Чуть приподнявшись под действием рук Стинга, Минерва провела по его горячим плечам, стягивая меховой жилет, а затем выпустила его из рук, позволяя одежде упасть рядом с креслом. Падение ткани было заглушено очередным негромким и обрывочным постаныванием, когда блондин, одной рукой отпустив ягодицы девушки, охватил её грудь, одновременно языком проводя вверх по её шейке к запрокинутой голове, ощущая, как сильно бьётся её сердце. Как же много страсти.
Теперь же у Орландо появилось ещё немного свободы, и она быстро помогает Стингу избавиться от тесного давления штанов, расстегивая ширинку и отцепляя его сапоги, тут же отправляя всё это вниз. Затем следует очередной бурный поток страсти через поцелуй в губы, и на этот раз действия происходят ещё быстрее в несколько раз. Им обоим хочется почувствовать друг друга всё сильнее, медлить глупо. Влажная ткань полосатых трусиков волшебницы легко поддается сильным пальцам блондина и с треском рвётся, после отлетая точно так же, как и все остальные элементы одежды ранее. И в этот-то миг Минерву охватывает такой страх, который она не ощущала уже как минимум несколько лет. Её бросает в дрожь, но пути назад уже нет, и Эвклиф подтверждает это, в очередной раз охватывая её припухшие губки поцелуем. Мускулистые руки сжимают талию волшебницы, клыки мага покусывают её губы и кожу, и она чувствует его орган, что совсем скоро будет находиться внутри неё. Это чувствование проходит по всему её телу очередной волной мелкой дрожи. Как же всё сильно поменялось.
Последний крепкий поцелуй в шею, и Стинг ощущает на языке крошечные капельки крови, которая капает с её царапин. Вкусно. Быстро облизнувшись, волшебник быстро избавляется ото всех оставшихся мыслей, чуть приподнимая над собой дрожащую Орландо, которая широко раскрытыми глазами смотрит на его член, не в силах оторвать взгляда. Всё тело Эвклифа пропитано влечением, возбуждением. И от того он кажется настолько прекрасным, что сердце просто замирает. Эти мышцы, кубики, эта коварная улыбка и пляшущий в глазах адский огонь. Всё так манит, так завлекает, словно омут, в который лишь окунешься, и пропадешь навсегда. Страшно, страшно, страшно. Дышать становится трудно. когда же кончится эта ужасная пытка? Её тело вновь становится горячим, страх подступает к горлу, а Стингу больше нет смысла задерживаться, и он заставляет брюнетку медленно опускаться вниз. Та невольно сглатывает, ещё мгновение…
По всему залу разносится наростающий с каждой секундой громкий стон, Стинг же лишь сдавленно рычит, ощущая, как его орган сантиметр за сантиметр оказывается сжат во влажных пульсирующих объятиях, с трудом пробираясь всё дальше, покоряя всё большую глубину. Брюнетка сжала плечи блондина руками, выгибаясь назад и едва сдерживая слёзы, что так и наровят закапать из глаз от разрывающей боли внутри. Но блондин не ждёт, пока она придет в себя, ему не до её проблем. Поняв, что если он сейчас не совершит рывок, то не сможет окончательно войти в неё, Эвклиф со всей силы двинул бёдрами вверх, тут же издавая короткий воскрик и одновременно чувствуя, как по его члену и бёдрам начали стекать капли крови. Да так даже лучше. Эти крики, стоны, какая красивая музыка для садистских ушей! И это заставляет Стинга испытать ещё большее возбуждение, нежели раньше.
Ему не терпится продолжить, внутри всё горит, а огонь в глазах бушует адским пожаром, и нет сил его усмирить. Так что, не дожидаясь, пока его игрушка очнется от стона, он вновь отводит бёдрами назад, тем самым слегка освобождая пространство внутри Минервы, заставляя её издать короткий выдох облегчения, который в ту же секунду сменяется новым стоном, на пару тонов громче - новый вход совершён более резко и ещё глубже. Теперь начинается самое приятное, ведь проба снята, и можно начинать действовать понастоящему. Стоны, стоны, они приводят Стинга в то же состояние, что и наркотики обычных людей. Вновь обхватив её ягодицы руками, Эвклиф совершил очередной резкий толчок, чуть более быстрый, и одновременно с ним раздался звонкий звук шлепка. Брюнетка вновь выгнулась в спине, издавая очередной полукрик-полустон, хриплый, но исходящий из самой глубины и искренний, в котором перемешалась боль, унижение и наслаждение ото всего этого, настоящее удовольствии и возбуждение, желание, словно просьба - “Ещё, не останавливайся!”. За этим стоном ещё один такой же, а после выдох сквозь стон, и всё это соединяется в единую музыку голоса, в которой слышно гораздо больше, чем в обычных словах. Язык страсти, который понимают только эти двое.
