Дюран непонимающе посмотрел на Клода, прося пояснения.

— Он говорит о моей манере сидеть на лошади по-мужски, — засмеялась Ида. — Мои сестры, и большинство здесь собравшихся, считают эту привычку отвратительной. А вы что думаете?

— Женщина, сидящая на лошади вполоборота, выглядит изящнее и элегантнее, — произнес Дюран, окинув Иду критическим взглядом.

— Но это же ужасно неудобно! — запротестовала девушка. — Вы так говорите только потому, что вы сами никогда не пробовали ездить, сидя боком.

— Конечно, не пробовал. Зачем мне? — ответил Дюран, тихо усмехаясь. — Но, в любом случае, вы великолепно смотритесь на лошади и так. И я уверен, смотрелись бы великолепно, как бы ни сели.

Ида улыбнулась, хотя от этого сомнительно комплимента она была не в восторге.

Тем временем прозвучал сигнал к началу, и все, не переставая переговариваться, тронулись по направлению к ближайшему полю, где, по обыкновению, начиналась самая интересная часть охоты — выслеживание и травля. Ида старалась шаг в шаг держаться за Клодом. Ей хотелось побыть в одиночестве, а для этого нужно было сделать вид, что она уже вовлечена в какую-либо беседу. Опустив голову, она позволила своей лошади самой следовать за всеми остальными. Но, проведя в этом мысленном уединении около минуты, средняя виконтесса Воле заметила наконец, что рядом с ней, изредка поглядывая в её сторону, гордо едет Эдмон. Он, как обычно, старался не отставать от неё ни на шаг. Заметив, что девушка тоже пристально смотрит на него, Дюран криво усмехнулся и отвернулся.

Некоторое время они ехали молча. Ида молча продолжала смотреть на снег, изрытый десятком копыт, как будто по полю прошёл отряд кавалерии. Эдмон тоже продолжал отстраненно смотреть в сторону, делая вид, что его безумно интересуют ветки кустов, которые, переплетаясь, образовывали замысловатый, ломаный узор.

— Знаете, я всё ещё неловко себя чувствую из-за того случая с Шени, — Ида продолжала смотреть прямо перед собой. — Я не думала тогда, что всё обернётся, так и он бросится на вас.

— Мадемуазель Воле, — прервал её Эдмон, резко поворачиваясь, — я встречал в своей жизни разных людей, поэтому, позвольте, я дам вам совет, а вы решите, стоит ли пользоваться им или он так же бесполезен, как и остальные мои философские изыскания.

— Почту за честь получить его именно от вас, — слегка склонила голову Ида.

— Никогда ни перед кем не оправдывайтесь, — Эдмон посмотрел на девушку в упор, и она удивилась, не видя в его глазах прежнего пренебрежения и легкомысленного заигрывания. — Во-первых: невиновный не нуждается в оправдании. Во-вторых: тот, кто вас ненавидит, никогда вам не поверит. Тот, кому безразличны вы, безразличны и ваши оправдания, а тот, кто вас любит…

Он внезапно осекся и, отведя взгляд, продолжил:

— Тот, кто вас любит, если существует такой человек, сам придумает вам оправдание.

Снова наступила тишина. Ида молчала, прикусив губы, и боялась, что с них сорвется внезапно возникший вопрос: какова причина, по которой ему не нужны её оправдания?

Процессия, торжественно двигавшаяся к лесу, остановилась в поле. Многие уже нетерпеливо оглядывались, и это нетерпение передавалась коням, которые рыли копытами снег. Наконец спустили гончих, которые тоже вертелись и не находили себе места. Вся свора ринулась вперед, то разбегаясь в разные стороны, то снова сбиваясь в кучку. Всадники устремились следом, держась однако на некотором расстоянии. Но не прошло и минуты, как воздух над полем сотрясся от оглушительного лая. Гончие взяли след.

— Ну наконец-то! — радостно воскликнула Ида, устраиваясь в седле поудобнее, готовясь к сумасшедшей скачке. Обернувшись через плечо, она бросила короткий взгляд на Дюрана. Он улыбнулся в ответ, и Ида, с силой ударив лошадь по бокам, помчалась галопом вперёд, в авангард преследовавших зверя.

