– Уильям, у вас же П12… Как же вы избежали счастливой участи пси-копа?
– Чудом и собственной осторожностью, - улыбнулся вопросу Брюса Уильям, - больше чудом, как всегда бывает… Меня же обнаружили, когда я уже взрослым был… Так что имел, так сказать, уже сформированное мнение по всяким этическим вопросам… Но мне было интересно. Я как-то даже не заострял внимания на том, что альтернатива – тюрьма или медленная смерть на наркотиках… Я решил узнать, что это такое. Что вообще знали-то тогда простые люди о том, что там творилось? Я и решил – раз я телепат, должен быть в Пси-Корпусе, всё нормально. Да и сразу мне всей изнанки, конечно, не показывали, меня ж ещё учить и учить было, а обучение – это было интересно, что ни говори… Но как я уже сказал, я ж обо всём имел своё мнение… И как-то в очередном разговоре о нелегалах возьми и брякни: а чего бы, в самом деле, не позволить им жить так, как они хотят? Ну пусть хотя бы не среди людей, а где-нибудь изолированными поселениями… Всё лучше, чем тюрьма. Хотя бы не разлучали с семьями, позволяли жениться с кем пожелают… На меня посмотрели как идиота. И одна девушка сказала: «Да дело не в том даже, что они могут употребить свои способности во зло… Может, и не употребят… Но они ведь воруют у нас ресурс, покидая наши ряды». Вот тогда я, пожалуй, кое-что понял, когда услышал, что живые люди с их мечтами и чувствами – это ресурс… А потом услышал краем уха некоторые подробности, которые мне слышать было рановато… Благо, дело было не на Земле и не на Марсе, на одной зачуханной станции на границе земного сектора… Взял челнок и по-тихому исчез. К счастью, сопротивление нашёл сразу, вернее, оно нашло меня.
– Вам очень повезло.
– Да, не спорю. Когда меня объявили в розыск, меня уже было, кому научить качественно прятаться.
Винтари слушал этот разговор и думал о том, что он показался бы, наверное, бредовым кому-то… Кому-то, кто не был здесь с ними. И не потому только, что некоторые из них, работая вроде бы вместе, над одним делом, только здесь, получается, и знакомятся. Этот человек только что потерял дочь. И, если верить тому, что сказала Ада, так и не рождённого внука. Но он улыбается их расспросам, что-то рассказывает им… Быть может, он просто не осознал ещё, что Адрианы больше нет, ведь он не видел её тела, не держал руки, из которых уходила жизнь. За эти три месяца они ведь часто подолгу не видели друг друга… Может, и сейчас у него просто ощущение, что она где-то далеко на задании? Вот старикам Арвини будет тяжелее – мёртвый Джирайя лежит в криокамере…
Да нет, что за убогое восприятие нормала. Он не может не осознавать. Он ведь слышал… Слышал не ушами, а сердцем её последний крик. Он как никто – осознаёт. Просто эти дети… Своими разговорами о чём-то как можно более далёком от Адрианы, о давнем прошлом, которое к настоящему моменту можно считать побеждённым, они держат его, они показывают свои протянутые руки так, чтоб он их видел, чтоб не уходил в себя, в скорбь, в которой можно утонуть и не всплыть уже никогда. И наверное, он благодарен им за это…
В какой момент он потерял сознание? Кто, возможно, рискуя жизнью, занёс его внутрь? И не только его… Но всё, что было, последние минуты сражения, их прорыв – как в тумане. Из тумана вставал Дэвид – смертоносная молния с дракхианским кинжалом. Бронежилет поверх центаврианского платья, чёрные волосы по ветру, ядовитый блеск тёмной стали в руке, кажется, не знающей усталости. Наверное, он никогда в жизни не видел ничего прекраснее…
Удар прикладом дракхианского ружья по затылку – и Дэвид падает на изрытый, залитый кровью песок. И после этого последнее, что Винтари помнил – это собственные руки, сжимающиеся на горле дракха…
– А я попал уже на расцвет упадка, так сказать, - улыбнулся Брюс, - воспитателей не хватало, занятия велись уже когда как… Мы с мальчишками, помню, иногда по полдня развлекались беготнёй вдогоняшки по коридорам. Иногда сшибая взрослых с ног… Ну да, было весело. Я даже скучаю по некоторым ребятам. Потом, когда Корпус официально расформировали, нас перевели временно в интернаты, частично туда перешли те же учителя, те, кто не попал ни под какой уголовный процесс, то есть, хорошие из учителей… Нам разрешили видеться с семьями…
Ада улыбалась, поцокивая языком сквозь щёлочку между зубами.
