Надя с недоверием посмотрела на его спину, а затем на мужа, но тот лишь кивнул и направился за батюшкой.

— Ты доверяешь ему? — тихо шепнула шпионка Королеве, на что та немного нахмурилась.

— Не скажу, что до конца, но и причин недоверия нет. Вот только Хидан сказал о какой-то женщине… Кого он мог узнать?

— Хм… А может, он один из мафиози и это ловушка?

— Нет, не верю. Пойдём, — отрезала Харуно и быстро направилась на выход, оставляя шпионку с закатанными глазами и дурным предчувствием.

— Эм… И как мне это понимать, алкоголик ты несчастный? — Дей сложил руки на груди, глядя, как Сасори, лёжа головой на крышке стола, гипнотизирует взглядом рюмку с виски, которая томилась у него в руке. Но такое игнорирование крайне возмутило блондина: — Я что со статуей говорю? Ну, Сасори! Давай, поговори со мной! Боже, лежит статуя, и у неё нет…

— Остроумно, как всегда, — сухо отозвался Марионеточник. Тсукури закатил глаза, а затем подошёл вплотную к столу и со всей силы влепил затрещину по макушке друга. Но вместо бури негодования, последовали лишь шипение и тяжёлый выдох, и больше ничего. — Не понял? Ты в мазохисты записался?

— Уже как тринадцать лет, если ты не в курсе. — Сасори всё-таки сел прямо и устало посмотрел на блондина. — Ладно, что очередные переговоры?

— Пока ты свободен как ветер, но у меня такой маленький вопросик. — Бомбардир сел за стол. — Чего это ты такой убитый и где малышка Сакура?

— Тут два вопроса, — опять сухо подметил Акасуно, на что его товарищ с самым страдающим видом посмотрел на потолок.

— Ну, два вопроса, не суть. Ответы-то ты мне на них дай! — Прямо уже возмутился Дей. Сасори молчал, смотря куда-то в сторону. — А ты болтлив! Может, я тебе так статистический отчёт читать буду? Просто представь! Итак, за этот месяц мы продали десять, а не пятнадцать, хотя, нет, одиннадцать вроде тонн. Может, попробовать? Тогда собрания повеселее будут!

— Не ори, — спокойно проговорил Марионеточник.

Дей сложил руки на груди и демонстративно задрал нос, сузив глаза и стараясь максимально точно показать свою «глубокую обиду», чем сейчас напомнил Ино.

— Жопа ты куриная, а не начальник.

— А что мне тебе ответить, если я сам ничего не знаю?

Повисла тишина, со вздёрнутой правой бровью Бомбардир медленно повернулся к другу и уставился на него.

— Не знаешь, почему виски как воду хлестаешь? Интересно…

— Нет, как раз тут всё понятно. — Откинулся на спинку кресла парень. — Я не знаю, где Сакура.

— Чего?.. — вырвалось у Дея, затем он подавился воздухом и, откашлявшись, начал гневную триаду: — То есть как?! Она опять сбежала?! Какого хрена?! Ты уже поднял людей?! Сасори, алло, я, вообще-то, тут ору о серьёзных вещах!

— Никого я не поднимал, — тихо ответил на эту бурю эмоций Акасуно.

Тсукури от непонимания ситуации осел на стул и, наклонив немного в бок голову, внимательно рассматривал друга.

— Кто ты и что сделал с Сасори?

— Смешно, — слегка покачал отрицательно головой Акасуно.

— Да обхохочешься! — опять взорвался блондин. — Что с тобой?! Да ты же раньше Сакуру никуда не отпускал, теперь в таком положении не знаешь, где она, а твоя реакция «ой, да ладно, где там бухло»?! Ты не в себе, что ли?! Как она хоть смогла теперь так легко сбежать, после того побега хрен пойми куда с помощью моей дуры?!

— Я её сам отпустил.

— Прости, что?

— Сам отпустил, — таким же невозмутимым тоном проговорил Сасори, опустив взгляд.

За окном послышалось лёгкое постукивание по стеклу, которое постепенно набирало силу, на улице пошёл дождь. Тсукури молчал, словно пронизывая своим взглядом Акасуно, но того это не брало. Дейдара поджал губы:

«Что с ним? Взгляд пустой, сам никакущий. А теперь ещё я узнаю такую деталь».

