— Я человек-паук, — немедленно расхохоталась Арья, изображая его неуклюжие барахтанья, — паутина из рук.

— Не коснулся, — восхищенно ответила на это Бриенна, — высший класс.

Он метнул взгляд в Робба, а тот немедленно отвел свой. Потом уронил голову на руки, взъерошил волосы и посмотрел на Сандора в упор, произнося что-то важное. Сжался как струна, сцепил руки. В любви он ему там, что ли, признается с таким лицом? Судя по выражению лица оппонента, близко к тому. Сандор опешил. Потом свел брови и посмотрел выразительно, даже как-то тревожно. Это мое воспаленное воображение, я ошибся, ошибся.

На этот раз прилетевший мяч он не заметил. Тяжелый снаряд ударил по уху, скользнув над плечом, обжег щеку и влетел в сетку.

— Упс, — донеслось сзади, Аша подлетела стремительно, осмотрела щеку и подытожила: — Не тупи, Теон. Нельзя тупить на площадке. Особенно тебе и сейчас.

Он смочил полотенце и, прижимая к лицу, вернулся в зал. Маленько охолонуть не удалось, Робб по-прежнему сидел на том же месте и что-то втолковывал Сандору. Оба были поглощены разговором, реплики короткие, как свинцовые шарики, летали меж ними. Они шнуровали друг друга быстрыми взглядами, немедленно опуская глаза вслед за вскинутым лицом. Они избегают смотреть друг на друга, но продолжают говорить. Полотенце показалось отвратительно горячим. Только я это вижу? Остановите глобус, унесите мой труп.

Свисток раздался внезапно, Сандор немедленно вскочил, как подброшенный, подал руку Роббу, поднимая его со скамейки. Что происходит? Робб смотрел на него, чуть склонив голову, а потом сделал такой жест кистью и головой разом, который мог означать только одно — договорим позже.

Игра прошла, как в тумане. Он куда-то прыгал и что-то делал, и полон был злобы и желания что-то взорвать, сломать, запустить обломками в окно, а потом ухнуть следом в проем головой вперед.

Нет уж, пацаны, идите-ка вы в баню, решительно подумал Грейджой, наполнившись яростью под завязку к концу тренировки, хватит задушевных разговоров на скамейке.

Аша что-то пыталась ему сказать, но он вылетел из зала, как стартующая с земли ракета, влетел в душ и остервенело мылся, пока не стихли практически поочередно все звуки — входящих в соседние душевые, моющихся, а потом шлепающих обратно игроков. Он выключил воду, постоял молча, сжимая и разжимая кулаки. Похоже, он остался в душевой один, а вот в раздевалке по-прежнему слышны были голоса. Там резко хлопнула входная дверь, а затем раздался звук шагов.

— Ну, тебя ждать или что? — протянул Джон устало.

— Джон, я же сказал — не жди, — терпеливо, почти ласково, как мать одновременно достающая горячий пирог из раскаленной духовки и пытающаяся не подпустить к нему едва научившегося ходить карапуза, промолвил Робб, характерно растягивая слога, — у меня другие планы, я сейчас не поеду домой. Доберусь.

— А Теон? — продолжил интересоваться Джон. Боги от старых до затонувшего, какая прелесть! Какая трепетная забота! Может, я и Джону снюсь с двенадцати лет, а? Вот это был бы поворот… Что бы сказал Робб, если бы об этом узнал, интересно? Стал бы он ревновать меня к брату?

— Я думал, он в машине. Его Аша искала, спроси у нее. Я его не видел

На этот раз голос Робба прозвучал с угрозой и злостью. Значит, ты злишься на меня, да? Знал бы ты, как я на тебя злюсь! Знаешь за меня, где я, что я, когда и что мне делать… Ну-ну, Роберт Старк.

Джон, судя по звукам, ушел, а потом раздалась тяжелая поступь кого-то из Клиганов — по этим шагам они были узнаваемее всего. Донесся резкий хлопок, словно ладонь опустили со всего размаху на мягкое (плечо? спину?.. бедро?), а потом прозвучал голос, заставивший немного успокоившегося Теона вспыхнуть, как сухая трава на весеннем склоне.

— Ты не представляешь, какой камень у меня с души свалился, Робб. Я так тебе благодарен.

— До встречи, — глухо произнес Робб.

— Увидимся, — радушно отозвался Сандор, и едва удаляющиеся шаги затихли, Теон вышел из душевой злой, голый и жаждущий мести. Робб уставился на него, как на фамильное привидение, вылезшее из склепа в своем белом саване. Правда, на нем кроме капель воды не было ничего, но Грейджою было абсолютно пофиг.