Снег летел из-под копыт лошадей, которые неслись во весь опор, далеко впереди собачья свора заливалась беспрестанным лаем, гоня выделявшуюся на белом снегу серо-рыжую лисицу, совершенно обезумевшую, метавшуюся из стороны в сторону. Женщины, за редким исключением, постепенно сбивались в отдельную стайку, которая обычно наблюдала за охотой со стороны, а мужчины, тоже за очень редким исключением, постоянно подстегивая, гнали коней вслед за собаками. Где-то слева мелькнули кирпично-красная кобыла и рыжая амазонка Моник, которая тоже неслась вперёд, пригнувшись к шее лошади. Где-то впереди мелькала Жозефина, которая тоже обожала охоту, и Клод, который старался не отставать от неё.

Перепуганное животное бросилось в лес, туда же ринулись и охотники, спешившие на зов собак, которые рассыпались между деревьями. Охотники, впрочем, тоже разделились на две группы, словно желая окружить и без того перепуганную лису, которая то и дело меняла направление. Ида всё так же старалась следовать за Клодом, не отстававшим от мадемуазель Лондор. Скакавшие до этого рядом с ней Дюран и Моник присоединились, видимо, к другой группе, так как рядом их видно не было.

Впереди виднелось несколько упавших друг на друга толстых деревьев, и Ида приготовилась к прыжку, пригибаясь к шее своей кобылы. Всё произошло так быстро, что девушка поняла лишь то, что Жозефина, за которой она неслась почти след в след, с коротким вскриком упала с лошади, которая задела задними ногами поваленные деревья и сбросила свою хозяйку, припадая на передние.

Боясь, что девушка окажется под копытами её лошади, когда та перепрыгнет через препятствие, средняя виконтесса Воле направила её правее. Внизу, совсем возле поваленных стволов, она успела заметить Жозефину, лежавшую без движения лицом вниз. Это заставило её резко осадить свою лошадь, как только та коснулась копытами земли. Белоснежная кобыла взметнулась на дыбы и Ида сама еле удержалась в седле, но сейчас, несмотря на всю неприязнь, её больше интересовала судьба Жозефины, чем своя собственная. Уж слишком много она слышала историй о том, как такие падения оказывались смертельными.

Спрыгнув на землю и отбросив поводья, Ида увидела мёртвенно бледного Клода, который тоже сошёл на землю, и, быстро подхватив Жозефину на руки, оттащил девушку чуть в сторону от дороги.

— Что с ней? Она жива? — с ходу спросила Ида, подбегая к нему и стягивая с рук перчатки.

— Очень на это надеюсь, — ответил задыхавшийся от волнения Клод, кладя руку на шею Жозефины. — Да, жива, хвала Господу. Нужно привести её в чувство.

С этими словами он легко, почти неощутимо, похлопал юную маркизу по бледной щеке.

— Позволь мне, — решительно возразила Ида и, не дожидаясь ответа, несколько раз, наотмашь, хлестнула девушку по щекам снятой перчаткой.

— Может быть, несколько жестоко, зато действенно, — проговорила она, отвечая на испуганный взгляд Клода. — Она приходит в себя.

***

Прогнозы сбылись. Охота была действительно удачной, если, конечно, можно было считать удачей то, что спустя несколько часов безумной лесной скачки поймана была лишь та самая несчастная лиса. Теперь все медленным шагом возвращались обратно, громко переговариваясь и обсуждая, кто и как показал своё великолепное умение ездить верхом.

Ида ехала в гордом одиночестве и любовалась сказочным зимнем лесом. То и дело с дерева на дерево перелетали какие-то птицы, осыпая снег с веток и громко крича. Однако мысли её были далеки от созерцания этой умиротворенной красоты. Разумеется, ни слова благодарности. Она и не рассчитывала на это, зная, что Жозефина и её мать скорее лишат себя жизни, чем признают, что чем-то обязаны Иде де Воле-Берг или её кузену. Лондоры всегда считали их ниже своего круга, и брак Антуана и Жюли всегда рассматривался ими как ужаснейший мезальянс. И, Ида прекрасно это понимала, скорее небо рухнет на землю, чем второй такой брак будет допущен. Поэтому о какой благодарности может идти речь? К тому же Жозефину раздражал сам факт её падения. Кто же теперь, после такого, скажет, что она лучшая наездница в округе?

— Мадемуазель Воле, — от неожиданности девушка вздрогнула и повернула голову, хотя и так знала, кому принадлежит этот голос.