— Итак, Бо, — произнес мужчина, явно наслаждаясь сигарой, — и куда же тебя сегодня направил Гувер?

Вашингтон, округ Колумбия

4 ноября 1963 года

БК вздрогнул — и выронил кончик сигары. Он открыл рот, но, пытаясь проглотить слюну, подавился и закашлялся. Он успел поднести руку ко рту и прикрыть его, но на рукаве осталось мокрое пятно размером с котлету. Слюна попала и на портфель попутчика, и БК с видом малыша, смущенно разглядывавшего нечаянно сделанную им лужу, стал медленно вытирать ее рукавом. Шерсть, будучи не самым гигроскопичным материалом, только оставляла на себе длинные влажные полосы. Однако от этой процедуры старая потертая кожа портфеля заблестела как новая.

Мужчина же, отсмеявшись, ногой, обутой в сандалию, подтолкнул стоявший на полу портфель БК. На нем лицевой стороной вверх была прикреплена бирка:

— Держу пари, на трусах тоже есть твое имя, — ухмыльнулся попутчик.

БК нагнулся и перевернул бирку, чтобы надписи не было видно, будто это могло что-то изменить.

— А на кого вы сами работаете?

Прежде чем ответить, мужчина пыхнул сигарой.

— Скажем, мы оба трудимся в схожих, хотя и не пересекающихся сферах.

— ЦРУ?

Мужчина сделал большие глаза.

— Возможно, вы и не такой новичок, каким выглядите.

В этот момент появился проводник — как ни странно, в руках у него было спиртное для агента. Он разложил на столике салфетку и поставил на нее бокал. Для этого ему пришлось отодвинуть портфель мужчины к окну, и БК видел, как дрожат у него пальцы, полуприкрытые украшенной золотым позументом манжетой — совсем как конечности испуганной черепахи. Поставив бокал, проводник убрал руки за спину и выпрямился. Пары горячего рома распространяли вокруг приторный запах запекшейся крови.

Агент ЦРУ взял бокал и выпил содержимое одним залпом, после чего поставил его точно на круг, оставленный им на салфетке.

— Мне так понравилось, что я, наверное, повторю.

Проводник помедлил, потом взял бокал.

— Прошу прощения, сэр…

— Я не могу выпить твое «прошу прощения, сэр», а ты не сможешь прокормить семью без этой работы, так что если хочешь ее сохранить, пошевеливайся!

— Да, сэр, только… видите ли, сэр, эти напитки не бесплатны…

— Черт побери, что же ты раньше молчал, что выпивка за твой счет? Спроси моего друга, что принести ему.

— Конечно, сэр, только это будет уже два напитка, сэр…

— Это будет уже три, если считать и нашего друга Бо. А теперь спроси у него, что он будет, если не хочешь покупать выпивку для всех в этом вагоне до самой Пенсильвании.

Бо показалось, что повернувшийся к нему проводник уменьшился в размерах еще больше. От него осталась только форма и пара испуганных глаз.

Не дожидаясь вопроса, Бо заверил:

— Мне ничего не надо… сэр!

— Мне это нравится! — проговорил мужчина, когда проводник поспешно удалился. — «Сэр»! Желание проявить уважение к чернокожим — пусть для этого и надо сделать усилие. — Мужчина откинулся назад и, подвинув колени Бо в сторону, вытянул ноги. Его акцент, постоянно менявшийся в присутствии проводника, опять изменился: теперь он говорил не как поденщик в поле, а как настоящий плантатор у себя в особняке. — Позволь, я догадаюсь: ты с Юга, но не совсем. Мэриленд, может быть, округ Колумбия или даже из Арлингтона. Но никак не южнее. Если бы ты был с настоящего Юга, то не запнулся бы, когда произносил «сэр». Ты бы вообще так никогда не сказал!

БК уставился на мужчину, не зная, как реагировать. Но воспитание взяло свое.

— Я из Такома-Парк[16].

— Черт, тогда ты почти дома!

Только сейчас БК с удивлением обнаружил, что поезд двигался и они уже пересекли границу штата Мэриленд.