– Я слышала, чем ниже рейтинг телепата, тем более… даже приятные воспоминания у него остаются от Пси-Корпуса.
– Ну, это ж логично, их не посвящали в закулисные игры и подробности… неблаговидной деятельности. У них были компании детей, подобных им по способностям, которые не боялись их, как сверстники до этого, были учителя, которых они уважали…
Взгляд Андо натолкнулся на бесцветную девушку и стал каким-то колючим и мрачным.
– А ты ещё что такое?
– Я Мисси, - голос её тоже был каким-то бесцветным.
– Она тоже из Ледяного города, - пояснил Брюс несколько даже удивлённо, - пришла вместе с Вероникой и Ангусом записаться в отряд господина Аллана… То есть, они были не из Йедора-Северного, а из поселения дальше, наверное, поэтому ты их не знаешь?
– Мне непонятно, как она вообще попала туда. Что она делала в Ледяном городе, и что она делает здесь?
– В Ледяном городе она – живёт, - неожиданно твёрдо ответил Уильям, - а здесь – сражается, как ты, как Зак, как Амина и принц Диус. Это всё, строго говоря, не тебе, Андо, оценивать. Я считаюсь чем-то вроде негласного мэра Ледяного города, и я Мисси – принял. Потому что решение это не моё. Мисси принял тот, пути которого мы все следуем.
– Байрон? Байрон принял… это?
Ада начала грозно подниматься со своего места. Брюс замахал руками, умоляя прекратить назревающую ментальную драку.
– Андо, я не понимаю… Что ты имеешь против Мисси? Вы вообще знакомы?
– Если б ты, парень, от него взял что-то кроме физиономии, - снова разлепила губы Мисси, - судья, оценщик, тоже мне… Слушать противно.
– Она не телепатка!
– Не телепатка?!
– Я наркоманка, - усмехнулась Мисси, - я думала, Уильям говорил… Хотя зачем бы он это говорил, с другой стороны…
– Я что-то не понимаю, - захлопал глазами Брюс.
Девушка рассмеялась, мантия сползла, обнажив пропитавшийся кровью бинт у неё на предплечье. Ада всплеснула руками и кинулась потрошить новый перевязочный комплект.
– Ну дружище… Ты что, про Прах не слышал? Я думала, ваши про него все всё знают. Особенно если учесть, как они пытались найти и уничтожить все партии, что утекли с Земли, да так и не смогли… Если уж я здесь умудряюсь его достать… Ну, в смысле, на Минбаре…
– Разве Прах не опасен? Для здоровья, для жизни?
– Опасен, конечно! Так всё опасно… Но вот что от него умирают скоро – враки это всё, я вот на нём… Лет с пятнадцати сижу, это не помню, сколько точно, но…
– Сколько же тебе сейчас, Мисси?
Пока Ада делала перевязку, она и не поморщилась. Словно вообще не чувствовала боли. А у неё, оказывается, ещё и большой ожог под лопаткой, Ада принялась сокрушаться, что аэрозоля-то осталось мало…
– Ай, не помню, тридцать с чем-то. Чего их считать, сколько есть, все мои.
– А по виду и не подумаешь…
– Ну да, вот вам и побочное действие – организм перестал развиваться. Так и осталась девчонкой, наверное, до старости останусь. С обменом веществ, говорят, что-то. Я ж и ем иногда раз в два дня, и мне нормально.
– Я и не думал, что однажды в жизни встречу живого… потребителя Праха, - покачал головой Брюс, - у нас это больше легенда. Я думал, все, кто употребляли – либо вылечились, либо умерли.
– С Праха невозможно слезть, по крайней мере, если попробовал больше одного раза. То есть, можно редко принимать, или долго не принимать, если достать негде, но уж если подсел - то забыть-то о нём никогда не забудешь. И это не химия никакая, не физическая зависимость, а… Я месяцами могла не притрагиваться, жила как нормальная, а потом… Без этих голосов уже не можешь. Такая тишина, как будто тебя в колодец, под землю сунули. Просыпаешься и страшно, не в могиле ли. А потом пойдёшь, закинешься… И просто ходишь по улицам, слушаешь. Так всё чудно…