Движение ускоряется,несмотря на стоны орландо, становящиеся всё громче. Что-то в голове Стинга так оглушительно кричит ему: “Давай же, вперёд, и ты получишь то, от чего не отказался бы ни один живущий на этой планете!”, и Эвклиф беспрекословно подчинялся, подаваясь голосу страсти и не слыша шепот рассудка, он поддавался инстинктам, вымещая все свои чувства в яростных рывках вглубь, то и дело погружаясь до самого конца и вновь, вновь, вновь входя, слушая музыку криков и стонов, которые сменяли друг друга с завидной периодичностью. Выдох-вдох, и он и сам не сдерживает негромкого стона, поглощенного звуками их слияния. С каждым входом он понимает ,к чему всё идёт, хотя не очень-то верится, что может быть что-то лучше этой бешеной, безумной страсти, когда они оба то сливаются вместе, то вновь отстраняются, но лишь для того, чтобы сойтись с ещё большей силой, когда они вместе сходят с ума с каждым сильным толчком в этом неизмеримо быстро темпе.
Времени нет, оно исчезло, есть лишь эти чувства, эти звуки, эти запахи. На грани безумия, на грани срыва, хотя, возможно, они уже перешагнули все возможные грани в сумасшедшем круговороте, проваливаясь в бездну бессознательного вечного влечения друг к другу. Хотят друг друга больше собственных жизней, хотя итак уже больше, чем просто принадлежат друг другу, они просто уже стали одним целым, и в пульсирующих резких, быстрых толчках сами ощущают это.
Стинг с великой страстью, с самым большим желанием слепо кусает губы Орландо, хоть и не очень удобно при таком обширном скольжении взад-вперёд удержаться при поцелуе, да ещё и в положении сидя, но он всё равно успевает выхватывать капельки алой жидкости с её губ, он отвешивает ей новые смачные шлепки в надежде услышать больше громких надрывных стонов. Может, ей бы хотелось выразить свои желания словами, но она и стонет едва, что уж говорить о просьбах. Ей остаётся лишь ловить в коротких промежутках воздух, чтобы не задохнуться от страсти и вожделения, а эти промежутки благодаря Эвклифу становятся всё меньше - он то и дело до сих пор заставляет её краснеть. Его руки проникают её между ног, пальцы начинают остервенело тереть её клитор, и брюнетка больше не может держаться, она мгновенно ощущает такую волну удовольствия, что кажется, будто сейчас она потеряет сознание. И, наверное, так и происходит, так как всё её тело становится совершенно мягким, даже сердце замирает, чтобы в следующую секунду забиться вдвое быстрее, дыхания абсолютно не хватает, катастрофически. Всё это заставляет сознание помутниться. Стинг чувствует, что сжимающие его плоть мышцы стали ещё более влажными, чем раньше, и по стволу его члена потекла уже белая жидкость, хотя он пока не собирался сбавлять темп.
Через пару секунд брюнетка смогла прийти в себя, и, хоть она ещё и не отошла от предыдущего оргазма, который заставил её сорвать голос на финальном крике, девушка снова ощутила прилив возбуждения. А в следующее мгновение она, уже ловя ртом воздух, закатив глаза, почувствовала, как внутрь неё хлынула горячая жидкость Убийца драконов. Эта жидкость словно заполнила всё внутри неё внизу живота, создавая море новых ощущений, в то время как блондин понемногу снижал темп, отходя от захлестнувшего его удовольствия, близкого к абсолютной нирване. Минерва продолжала с самого начала сжимать его плечи, чуть высунув язык, как послушная собачка, истекая собственными соками, смешанными со спермой блондина ясно чувствуя двойную пульсацию изнутри - свою и члена внутри неё. Она старалась не забыть, как дышать, как глотать кислород, чтобы просто не задохнуться и не захлебнуться в собственному удовольствии.
