По словам современников, графиня была страстной картежницей. Поговаривали, что во Франции она проигралась французской королеве и обратилась за помощью к знаменитому предсказателю и алхимику, легендарному графу Сен-Жермену. По слухам, три волшебные карты были открыты ей великим аферистом за три ночи любви. Страсть к картам она сохранила до глубокой старости и играла даже тогда, когда уже почти ничего не видела. Карточная фабрика специально для нее выпустила карты большого формата.

В молодости Наталья Петровна слыла красавицей, и лучшие живописцы – Людерс, Друэ писали ее портреты, но с возрастом у нее стали расти усы, за что в Петербурге ее за глаза называли «Княгиня Усатая», или более деликатно, на французский манер, «мадам Мусташ».

Именно этот образ ветхой старухи с отталкивающей внешностью «в сочетании с острым умом и царственной надменностью» и возникал в воображении первых читателей «Пиковой дамы». «Графиня…, конечно, не имела злой души, но была своенравна, как женщина, избалованная светом, скупа и погружена в холодный эгоизм, как и все старые люди. Она участвовала во всех суетнях большого света, таскалась на балы, где сидела в углу разрумяненная и одетая по старинной моде, как уродливое украшение большой залы…»

А. Рослин.

Кн. Н.П. Голицына, урожденная Чернышева, фрейлина «при дворе пяти императоров». Прототип героини повести «Пиковая дама». 1777 г.

По словам современников, суровый и надменный нрав Голицына унаследовала от своего деда по материнской линии А. И. Ушакова, начальника Тайной сыскной канцелярии при Анне Иоанновне, известного истязателя и палача. Отцом княгини был видный дипломат граф П. Г. Чернышев, сын денщика Петра I. Ходили слухи, что царский денщик только числился отцом, а на самом деле Петр Чернышев (как и его брат Захар) был сыном императора. Таким образом, в глазах современников, Наталья Петровна приходилась царю родной внучкой. Императрица Елизавета Петровна, как и ее отец, осыпала Чернышевых особыми милостями, жаловала им доходные поместья, графские титулы, и вскоре Чернышевы стали одним из богатейших семейств России.

Наталья Петровна пережила семерых российских самодержцев и при дворах пяти императоров была фрейлиной и статс-дамой. Под конец жизни княгиня превратилась в своеобразный символ незыблемости власти. Члены императорской семьи в обязательном порядке приезжали поздравить ее с очередными именинами, ее посещали по прибытии в российскую столицу иноземные послы, вновь назначенные государственные чиновники считали хорошим тоном засвидетельствовать ей свое почтение.

Храбрейший воин князь Владимир Голицын был под каблуком властолюбивой жены и боялся ее как огня

Современник княгини В. А. Соллогуб вспоминал: «Почти вся знать была ей родственная по крови или по бракам. Императоры выказывали ей любовь почти сыновнюю. В городе она властвовала какою-то всеми признанною безусловной властью. После представления ко двору каждую молодую девушку везли к ней на поклон; гвардейский офицер, только надевший эполеты, являлся к ней, как к главнокомандующему». Доступ в дом княгини означал причастность к самому высшему кругу русского дворянства.

По воспоминаниям Феофила Толстого, Наталья Петровна была образцом придворной дамы. Ее осыпали почестями. «К ней ездил на поклонение в известные дни весь город, а в день ее именин ее удостаивала посещением вся царская фамилия. Княгиня принимала всех, за исключением государя императора, сидя и не трогаясь с места…»

Все современники единодушно отмечали крутой надменный нрав княгини и суровость по отношению к близким. Всех домашних она держала в строгом повиновении, с детьми была очень строга и до конца жизни называла их уменьшительными именами. Рассердившись как-то на своего старшего сына, Голицына около года не имела с ним никаких сношений. Когда князь Борис умер, оставив сиротами двух внебрачных детей, они воспитывались в семье его брата – Дмитрия Голицына. Их существование тщательно скрывали от Натальи Петровны.

Муж Н.П. Голицыной, храбрейший воин князь Владимир Голицын, вошедший в русскую историю, что пленил бунтовщика Пугачева, был под каблуком властолюбивой жены и боялся ее, как огня. По свидетельству современников, жена легко взяла над ним верх, ставя ему в вину и невысокий бригадирский чин, и расстроенные имения. Женщина от природы очень умная и властная, она, взяв управление имениями в свои руки и единолично распоряжаясь ими до конца жизни, не только выплатила все долги, но и сумела значительно приумножить свое состояние.

Поговаривали, что в своем муже Наталья Петровна больше всего чтила фамилию. По этому поводу историк И. М. Снегирев писал: «…Она все фамилии бранит и выше Голицыных никого не ставит, и когда она перед внучкой своей шестилетней хвалила Иисуса Христа, то девочка спросила: «Не из фамилии ли Голицыных Иисус Христос?»

После смерти В. Б. Голицына его взрослые сыновья, являясь по закону полноправными наследниками, не решались требовать у матери своей доли. По-прежнему всем заправляла она, а сыновьям выдавала годовое содержание по своему усмотрению.

Один из ее сыновей, светлейший князь Дмитрий Владимирович Голицын, четверть века был Московским военным генерал-губернатором. По словам современников, он вытягивался перед своей матушкой, как перед государем-императором, и не мог позволить себе сидеть в ее присутствии без ее особого разрешения. Однако относился к ней с крайней почтительностью и любовью. Как, впрочем, и ко всем окружающим его людям.

А.Н. Бенуа. Иллюстрации к повести А.С.Пушкина «Пиковая Дама». 1910 г.

Общественное положение Д. В. Голицына обязывало его жить на широкую ногу, давать приемы и балы, устраивать праздники, заниматься благотворительностью, и он очень страдал от того, что властная мать выделяла ему из доходов по имениям весьма скромную сумму. Кончилось тем, что в дело вмешался сам Николай I и убедил княгиню Голицыну сделать для Дмитрия Владимировича существенную прибавку, чтобы тот не накопил долгов и не скомпрометировал бы их фамилию.

В своем дневнике 7 апреля 1834 года, вскоре после выхода повести в свет, Пушкин писал: «Моя «Пиковая дама» в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семерку, туза. При дворе нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей Петровной и, кажется, не сердятся». Однако современники недоумевали, как Пушкин решился изобразить властную и почитаемую светом княгиню в виде безобразной старухи, зловещей хранительницы тайны трех карт? Разгадка кроется в эпиграфе к повести: «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность». Согласно легенде, Пушкина однажды пригласили погостить в доме Натальи Петровны. В течение нескольких дней он жил у княгини, волочась за всеми юными обитательницами гостеприимного дома. Сначала княгиня закрывала глаза на бестактные выходки молодого повесы, но, наконец, не вытерпела бесцеремонного поведения гостя и с позором выставила гостя вон. По слухам, смертельно обиженный поэт был взбешен, поклялся когда-нибудь отомстить злобной старухе и только ради этого придумал всю повесть.

Если верить легендам, эпиграф к первой главе повести «А в ненастные дни собирались они часто» Пушкин сочинил во время игры в карты и записал его прямо на манжете своего знакомого, известного картежника С. Г. Голицына по прозвищу Фирс, внучатого племянника властной графини. Он рассказал поэту, что однажды в пух и прах проигрался в карты и в отчаянье бросился к Голицыной с мольбой о помощи. Княгиня денег не дала, но вместо этого посоветовала ему поставить на три счастливые карты. Он, шутя, поставил на них и неожиданно для себя с лихвой вернул проигрыш. С тех пор княгиню Голицыну иначе как «Пиковая дама» не именовали.