Подумать, что делать в случае, если Кенсу догадается о его ориентации, Чонин не успел. На задворках сознания лишь успела проскочить беглая мысль о признании, но парень тут же отогнал ее подальше, когда дверь в ванную комнату распахнулась и из нее вышел хен в соблазнительной футболке, ворот которой был растянут настолько неприлично, что можно было без труда рассмотреть ключицы, сильную шею и несколько капель воды, которые стремительно стекали на нее с кончиков волос, а затем, обогнув милые родинки, исчезали за воротом домашней футболки.

Чонин сглотнул и, понимая, что слишком уж не по-дружески заглядывается на лучшего друга, отвел взгляд, делая вид, что очень увлечен передачей.

Кенсу, думая в это время о чем-то своем, спокойно прошел к дивану и сел рядом, с безразличным видом смотря в телевизор.

Чонин же просто ждал, когда хен заговорит. Но парень, казалось, вообще не собирался ни о чем его расспрашивать, хотя Чонин был уверен, что он хотел сделать это, потому что, искоса наблюдая за ним, видел все тот же хмурый взгляд, какой был у парня после того, как он увидел то, что не должен был.

Чонин едва слышно вздохнул, не зная, что теперь делать, чтобы Кенсу больше не думал об этом, а потом опустил взгляд на его руку, где красовался новый пластырь, наклеенный хеном вместо старого, скорее всего размокшего в душе от воды.

— Сильно болит? — Тихо спросил Чонин, потянувшись к хену. Он приподнял его руку, положил себе на колено и раскрыл ладонь, чтобы взглянуть на ранку.

Кенсу, оторвавшись от телевизора, с задумчивым видом проследил за тем, как Чонин провел пальцем вдоль пластыря, едва касаясь его, словно одним неосторожным движением боялся причинить ему боль.

Чонин напрягся, когда, приподняв взгляд, окунулся в темные омуты глаз Кенсу. Парень смотрел внимательно и с любопытством, будто одним только взглядом хотел прочитать все секреты, которые Чонин так старательно прятал в себе. После чего слегка улыбнулся и качнул головой.

— Пустяки, это всего лишь порез, — также тихо ответил он, аккуратно вынимая ладонь из-под пальцев друга, чтобы переместить руку обратно к себе на колени.

Чонин с разочарованием проследил за этим действием, а потом заметил, что Кенсу, разглядывая пластырь, вновь нахмурился. Он явно вспоминал о чем-то неприятном, когда смотрел на свою руку, и Чонин четко представлял, что именно так не нравилось его хену. Из динамиков послышался смех и Чонин взглянул в телевизор, с завистью смотря на счастливые лица, мелькающие на экране. Не смотря на то, что это была веселая передача, хоть и звучавшая на непонятном языке, настроения она не поднимала. Более того, с каждым смешком ему казалось, словно эти незнакомые люди смеются над ним лично. Будто им приятно было видеть его таким подавленным и разбитым.

— Он тебе все-таки сказал?

Голос Кенсу прозвучал неожиданно, буквально за секунду вырывая Чонина из круговорота собственных нехороших мыслей. И парень вопросительно посмотрел на друга, пытаясь сообразить, о чем он вдруг заговорил.

— Я о Чанни, — уточнил Кёнсу, все еще разглядывая свою ладонь. Он внезапно сжал ее в кулак и переместил хмурый взгляд в телевизор, без интереса наблюдая за мелькающими в нем картинками. — Он мне давно сказал, что ты ему нравишься.

Брови Чонина вдруг резко взметнулись вверх, и парень едва рот не открыл от удивления, потому что вдруг понял, что Кенсу вовсе не на него злится из-за случившегося, а на Чанеля — в первую очередь. О том, что он нравится рыжему парню, который так часто доводил его до сумасшествия, Чонина сейчас и вовсе не волновало. Хотя, после признания Кенсу, странное и весьма неожиданное поведение Чанеля на балконе приобрело смысл. Теперь Чонин понимал, почему парень так странно вел себя, всячески пытаясь его успокоить. Но вот что было странным. Чанель выглядел таким прямолинейным, когда поглаживал его спину и намекал на близость. Если изначально он действовал так решительно и напористо, почему же тогда сразу не сказал о своей симпатии? Не хотел создавать неловкость? Боялся отказа? Чонин задумчиво нахмурился, пытаясь понять его намерения, но забросил эти мысли подальше, когда Кенсу снова заговорил.

