Из-за спины послышалось рычание. Она оглянулась и увидела крупного, черного, как смоль, волка. В густой шерсти виднелись белые волоски. Ведьма хмыкнула и про себя отметила, что волк седеет, как и сам настоятель. Потом не спеша поднялась, рукоять плети заткнула за пояс, и подняла с пола пакет с мясом.

Красные глаза наблюдали за действиями ведьмы: плеть сначала заставила хищника рычать, но аппетитный кусок мяса немного поднял настроение и зверь просто стоял. Не раздумывая, Сашка вытащила мясо, покосилась на волка, и швырнула в него едой. Оборотень сначала отскочил, потом принюхался, осмелел и стал есть. Ведьма достала из кармана потертых джинсов пачку сигарет, подкурила и села на каменный пол карцера.

Волк поднял глаза, заметил сигарету, принюхался и фыркнул. Сашка улыбнулась и проговорила:

— Ничё, потерпишь. Я вон не кривлюсь, глядя как ты слюнявишь этот кусок свинины.

На мгновение показалось, что животное улыбнулось не только глазами, но и оскалом.

— Значит понимаешь меня. Отлично. Тогда доедай и будем говорить. Мне ещё мама говорила, что с голодным мужиком лучше дел не иметь.

Волк отвлекся от приёма пищи и кивнул. Ведьма смачно затянулась и стала пускать кольца дыма ртом. За этим нехитрым занятием, она и пропустила момент, когда зверь доел и по-пластунски подкрался к ней.

— А ты я смотрю партизан, — улыбнулась Смелова. — Ну да ладно. Я вот что хочу спросить, пока ты не проголодался и не решил меня схарчить, как тот кусок мяса, — ты свободы хошь?

Волк на мгновение даже застопорился, а потом снова принюхался и, как бы понимая, что надо — подошел ближе. Ведьма погладила по загривку хищника, почесала за ухом. Волчара заурчал.

— Мне надо чтобы ты на час отступил, пустил назад тело человека, но не его разум. Эмоции и инстинкты — да. А когда я закончу, ты будешь свободен навсегда. Обещаю, что твой дух больше не поймают и не привяжут к человеку, пока сам этого не захочешь. Понимаешь?

Волк серьезно посмотрел на ведьму и снова кивнул. Потрусил в свой угол, где неожиданно, словно из воздуха, снова появились кандалы и блеснул ошейник. Превращение назад прошло слишком быстро: картинка подернулась, и уже в углу стоял разъяренный священник. Глаза были алыми, он рычал и попытался освободиться. Первую попытку кандалы выдержали: цепи заскрипели, но не порвались. Этого момента ведьма и ждала. Раскусила первую капсулу. Во рту моментально разлилась горечь, мир подался легкой дымкой и, когда паволока сошла, на оборотня смотрела Извечная. Лилит не спеша подошла к человеку, из которого рвался зверь. Взяла в ладони лицо и впилась губами в оскаленный рот. Хищник замер, а Праматерь Темных богов, как вино, залпом выпила всю ярость. Ещё мгновение и мужские губы стали отвечать — жадно, хищно, со звериной страстью. Дыхание у обоих сбилось и, послышался легкий скулёж оборотня, когда Извечная неспешно отстранилась. Глаза снова заволокло — Смелова возвращалась. Вернув контроль над телом, женщина отшатнулась, но в этот момент цепи не выдержали и порвались. Кубарем на пол полетели ведьма и оборотень.

Смелова замешкалась, из-за резкой боли в содранной в кровь спине, и это сыграло фатальную роль. Темная тень с серебром в волосах пригвоздила её к полу. Руки ведьмы, захваченные волком, уже были за её головой, а тело прижало к холодному камню. Во тьме горели алые глаза, но уже не похожие на дикого зверя. Оборотень неспешно склонился над жертвой и зарылся лицом в волосах, стал вдыхать дурманящий запах и утробно урчать. А потом уже на ухо тихим рычащим голосом произнес:

— Хочу… Будешь только моей…

Сашка еле сдержалась, чтобы не двинуть обнаглевшего оборотня по стратегически важной точке коленом и, глубок вздохнув, произнесла:

— Обряд начат…

И расслабилась, раздавив вторую капсулу с более сильным концентратом, но уже не для вызова, а для всего лишь нескольких секунд форы. Мышцы быстро напряглись, и она рванула руки и высвободилась, но мохнатый тоже не был лыком шит — аккуратно прихватил кожу на шее клыками. Сашка пискнула и притихла. Её больное место обнаружено и так не вовремя. Внутри ворчала страсть и сила Извечной, голодной Темной богини. По шее прошелся шершавый и горячий язык. Ведьма застонала. Потом было ухо: его тоже сначала прикусили, а потом долго облизывали. Сознание уплывало, но уже руки были на свободе.