— Что происходит, Робб?

— Здрасьте. О чем ты?

— О чем ты говорил с Сандором?

— О семейных делах, к которым ты не имеешь никакого отношения, — неожиданно ощетинился Робб. Он демонстративно прислонился к ящику спиной, не отводя взгляда от Теона.

— Ну да, я же какой-то там кракен! Теперь ты у нас перешел на темную сторону, так? Только львы, только хардкор! Признайся, ты запал на Сандора!

— Во-первых, я рад, что ты начал со мной разговаривать, — задушевно начал Робб, садясь и принимаясь снимать носок. — А во-вторых, Теон, тебе-то какое дело? У вас с Джейни все хорошо?

— Что? Какое мне дело? — от неожиданности Теон перестал говорить громко и перешел на свистящий шепот, словно у него резко сел голос. — Ты вообще соображаешь, что творишь? На что ты его раскрутил? Ты же палишься!

— Да иди ты, — нежно произнес Робб, глянув на него снизу вверх с вызовом. От этого взгляда Теон внезапно вспомнил, что он слишком давно не занимался сексом. Член недвусмысленно дернулся. — И кстати, простудишься.

— Не смей подкатывать к Сандору, — нервно выдохнул Грейджой все тем же шепотом, срывая ближнее полотенце с крючка. Упаковаться в него оказалось не так уж просто.

— Не то что? — уточнил Робб, продолжая переодеваться. Он был голым по пояс, босые ноги стояли на кафеле, и из одежды на Старке оставались только широкие голубые джинсы.

— Не то я за себя не ручаюсь, — сообщил Теон, подлетая к нему. Ему хотелось ударить его посильнее, приложить коленом в нос или вывихнуть руку, но вместо этого он, грубо выдернув Старка за волосы в вертикальное положение, впился в его губы, прокусив до крови нижнюю. Робб попытался отшвырнуть его, но не преуспел. Они боролись друг с другом в тесном пространстве раздевалки, роняя одежду, впечатываясь конечностями в стены. Полуслепые от гнева они влетели в душевую, где Теон жестко припечатал Робба к стене лицом, оставляя алую полосу крови из прокушеной губы на кафеле, дернул вниз расстегнутые джинсы и прижался бедрами к его заднице.

— Не надо, — выдохнул Робб. — Потом самому будет тошно.

— У кракенов не бывает угрызений совести, — сообщил он в затылок плененному волку, — я не Старк.

— Я прошу у тебя прощения, — прохрипел Робб, прикрыв глаза. — И… А делай, что хочешь. Все заживает рано или поздно.

Его словно ледяным дождем окатило. Никогда и никого не брал силой. Меня пытались, и неоднократно. Он выдохнул и отпустил Старка, отшвырнув напоследок в стену.

— Ненавижу тебя, — выдохнул он оседающему на пол волку. — Будь ты проклят.

Он выдирал вещи по одной с вешалок, хотелось кричать и драться, но вместо этого он почувствовал, что к глазам подступают слезы. Что за дрянь со мной творится, спрашивал он себя в ужасе, когда его тело начали сотрясать рыдания. Теон уперся головой и локтями в стену и сжал зубы до боли. Его знобило, понял он в тот момент, когда сзади к нему прижался Робб и обнял. Знобило, а теперь стало отпускать. Старк просто стоял и держал его, пока Теона не перестало скручивать в конвульсивном сухом плаче, больше похожем на смех.

— Это ты, — хрипел он, выдыхая в стену перед собой, — ты сделал это со мной. Я был в порядке, я был живым.

— Это я, — соглашался Робб, и Теон чувствовал спиной, как две горячие мокрые дорожки бегут от того места на шее, где прижалось к нему лицо Старка, вниз вдоль позвоночника, все более остывая по дороге. — И я могу все исправить.

Теон не сразу понял, чего он хочет. А когда предположил и повернул голову, губы Робба осторожно скользнули по его щеке, спустились к плечу. Он рвано выдохнул, почувствовал руку на своем члене, дернулся бедрами навстречу, закусил запястье до боли, чтобы не закричать. А потом мокрое касание губ, последовательно съезжающее по его телу все ниже, пресеклось на мгновение внизу живота, и пламя огненного языка, губ и рта поглотило его без остатка, отчего кракен потерял всякую способность думать о чем-то еще, кроме приближающегося оргазма.