— Я ему говорил, что ты не такой. Что тебе девушки нравятся, — парень вмиг опустил голову и неловко улыбнулся, чувствуя себя несколько странно, рассказывая об этом. И снова начал теребить край пластыря, пытаясь немного успокоиться.

— Он пообещал мне, что не будет к тебе цепляться.

Кенсу глубоко вздохнул и повернулся к Чонину, чтобы проверить его реакцию.

— Ты, наверное, странно себя сейчас чувствуешь, узнав об этом? — Спросил он, заметив все тот же удивленный взгляд. — Я не хотел тебе говорить. Думал, что он сдержит свое слово. Но то, что я видел… — Кенсу затих и вновь отвернулся, когда в груди будто что-то кольнуло от того воспоминания, когда он увидел в окне Чанёля готового вот-вот поцеловать его лучшего друга.

Парень до сих пор ощущал в душе какое-то странное беспокойство. Но думал, что все из-за того, что он не уберег Чонина от правды. И теперь милый и невинный Чонин знал о той стороне жизни, о которой ему лучше было бы не знать. Почему-то Кенсу был уверен, что младший не сможет нормально ладить ни с ним, ни с Чанёлем, когда обо всем узнает. И даже боялся, что друг отвернется от него, узнав, что Кенсу сдружился с геем.

— Извини. Нужно было раньше тебя предупредить насчет него. — Кенсу вздохнул, виновато опуская взгляд, и приготовился к осуждающим словам.

Вот только Чонин молчал и Кенсу, ведомый любопытством, снова посмотрел на него, в тот же миг удивленно моргая. Мало того, что Чонин не злился, не удивлялся и уж точно не был шокирован правдой, он с каким-то пониманием смотрел на старшего и улыбался своей привычной доброй улыбкой.

— Все в порядке, хен, — спокойно произнес он. — Если уж ты к этому нормально относишься, я тоже смогу это принять. Это не такая уж страшная новость. И не беспокойся, я знаю, как с этим справиться.

Говорить о том, что он тоже питает слабость к одному весьма привлекательному парню, Чонин не стал. Проведя время в одиночестве, он уже решил, что будет лучше, если оставит свои чувства при себе. Он же как-то раньше с этим справлялся, вот и будет так жить дальше. Во всяком случае, он решил попытаться сделать это ради того, чтобы его хён был счастлив.

Кёнсу молчаливо оглядел парня, словно чувствовал, что тот что-то скрывает, а потом немного расслабился, улыбнулся тому, что все так легко решилось, кивнул, соглашаясь со словами младшего, и отвернулся.

— Уже поздно, — тихо сказал он, рассматривая настенные часы. После слов Чонина стало несколько легче, но тяжесть в груди проходить не собиралась. Кенсу решил, что ему стоит просто отдохнуть и хотя бы во время сна забыть о том, что видел, чтобы привести мысли в порядок и успокоиться.

— Я приготовил гостевую комнату для тебя, — парень кивнул в сторонку, показывая другу, где он будет спать сегодняшней ночью.

— Спасибо, — тихо ответил Чонин, проследив за взглядом старшего.

— Тогда…спокойной ночи… — Кенсу поднялся с дивана и уже сделал шаг по направлению в свою комнату, как вдруг почувствовал, как его запястье обвили теплые пальцы.

— Кённи, подожди! — прозвучал в тишине отчаянный голос и Кенсу вмиг обернулся, ощущая в сердце прилив нежности после того, как услышал собственное имя из уст младшего.

За время, проведенное порознь, он уже почти забыл, как приятно слышать вот это «Кённи» голосом Чонина. Конечно, порой и Чанёль называл Кёнсу так, но особого восторга это почему-то не вызывало. А вот Чонин всегда умел сказать это так, что на душе становилось тепло и уютно. И, думая об этом, смотря Чонину прямо в глаза, Кенсу вдруг понял, как же все-таки ему не хватало этого последние три месяца.

Чонин до сих пор держал его за руку и Кенсу, все еще ощущая прилив тепла, опустил взгляд на пальцы, так бережно сжимающие его запястье.

Чонин, заметив этот взгляд, в тот же миг выпустил руку хена из захвата, подумав, что мог своей внезапностью сделать ему больно.