Не переносят домовые табачного дыма. А сосед Сергей Михалыч, что этажом ниже, и вправду день и ночь сигарету за сигаретой выкуривал, дымил хуже трактора. Бывало, такой дым из его квартиры шёл, что даже пожарных как-то раз вызвали – думали, дом горит. Сколько раз его соседи просили в доме не курить – а всё без толку.

– Из-за изверга этого в ваш подъезд хоть не заходи, – пожаловался домовой и за новым кусочком сахара потянулся. – Вентиляцией идти опасно, табаком несёт, а по коридорам нельзя – заметят. Вот и живёте без присмотра, без надзора. Я уж его от табака отвадить пробовал. Вроде верное средство – ослиный помёт в сигареты натолкать. В самом Ташкенте пришлось заказывать, ковром-самолётом привезли. Так что ты думаешь – выкурил и не поморщился!

Задумался Митя. Крепко задумался. Табачный запах он тоже не любил и книжку читал о вреде курения, с картинками.

Только домовой себе третью чашку чая налил, вдруг Митя как закричит:

– Эврика! – это он про Архимеда начитался. Архимед всегда так говорил, когда великое открытие делал: «эврика» – нашёл, по-нашему.

Выложил Митя свою идею домовому, и стали они ждать, когда сосед из дома уйдёт. Вскоре обед у соседа кончился, дверь хлопнула. Подсадил Митя домового до вентиляции и лапу на прощание пожал.

На другой день бросил сосед Сергей Михалыч курить. Совсем бросил, и даже спортом занялся – бадминтоном. Знаете почему? Потому что начал в зеркале вместо себя, красивого, в пиджаке, видеть себя насквозь, вместе с лёгкими. И в зеркале в прихожей, когда одевался, и в зеркале в ванной, когда брился, и даже когда в выключенном телевизоре отражался. А в лёгких чернота, слизь и пузыри мёртвые, табаком отравленные – один в один картинка из Митиной книжки о вреде курения. От такого зрелища не то что бадминтоном – парашютными прыжками займёшься.

А Митю родители за странным делом застукали. Зачем-то их сын на ночь чай начал заваривать и на кухонном столе оставлять. С кусочками сахара на отдельном блюдце.

Есть у Мити Печёнкина самый любимый день в году. Думаете, Новый год? Или день рождения? А вот и неправда! Самый любимый Митин день – это Первое апреля, День смеха. Митю ведь хлебом не корми – дай только над кем-нибудь подшутить. Когда дети себя весь год хорошо ведут и Дед Мороз ими доволен – они в Новый год хорошие подарки получают. А Митин папа всегда первого апреля узнаёт, доволен ли им Митя. Просто смотрит, что же у него утром в тюбике вместо зубной пасты окажется: если сгущёнка, то хорошо, а если горчица или, хуже того, гуталин сапожный – тогда плохо.

Это только скучные люди, у которых и воображения-то нет, первого апреля друг другу «у вас вся спина белая» говорят и думают – пошутили, – так Митя считает. Сам он всегда к весёлому делу серьёзно готовится – и шутки придумывает, и реквизит подбирает. В прошлом году даже шить пришлось научиться – это когда он из старой штормовки мешок сделал, один в один как у инкассаторов, что деньги возят, и у банкомата положил. А в мешке газеты нарезанные и записка: «С Первым апреля!». Директор школы, Иван Анатольевич, вместе с начальником инкассаторов потом долго смеялись и говорили, что хорошая проверка на порядочность получилась.

В этом году шить не понадобилось – всего-то отвёртку из дома прихватить. Ну и встать пораньше, чтобы в школу первым прийти. Там уж Митя за пять минут справился – с учительской табличку на дверь буфета перевесил, а с буфета – на учительскую. Хотел ещё вывеску «Директор» на кладовку для швабр приспособить, да только директор в этот день ещё раньше Мити встал и с утра туда-сюда по школе бегал. Нервничал. Как тут не нервничать, когда у тебя в школе всяких Печёнкиных восемьсот двадцать пять человек, и всем День смеха подавай?

Пришёл Митя к себе в класс довольный. По дороге ещё успел в кабинет биологии заглянуть. Дверь открыта была, биолог Антон Семёнович как раз вместо буфета за бутербродом в учительскую вышел. А на столе кружку чая оставил. Митя к Антону Семёновичу вообще-то хорошо относился, кружок юных биологов посещал – но ведь Первое апреля всё-таки! Да и не позавтракал второпях. Так что чай он в один момент выпил, а в кружку удобрения для кактусов из бутылочки плеснул – по цвету не отличишь. У биолога в кабинете весь подоконник в этих кактусах, и дома, говорят, тоже. Да он и сам на кактус похож, такой же кругленький, и на голове «ёжик», разве что не зелёный. Значит, решил Митя, никакого вреда ему от удобрения не будет – польза одна.

Женьке Петрову рассказал, посмеялись. Урок литературы начался. И вдруг биолог забегает:

– Простите, Наталья Сергеевна, у меня важное объявление! Дети, сегодня в кабинете биологии пропал новейший экспериментальный состав для превращения живой материи в кактус. Состав был на столе в кружке, и я боюсь, что его кто-то мог нечаянно выпить. Этому человеку нужно срочно поставить сорок уколов в живот специальным средством.

Тут Митя, конечно, не утерпел, заёрзал, руку поднял:

– А если не поставить уколы?

– Тогда, – грустно сказал Антон Семёнович, – скоро начнётся превращение. Сначала кожа начнёт чесаться, на следующее утро позеленеет, иголки прорежутся, и к завтрашнему вечеру – кактус. Если повезёт, то может, не целиком. Вот один англичанин совсем немного отхлебнул, и у него теперь только на ушах колючки.

Тут биолог на Митю пристально так посмотрел:

– А кстати, Печёнкин, ты просто так интересуешься, или это тебе срочно в живот уколы надо ставить?

– Просто так интересуюсь, – скоренько ответил Митя и в книжку уткнулся.

Биолог ещё немножко поговорил про то, какие кактусы вообще-то замечательные, и в другие классы убежал объявление делать. А Митя сидит и думает: скорее бы перемена, сбегать в зеркало посмотреть – зеленеет или не зеленеет? И чешется как-то не так, особенно уши…

Только Наталья Сергеевна в буфет вместо учительской на перемену ушла, как все Митю обступили, даже из других классов народ прибежал. Петров разболтал – лучший друг, называется! Посмотрели и решили: кажется, зеленеть начал. Митя и сам в зеркало посмотрел: то ли просто раньше не замечал, то ли правда какие-то точечки на ушах появились. Ладно если веснушки, а если колючки режутся? Петров лупу притащил из кабинета физики, чтобы колючки лучше видно было, а отличница Катя Сухина – книжку из школьной библиотеки. «Кактусы и другие суккуленты» называется. Суккуленты – это растения такие, которые водой впрок запасаться научились и даже в пустыне расти могут.

На следующем уроке все учебник математики читали, а Митя – про кактусы: как их поливать и что они любят. О будущем думал. Обидно как-то получается: кто-то смолоду в космонавты готовится, а он вот – в суккуленты. Ну уж нет! Лучше пусть сорок раз в живот уколют, чем самому колючками обрастать. Поднял Митя руку и в медпункт попросился, в связи с суккулентным самочувствием.

В медпункте доктор Тамара Ивановна Митю выслушала, на кушетку уложила и велела не вставать, а сама за биологом побежала. Антон Семёнович пришёл, на Митю посмотрел и говорит:

– А помнишь, Печёнкин, как ты год назад на кружке́ доклад сделал про растение с Галапагосских островов, которое опыляется только заезжими биологами?

– Так это ведь шутка была, – отвечает ему Митя жалобным голосом, – первоапрельская! Первого апреля на шутки не обижаются!

– А знаешь, Печёнкин, – не унимается биолог, – какая это невкусная штука – удобрение, ежели его выпить? Прямо не пойму, за что оно кактусам нравится…

Тут уже Митя чуть не заплакал:

– Антон Семёнович, ну пожалуйста, не оставляйте меня кактусом, вколите лекарство!

А биолог засмеялся и говорит:

– С Первым апреля тебя, Печёнкин! Не придумали ещё такого средства, чтобы людей в кактусы превращать. А в кру́жке чай был. Так что иди на урок и не бойся.