Чётко складывалось ощущение, что святоша набрал лишних 10 килограмм и словно подрос что ли. Эта сомнительная мысль и вырвала ведьму из цепких лап забытья. Она змеёй извернулась и перевернувшись на живот поползла к чемодану. Но и эта попытка была быстро сведена на нет. Тяжеленая туша, которая ну ни как не вязалась худеньким монахом, придавила Сашку к каменной кладке. Воздух выбило из легких, на левой и правой руке были под мясо сломаны несколько ногтей, но боль отрезвила и быстро. А звук рвущейся рубашки привел её в бешенство. Любимая клетчатая блуза превратилась уже в окровавленную тряпку и улетела в угол карцера.

Неожиданно тяжесть немного уменьшилась, по плечи были придавлены одной когтистой рукой к полу, а вторая рука ухватила за ремень джинсов и локоть больно прижал таз в каменный пол. Жертва хищника замерла. По спине прошлось горячее дыхание и снова шершавый язык. Ссадины уже не кровоточили, но после того как оборотень начал вылизывать раны, кровь начала сочится. На удивление боль начала проходить. А хватка ослабевать.

Смелова воспользовалась моментом, вырвалась и перекатилась на спину. Тень мелькнула и молниеносно оседлала её. Но нужного эффекта она добилась: взгляд красных глаз застыл на груди на несколько мгновений, а Саныч ухватила плетку в левую руку и с силой стеганула по спине вервольфа. Тот зарычал и ухватил когтистыми руками за локоть, блокирую мах руки. Пока оборотень на это отвлекся, Смелова со всей силой влепила пощечину правой рукой. Что-то предательски чвакнуло и по щеке настоятеля потекла кровь. Пока ведьма была прижата к полу, она выцарапала на собственной ладони печать контракта, а кольцо с иглой от удара пробило щеку. Кровь смешалась.

— Именем Первородной Тьмы, создательницы Света и жизни…

Печать стала жечь лицо оборотня. Он соскочил с ведьмы и бессильно рыча, забился в угол.

— … Именем сил природы и стихий…

Смелова стала подниматься с пола: левой рукой она держала плеть, а правой прикрывала голую грудь. Ладонь правой руки была обращена в угол, где сидел зверь. Глаза полыхали адским огнем.

— … Именем серебра, что сковывает тебя, Зверь — повинуйся мне…

Из угла послышались стоны и хрипы. Хищник уже забыл о горящей огнем щеке и ухватился за серебряный ошейник. Словно удавка, тонкое белое ожерелье благородного металла стало душить его.

Смелова подошла ближе, на опасное расстояние: прыжок и она снова будет прижата к полу и тогда уже ей ничего не поможет. Но ведьма шла ва-банк. По-хорошему оборотень не дался.

— Я отпускаю тебя, темный дух чащи лесной. Именем Извечной Тьмы, ты свободен.

Из груди мужчины вырвалась огромная черная тень и прыгнула на пол. На мгновение тень кивнула.

— Отныне и во веки веков ты свободен. Не властен над тобой контракт людской и людской призыв, — и тень исчезла.

А вот хрипы в углу не унимались. Уже оборотень в человеческом обличии боролся за жизнь. Ведьма спохватилась и подбежала ближе. Бросила на пол плеть и ухватилась за ошейник, на мгновение его серебряная удавка ослабла.

— Принимаешь ли ты мой договор Оборотень? Будишь ли ты мне служить, пока я не отпущу тебя?

— Да, — прохрипел слабый голос из угла.

— Контракт заключен…

Ведьма дернула на себя ошейник и впилась в губы очередного слуги. Оборотень лишь успел ухватить её за локоть. Боль мигом пронзила место прикосновения и потекла током к шее. Ведьма застонала, а потом с левой стороны, немного ниже уха появилась новая метка контракта.

Время словно остановилось. Секунды стали вязкими, как остывающий воск, и последнее что видела женщина — огромные красные глаза, которые смотрели на неё из темноты угла карцера. Тьма накрыла с головой.