— Наверное, из округа Принс-Джордж? У вас там расовая проблема, так? Черные поджимают и заселяются, перевозя на грузовиках продавленные соломенные матрасы и маленьких негритят. А белые потихоньку снимаются с мест. Черт, да что я говорю? Ты только посмотри на свой костюм! Конечно, они никуда не уезжают! Их держат на месте большие старые дома. Такие выстроенные в линию, высокие и узкие с фасада, у каждого дома — маленький задний дворик. Но там так мало света, что растут только бобы и салат. Продать такой дом, учитывая, как меняется окружение, можно лишь раз в десять дешевле его истинной стоимости, да и никакой белый его не купит!

Точность картины, охваченной попутчиком, смутила БК. У него на заднем дворике была еще чахлая яблоня, но это ничего не меняло.

Он потянулся к книге и закрылся ею как щитом.

— Если вы не возражаете…

— Это что? — спросил попутчик, скривившись и косясь на книгу, будто она была полинезийским тотемом или начинкой японского транзисторного радиоприемника.

— Это, хм, роман. Из жанра альтернативной истории.

— A-а, обычная вещь!

— Не понял?

— Ну же, Бо! История полным-полна альтернативных версий: все зависит от того, кто ее излагает. Как твоя мама называла Гражданскую войну?

БК слегка покраснел.

— Войной Северной агрессии.

— Понимаешь, о чем я? Для старых добрых христиан вроде твоей мамы война была посягательством янки на гордость южан. Для негров вроде нашего оплошавшего проводника война была за прекращение рабства. Для Эйба Линкольна речь шла о сохранении Союза. Все зависит от того, кого спрашивать. — Он вдруг бесцеремонно выхватил книгу из рук Бо. — Позволь мне догадаться. Гувер попросил тебя выяснить, нет ли в ней «антиамериканских настроений», чтобы решить, не занести ли, — он взглянул на обложку, — мистера Дика в список неблагонадежных вместе с Норманом Майлером, Джимми Болдуином, Алленом Гинзбергом, Уильямом Берроузом, Генри Миллером, Кеном Кейси — поправь, если я ошибаюсь. Нет? Господи Боже, на кого ты работаешь? На ФБР или Библиотеку конгресса?

— Я должен выяснить, нет ли там чего подрывного. А вовсе не антиамериканского.

— Как, черт возьми, роман может быть подрывным? Там же все выдумано!

— Он может подтолкнуть людей к действиям.

— Да уж, а допускать этого никак нельзя…

БК улыбнулся и протянул руку.

— И все же, раз для вас нет никакой разницы, я хотел бы вернуться к чтению.

— Вернуться к чтению? — Мужчина нахмурился. — Да ты и не приступал к нему.

— С чего вы решили…

— А в ней нет закладки! Но если я знаю нашего Квери — а я в том уверен, — дам голову на отсечение: у тебя есть любимая закладка, которая кочует из книги в книгу, и ты никогда не заведешь новую, пока не покончишь со старой.

— Меня зовут Керрей. Бо-Кристиан Керрей.

— Не обижайся, мы только что познакомились… — Мужчина ухмыльнулся. — Ну! Покажи мне ее. Закладку.

БК недовольно хмыкнул, но все же полез во внутренний карман пиджака и вытащил небольшой прямоугольник размером с пластиковую карточку. Правда, она была из слоновой кости, а не из пластика или картона, и на ней было выгравировано изображение…

— Какая трогательная картинка, а? — Агент ЦРУ выдернул закладку из рук БК. — Том и Гекльберри плывут на плоту по Миссисипи. Трогательная — и с острыми краями. — Он потрогал закладкой широкие ноздри. — Здесь даже есть заточенный край. — Он провел им по щетине. — Наверняка ты разрезаешь этим страницы, точно?

БК выхватил бы закладку у него из рук, но она досталась ему от матери, а та учила его никогда ничего ни у кого не выхватывать.

— Дай-ка я соображу, — заметил мужчина, водя по лицу закладкой и задумчиво глядя на книгу. — Подрывное содержание. Под-рыв-но-е со-дер-жа-ни-е. Звучит как «контрразведка». Поэтому позволь спросить: что ты такого сделал, что тебя понизили?

— Контрразведка — одно из самых престижных… — начал БК и не договорил. Это уже выходило за все рамки. Неужели этот попутчик ознакомился с его досье, прежде чем сесть на поезд? И если да, то зачем?