— Нет, Сакура если увидишь что-то странное, то лучше скажи. Помнишь же, что нам священник сказал? За тетрадями приезжали уже, тоже японцы, но, как Хидан мне пояснил, то были Учихи. Они не поняли, что отец Фёдор их обманул, поэтому и дальше их ищут. Ведь мы можем быть в опасности, понимаешь?

— Конечно, — кивнула Сакура. — Не волнуйся, я постараюсь не доставить хлопот и клянусь, что из-за меня ни ты, ни Хидан не пострадаете.

— Я не совсем об этом…

— Я пойду к себе, — мило, но натянуто, улыбнулась Сакура, просто копируя стиль Сая, и, увидев твёрдый кивок, поспешила в комнату. Попав туда, она вздохнула и защёлкнула дверь. Уже вечер, поэтому она включила свет и, сев на кровать, сложила ноги как йог, быстро достала тетради.

По очереди открывая их, она увидела, что в уголке на обложке прописаны номера «1», «2» и «3». Открыв тетрадку под номером один, Сакура впилась глазами в текст, начиная читать:

«Эти записи принадлежат мне, Харуки Хаяси. Хотя сейчас меня больше знают как Акасуно. Я пишу это лишь потому, что чувствую, однажды эта история может помочь, если меня не станет. Надеюсь, мой добрый друг сохранит и передаст всё в нужные руки, и это прочтёт человек, который сможет всё изменить, если всё дошло до краха».

====== 57. Воспоминания Харуки Хаяси, часть 1 ======

Эти записи принадлежат мне, Харуки Хаяси. Хотя сейчас меня больше знают как Акасуно. Я пишу это лишь потому, что чувствую, однажды эта история может помочь, если меня не станет. Надеюсь, мой добрый друг сохранит и передаст всё в нужные руки, и это прочтёт человек, который сможет всё изменить, если дойдёт до краха.

Сколько себя помню, всегда знала: мой клан превыше всего, всё ради клана. Так меня воспитывали, и по такому принципу мыслили все, кого я знала. Моя семья не главная, мы просто состоим в клане, но с раннего детства я и дочка главы клана Хаяси были неразлучны. Ведь у наших родителей общее дело, и часто мы, что в детстве, что в юношестве, были вдвоём.

У моей подруги и, можно сказать, старшей сестры по духу, было европейское имя — Мелена. Я хорошо помню ощущение покоя и смирения, что постоянно исходило от неё. Она всегда собрана, элегантна, а спокойные бирюзовые глаза постоянно дарили некий свет и тепло.

Чего не скажешь обо мне, я совсем другая, и это ставят мне в большой минус. Но сама Мелена говорила мне, что завидует моему характеру, называя меня бойкой и решительной, и я, если честно, не понимала её.

В моих глазах она — идеал поведения девушки. Ну, а я — вечно «не такая» дочка, не смирившаяся непонятно с чем девушка. Даже мать однажды мне сказала, что они с отцом ждали сына, но на свет появилась я, а характер, видимо, остался мужской.

Но мне было всё равно, что мной не довольны родители, ведь я сама была не довольна собой. Разве сравнится непослушная мечтательница с настоящей гейшей в виде моей подруги Мелены? Конечно же, нет! Но именно моя добрая не кровная сестра всегда с упоением слушала мои выдумки и хвалила за любые проявления творчества, особенно игру на пианино. И чем старше мы становились, тем мне больше казалось, что наивнее была я.

Когда мы стали подростками, я так и грезила о своём будущем, где я исполняю свои композиции на пианино перед публикой. А рядом со мной всегда Мелена и её, возможно, будущий муж — пока только парень — Хикару Хаяси. Сама я замуж не хотела, считая это обузой и крахом любому моему порыву. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что все мои грёзы и принципы — всего лишь наивные доводы ничего не понимающей девчонки.

Мы с Меленой были одногодками, когда нам исполнилось по девятнадцать лет, порог дома главы клана переступили люди Акасуно.

До сих пор помню, как Я и Мелена сидели на приёме в своих лучших кимоно. Мы старались хоть как-то обменяться взглядами и понять, что здесь происходит. Но вскоре ответ нам дали сами гости, и по сей день я сотрясаюсь от злости, вспоминая слова, сказанные главой клана Акасуно:

«Мы давно планировали сотрудничество, и теперь есть превосходная возможность объединить наши капиталы путём брака наших детей», — произнёс это с улыбкой Резука Акасуно, который был уже в возрасте.

Рядом с ним сидел его сын, Даики Акасуно, который поглядывал то на меня, то на Мелену. Скажу честно, он красив: его взгляд чем-то притягивает к себе, ровные черты лица и огненно-красные волосы дают некую резкость. И да… Я сразу возненавидела его.

Всю ночь я успокаивала свою подругу, которая не сказала своему отцу даже слова против, а просто ушла, подавив свои чувства. А вот меня просто распирало, поэтому прямо при гостях выдала такое, за что позже мой отец пообещал мне хороших ударов тростью по спине, старик преувеличил, как всегда.

— Мы что, опять скатываемся в средневековье?! — Я вскочила на ноги и тем самым привлекла внимание всех. — Мелена не вещь, чтобы решать о её замужестве без неё! Да это уму не постижимо! Одумайтесь, наконец!

— Харуки! — с жаром прикрикнул Отец. Я стиснула зубы и со злостью посмотрела на этого Даики, который глаз с меня не сводил, словно не ожидал, что скромница из Хаяси может сказать нечто подобное. Отец же продолжил: — Иди к себе!

— Варвары, — процедила я, совсем не понимая, как себя выставляю. Ушла с гордым видом и закрыла за собой дверь, заметив, что всё эти Акасуно так и пялились на меня.

Но ночью меня спасло от порки то, что Мелене нужна была моя поддержка. Я аккуратно поглаживала её голову на моих коленях, сама задыхаясь от слёз и несправедливости, старалась молчать и дать высказаться ей.

— Я не хочу… — как помешанная повторяла она, лишь иногда добавляя что-то другое. — А как же Хикару? А этот Даики? У него ни грамма нежности во взгляде, он тиран!

— Да я убить готова! — прорывало и меня, но я старалась быстро погасить гнев. — Ненавижу…

Тогда-то у нас с Меленой началась настоящая чёрная полоса. Её выпускали из дома только в сад, при сопровождении двух лиц: меня и нашего телохранителя, который не позволял никому постороннему приблизиться к ней, особенно Хикару. Я лично стала втайне носить между ними письма, сохраняя нежные и настоящие чувства. Но это не помогло, позже, видимо, кто-то догадался, что связь продолжает держаться, и затем бедного Хикару отправили на задание по делам клана, с которого он не вернулся.

Однако не только это нанесло удар. Три раза в неделю с нами в саду обязательно гулял этот Даики и его два друга, один такой же Акасуно, как и он, а второй из клана Тсукури. И среди них нельзя было спокойно дышать, Даики всячески пытался разговорить Мелену, его одноклановый дружок, Лайн Акасуно, непонятно зачем пытался поговорить со мной. Он даже имел наглость улыбаться, когда я кидала на него косые взгляды презрения. Но бесило больше то, что и сам жених зачастую отвлекался на меня, давая своему другу комментарии о том, как растопить строптивое сердце, на что в один из вечеров получил мою милую улыбку с поистине гениальной фразой:

«Ох, растопить-то сердце — Вы не растопите, а вот получить за хамство меж глаз — можете».

За это меня, конечно, опять наказали, но это стоило зависших мим этих трёх…

Кстати, о Тсукури. Он отличался тем, что всегда молчал и отвечал только на прямые вопросы. В общем, тогда никак не вызывал у меня интерес.

И такие «любовные» встречи происходили всё чаще. В конце концов, и я осознала то, что мне пытались намекнуть родители, но, видимо, понимая, какую истерику я закачу, отдали всё на волю случая. А он случился, когда во время прогулки меня с Меленой разделили, и я осталась наедине с этим Лайном. Как он ни пытался наладить диалог, я сводила всё на нет. И не то чтобы я огрызалась, просто тем общих не было. Этот парень оказался спокойным и даже умным, но его не волновало искусство, душа и понимание мира, он больше за материальные ценности, что меня в людях бесит.

— Я совсем Вас не понимаю, Харуки-сан. — Улыбнулся Лайн, идя рядом со мной через арку из красных роз. — Вы всегда с таким не управляемым характером?

— По-моему, неприлично спрашивать такое у меня, — холодно ответила я, смотря куда угодно, лишь бы не на него. Но он тихо засмеялся, что я взглянула на него.