Слабый дождик превратился в сильный ливень, безжалостно стучащий по стеклу. Затем послышался раскат грома, и в кабинете Марионеточника замигал свет, но даже это не заставило появиться в его глазах хоть намёка на заинтересованность к происходящему, всё та же пустота.

— Сасори, что случилось между вами? — аккуратно спросил Бомбардир. Очередной раскат грома и резко поднятый взгляд карих глаз, который смотрит прямо в душу и словно уже вечность жаждет поделиться этой тяжестью.

— Я совершил ошибку, и ничего теперь мне не даст её исправить.

Очередной раскат грома заставил Дея сглотнуть.

— Да ладно тебе, максималист, что же такого можно было сделать? — он попытался добавить немного смеха в голос, чтобы хоть как-то смягчить момент, но вышло нерешительно, а, ставший словно безумнее, взгляд Акасуно уже прямо говорил о том, что шутки закончились.

— Я дал себе волю, и всё обернулось так. Теперь я настолько жалок для себя же, что не буду никак сопротивляться, если Сакура не захочет никогда меня видеть.

— Так… Теперь по порядку, дружок. — Сузил глаза Тсукури, начав догадываться, но всё ещё в душе надеясь, что это и правда всего лишь его бурная фантазия.

«Всё слишком просто, это настораживает».

Сакура сидела в самолёте, держа на коленях обычный сложенный пакет, в котором находилась посылка.

Как ни странно, это оказались три тетради, но, правда, священник их хранил весьма внушающе. Сейф, потом кодовый ящик, в котором был ключ от подвала, а затем в подвале, пройдя обычную комнату со странной для Сакуры «купоркой» и не нужными вещами, они открыли скрытую дверь. И вот там, среди оружия и ящиков, что ввело Надежду в ступор, ибо «м-да, обычный домик священника, у всех же так». Они, наконец, достали посылку, и Харуно, вскрыв её, обнаружила там три тетрадки, исписанные от руки на японском языке, и в первой её уже ждал «сюрприз».

И сейчас она держала в руке этот «подарочек» в виде фотографии, с которой на неё смотрела мама в синем кимоно, со скромной улыбкой и традиционно уложенными белыми волосами. У неё в руках надломленная веточка Сакуры, а сама она словно в саду вишни, в самый пик цветения.

Сакура, как увидела это, так с тех пор и не могла оторваться. Она помнила маму такой, лишь немного постарше, и действительно не верилось, что её уже нет.

«Мне не терпится прочесть эти тетради, но для начала хочу вернуться в Москву, а потом уже всё остальное. Интересно, а сколько тут маме лет? Может, как и мне, восемнадцать? Хм…»

Харуно посмотрела в иллюминатор и немного улыбнулась, но это было мимоходом, затем она «надела» маску холода и, как ни странно, ей стало очень привычно, ведь она, по правде говоря, стала отвыкать от неё.

«Меня от себя тошнит, — видя своё отражение в стекле, думала девушка. — Тошнит».

— И будь ты потом верующим человеком, когда у священников такие запасы пушек как не фиг делать в подвале лежат! — возмущалась Надя.— Вот ещё одна причина, почему я атеист!

— Да-да, милая, — устало проговорил Хидан, управляя автомобилем. — Может, лучше подумаем, как нам попасть в милый дом побыстрее, а то эти пробки могут за любым поворотом быть.

— Ты прикалываешься? Мы почти доехали.

Шпионка посмотрела на молчаливую Харуно, которая спокойно и даже равнодушно наблюдала за силуэтами домов за окном.

— Сакура, я вот хотела спросить, сейчас ты нашла то, что искала, прочтёшь всё это, а потом?

— Ещё не знаю, но думаю, тут мне и дадут ответ, — смотря на пакет, произнесла Харуно.

— Всё, прибыли! — радостно проговорил Хидан, заворачивая в последний раз и на всех порах приближаясь к своему дому. — Боги, я и не думал, что так меня эта поездка напряжёт.

Они вышли из машины, и пока Хидан парковался в гараже, Сакура и Надежда поспешили пройти в дом. Харуно перед входом остановилась и обернулась назад, вглядываясь в сумеречный мрак.

— Что-то видишь? — спросила шпионка, сама настороженно став смотреть туда.

— Нет, ничего, — быстро ответила Сакура, и они зашли внутрь, но перед тем, как Харуно направилась в выделенную ей комнату, Надя решила сказать: