погиб… Сами понимаете, как тут войне не начаться?
– Но ты не пошла на войну, Мисси.
– Знала – не поможет. Я б всю Землю в этом вот утопить могла, и ещё б осталось. Но легче б не стало. Лите, знаю, не стало… Ну, да тут сравнивать, конечно, нельзя… Что я-то – птичка бесприютная, погревшаяся в ладонях… Но вот это во мне – хоть разлей его по всей Вселенной, хоть опять вместе в меня собери, будет жить, пока я жива… Так что уж, не излечиться теперь, и не надо. Перековать – кто-то в меч, а я вот в скальпель, хотя неправильное это, конечно, сравнение…
Алион облизнул пересохшие губы.
– И ты ничего не взяла себе, Мисси. Ничего в себе не исцелила, а ведь болеешь…
– А моё это, что ли? Айронхарт это мне для людей дал – я им и отдаю. Людям, минбарцам, центаврианам – кто приходит… С иными расами сложнее пока, медленно я учусь их сознание понимать… Свет этот – тоже не мой, Его… И тела что ли этого больного мне жалеть? Правильно это. Кэролин я тоже об этом говорила – кто любовь божью так ощутил, тому страдания телесные иной раз не в тягость, а в радость, а я и не страдаю особо. Вон у Вероники какие боли были, у Таллии какие кошмары – это да. А я – подумаешь, угасаю быстрее, чем все, ну, сердце, ну, печень… Да что там, хоть все твои раны мне, господи, мне доли твоей не постигнуть… Ну, пойду я, у меня молитва вечерняя ещё…
Арнассианский госпиталь выглядел необычно, пожалуй, в сравнении с любыми представлениями. Гелен с огромным трудом пробрался среди многочисленных цветастых ширм и приборов непонятного назначения в палату Виргинии. Устроена она была, насколько он успел разобраться в местных особенностях, действительно по-царски. Лучшие врачи сосредоточены были сейчас в этом госпитале, и сложно было их винить в том, что земное тело они видели, в общем-то, впервые, и как его лечить – понятия не имели.
Лицо Виргинии было бледным, изрядно отдающим в серо-синюю гамму, но на нём была улыбка, и это обнадёживало.
– Их медицина – это, конечно, что-то ещё более милое, чем их кулинария… Мне сегодня принесли сырого мяса, представляешь? Когда я вежливо отказалась, очень удивились. Сказали, что, по их представлениям, сырое мясо – лучшее средство поскорее поправиться. Оказывается, женщины у них вообще питаются исключительно мясом, это ещё хорошо, что они не поняли, что я женщина, а то б фруктов мне вовек не увидеть… Я поняла, что вы тогда имели в виду, говоря, что главное никому из нас не жениться на Алау-Алаушс. После совокупления, если происходит зачатие, женщина-арнассианка съедает партнёра, это помогает выносить детёнышей… Ну, как у нас некоторые насекомые, богомолы вон…
– Ты стала хуже о них думать теперь?
– Да в общем-то, нет. Они ж не виноваты, что так устроены. Мы вот тоже мясоеды, хорошо хоть, у нас каннибализм так генетически не прописан… Но корове или курице, в общем-то, тоже мало приятного быть убитой, чтоб попасть на мой стол. Мама говорила, что общалась одно время с кришнаитами… Идейно ушибнутые создания, она вот, сколько их проповедей ни выслушала, отказаться от сочной телятины ради рая на прекрасной Го-Локе не смогла бы. Так мы устроены, что поделаешь. Хотя конечно, можно как-то менять свою природу… В последние годы арнассиане занимаются выращиванием искусственного мяса, правда, по-прежнему не могут синтезировать белок такого качества, чтоб он полностью заменял беременной свежую плоть отца её будущего потомства… Но эксперименты продолжаются. Они ведь уже стали… как бы это сказать… стали ценить жизнь, личность друг в друге. Мне всегда казалось, что это неизбежно должно сопутствовать… выходу в космос… Иногда, они говорят, если двое очень любят друг друга, они предпочитают жить без детей, или женщина рождает детей от какого-нибудь другого мужчины, или на съедение определяют какого-нибудь старого родственника с той же группой крови, и дополняют кровью отца… Грустно это, Гелен. Почему люди, или кто-то другой, бывают просто так устроены, что собственная природа делает их… не очень счастливыми? Это, конечно, говорят, великая жертва, великая честь – отдать своё тело для потомства… Но что делать, если двое любят друг друга, и не хотели б, чтоб было так, что делать, если отец хотел бы видеть, как растут его дети? Как те же накалины… Они тоже хотели б, чтоб сознание появлялось у них не только путём отнятия у других… Глядя на них, мне кажется, что бог вовсе не добр…
Гелен крепко сжал её руку в своей.
