***

Чести быть приглашенными на меленькое семейное торжество удостоились, как и предполагала Моник, только Клод и Жером. Ида, впрочем, снизошла до того, что бы написать маркизе Лондор и Жозефине самое изысканно-вежливое приглашение, какое только могла. Но маркиза, что было весьма предсказуемо, отвергла его, хотя и сделала это не менее изысканно и вежливо. Таким образом она окончательно дала виконтессе Воле понять, что не намерена оказывать ни Жюли, ни её новорождённой дочери никакую поддержку, а её недавний визит был лишь простой формальностью, которой требовали её несостоявшиеся планы. Братья Лезьё явились же с таким гордым видом, словно собирались на великосветский прием, где должен был присутствовать, по меньшей мере, сам император.

— Честно сказать, я ждал племянника, — лучезарно улыбаясь, объявил Клод, — но, возможно, девочка это куда лучше. Женщины в нашей семье получаются очаровательнейшие, что бы ни говорили.

— Мужчины тоже весьма хороши собой, — с такой же улыбкой ответила Жюли, которая гордо восседала в кресле у камина в гостиной, прижимая к себе дочь, завернутую в бесчисленные слоя ткани и кружев. Девочка была на удивление спокойна и принимала всё оказываемое ей внимание, как должное. Истинная де Лондор, как неоднократно говорила про себя Ида.

— Мы, по крайней мере, мой брат, — отозвался Жером, — считаем, что к нашим очевидным достоинствам следует относить в первую очередь ум.

— О, разумеется, — заливисто засмеялась Жюли, так, как смеялась последний раз много месяцев назад. — Вы самые лучшие молодые люди во всей Франции.

— И, что бы это не было голословным утверждением, — тут же подхватил Клод, — мы приготовили для тебя, дорогая кузина, и твоей очаровательной дочки небольшой подарок, который будет достоин вас обеих.

Проговорив последние слова, он отступил в сторону и взмахнул рукой, как конферансье в театре. Жером, к которому, собственно, этот жест был обращен, тут же достал из внутреннего кармана небольшой плоский футляр, покрытый темно-бордовым бархатом и изящно открыл его, показывая содержимое и ставя на кофейный столик перед Жюли. То, с каким согласием они проделали это, невольно наводило на мысли о том, что преподнесение подарка было тщательнейшим образом отрепетировано. Впрочем, всех куда больше интересовал сам подарок. В футляре, на светлой плоской подушечке, красовались две одинаковых золотых подвески с крупными, невероятной чистоты жемчужинами.

— Это же… — прошептала пораженная Жюли, осторожно дотрагиваясь до жемчужин.

— Сущий пустяк, — бодро ответил Клод. — Всего лишь скромный дар нашей любимой сестре и маленькой прелестной племяннице.

Пока Жюли, под сияющим взглядом Клода, вместе с Моник разглядывали подвески, которые поражали своей простой и строгой красотой, Ида, потянув Жерома за локоть, шепотом спросила:

— Что он сделал ради этих безделушек?

О том, что её братья стеснены в средствах и даже, возможно, куда больше, чем она сама, Ида прекрасно знала. Ни земля, ни дом на ней, ни одна, даже самая маленькая и бесполезная безделица в доме, формально братьям Лезьё не принадлежали — все это было собственностью их отца. И его поверенный весьма ревностно и тщательно следил за тем, чтобы имущество его клиента оставалось в полной сохранности, поэтому Клод вряд ли смог бы продать хоть что-то стоящее за такой короткий срок и за такую цену, которая позволяла бы приобрести подобные украшения. А суммы, которая после уплаты всевозможных налогов, оставалась от небольшого дохода братьев, хватило бы, наверное, только на одну жемчужину. Тем более, с учетом того, что в последнее время Клоду пришлось потратить изрядную сумму денег во время пребывания в Париже, а все свои сбережения он тратил на книги, своих птиц и путешествия Жерома.

— Ничего, — пожал плечами Жером, — это… в какой-то степени наше.

— То есть? — непонимающе приподняла брови Ида.

— Мама полагала, что у неё будет две дочери и заказала для них одинаковые подвески, — так же равнодушно пояснил Жером. — Но вышло так, что родились мы.

— И вы хранили их всё это время?

— Раньше думали, что подарим своим дочерям, но представился не менее веский повод расстаться с ними, — усмехнулся Жером. — Думаю, наши будущие дочери простят нам этот поступок.

— В память об этом, я лично подарю им точно такие же, — улыбнулась Ида и хотела, было, сказать что-то ещё, но её отвлек восторженный возглас Моник:

— Ида, ты видела, какая красота? Такие изящные вещицы!

— Полагаю, красивые женщины достойны подобных подарков, — улыбнулся Клод, следя взглядом за Люси, которая осторожно забрала из рук старшей Воле малышку Диану. — Вы уже нашли для неё всех этих женщин, которых обычно следует находить для младенцев?

— Насколько Иде удалось узнать, в округе сейчас нет подходящей кормилицы для неё, — качнула головой Жюли, а Ида, важно кивнув, добавила:

— Жюли закономерно желает для своей дочери всего самого лучшего.

— А как же маркиза Лондор? — поинтересовался Клод.

— Можно подумать, ты не знаешь характер госпожи маркизы! — воскликнула Моник, всплескивая руками.

— Маркизе Лондор нужен был наследник, — печально пояснила Жюли, складывая руки на коленях. — Помогать она нам не станет. И, сказать по чести, я сама не желаю просить у неё помощи. Ида рассказывала мне, как она явилась сюда. Думаю, роди я сына, она бы тут же забрала его, даже не спрашивая меня.

— Может быть, мы можем вам чем-нибудь помочь? — спросил Клод, обводя сестер взглядом.

— Ох, Клод, тебе бы следовало помочь нам самим, прежде, чем предлагать свою помощь другим, — вздохнул Жером, но брат, словно не обратил внимания на его слова. Впрочем, это было не важно: главным было то, что на них обратили внимание все остальные.

— Я собираюсь в скором времени в Париж по делам, — продолжал он, — возможно, я мог бы…

— Не стоит, Клод, право, — печально улыбнулась Жюли, качая головой.

— Нет, не слушайте моего брата! — воскликнул Клод, как можно беззаботнее, но за этой напусконой веселостью отчетливо проступали усталость и озабоченность. — Нам не так уж и трудно. Я бы не предлагал помощь, если бы не мог её оказать.

Но маркиза Лондор вновь покачала головой и обе её сестры повторили этот жест, правда, скорее, куда более неосознанно. Клод перевел взгляд на Жерома, который лишь равнодушно пожал плечами, словно говоря, что нет нужды навязывать свою помощь, если от неё столь настойчиво отказываются. Ида, впрочем, поспешно постаралась перевести разговор на более приятные темы, намекнув, что в столовой ждет скромный, но стоящий внимания обед и не оценить кулинарные способности Люси, которые были весьма недурны, значило бы страшно обидеть хозяек.

Оставшаяся часть вечера прошла непринужденно. Даже Жюли, впервые с февраля месяца, выглядела вполне счастливой и позволяла себе улыбаться и шутить. Иду радовала эта перемена. Она догадывалась, что ребенок, наконец-то, вернёт Жюли некоторую радость и живость, но результат превзошел все её ожидания. На фоне этого даже реплики Моник, частенько сказанные невпопад, не так раздражали.

Но, не смотря на эту теплую, семейную атмосферу, которой на «Вилле Роз» не было уже давно, виконтесса Воле боялась. В глубине души она чувствовала все более и более нараставшую тревогу. Всё это умиротворенное великолепие может разрушиться в один миг, как карточный домик. Уже не один раз все становилось ещё хуже, чем было, хотя, казалось, шло на лад. Вокруг было слишком много тайны, а тайны, особенно тайны от тех, кого можно было называть самыми близкими, непременно разрушали любую идиллию.

***

Клод, засунув руки в карманы, расхаживал по гостиной в напряженном молчании и разглядывал узор ковра. Жером, как всегда с равнодушным видом, закинув ногу на ногу, сидел в кресле перед камином, наблюдая за братом из-под полуопущенных век. Тишина, не нарушаемая ни чем, кроме потрескивания дров в камине и глухого стука монотонных шагов Клода, давила на него невыносимо. Настолько, что даже эти звуки казались ненастоящими.