– Люди Земли когда-то, во времена, которые сейчас предпочитают не вспоминать, тоже представляли из себя мало симпатичного. И тоже казалось, что это изменить невозможно. Всё будет хорошо, Виргиния. Хотя бы потому, что ты веришь в них, что болеешь за них всей душой.
– Ну, моё отношение тут не имеет никакого значения, я их приняла такими, какие они есть… Съела это мясо, уже прожаренным, стараясь не думать, кто это из моих погибших солдат, - она нервно рассмеялась, - скорее бы поправиться… У нас ещё куча хлопот с развозом освобождённых пленников по домам, кроме нас, этим заняться некому… Да и вообще пора валить, пока они, чего доброго, на радостях не избрали меня президентом…
На выходе Гелена поймал Аминтанир.
– Как она? Да, знаю, я сам могу зайти и посмотреть. Но… не могу. Я же знаю, и вы знаете – она умирает. Её ранение слишком тяжёлое, а арнассиане совсем не умеют лечить землян. Они красную кровь впервые в жизни увидели… Спасите её. Вы же можете. Не дайте ей умереть. Она не должна умереть.
– Я знаю. Не должна, и не умрёт. Она так храбро летела на штурм крепости, хотя и ты, и я уговаривали её держаться в отдалении… Но она сказала, что полководец должен быть впереди армии. И она не отступила, пока бой не был закончен… Может, она и готова была отдать жизнь за Арнассию, но я эту жизнь не отдам. Я не дам ей умереть, обещаю.
Комментарий к Часть 5. ТЕРНОВНИК. Гл. 8. Принятие
Повторюсь, на момент написания корпусовская трилогия читана не была. Но переписывать ничего не стали, без отсебятины так и сяк не обойдёшься.
========== Часть 5. ТЕРНОВНИК. Гл. 9. Вкус гостеприимства ==========
– Капитан, я не могу понять…
– Что такое, Талес?
– Мы как будто вышли в нужной точке пространства, но здесь нет их сигнала! Я не могу их поймать! Может быть, произошёл какой-то сбой, и нас вынесло не туда, Колодец ведь мог повлиять на наши системы?
– Думаю, стоит провести поверку приборов, сообщите Андо…
Талес в расстройстве едва не хлопнул кулаком по своему пульту, но в последний момент сдержал эмоции, и ограничился лёгким хлопком.
– Это какое-то… Это то, во что я отказываюсь верить! Мы блуждаем здесь уже третий, кажется, день… И ничего. Ни-че-го. Ни следа.
Гарриетт схватился за голову.
– Да что же это такое? Не могли же мы… насовсем их потерять? Что теперь делать, как теперь их искать? Хоть просто летай по Вселенной и спрашивай в каждом секторе, не видели ли таких-то… Или, страшно сказать…
– Господин Гарриетт, капитан Ли, я думаю, мы не должны сдаваться, - Аламаэрта подошёл и тоже вперил задумчивый взор в экран, на котором разворачивалась безмятежная панорама незнакомого сектора космоса, - разве у вас не говорят «вера всё может»? Вселенная огромна, да… Но мы найдём их. Главное не сдаваться, не опускать руки. Передадим сигнал на всех частотах, будем спрашивать у всех встреченных кораблей… Если след вёл нас сюда – значит, где-то здесь он должен возобновиться. Просто, видимо, отклонение теперь больше, чем было в секторе Накалина.
– Капитан, на радарах неизвестный корабль!
– Вот видите – стоит только обратиться, и Вселенная отвечает сразу же!
